Николай II - Марк Ферро

Николаю не безразлична подобная забота: то, о чем ему говорит Вилли, соответствует тому, что думает он сам. Он считает, что его бросила Франция, заключив соглашение с союзницей Японии Англией.

Когда Вильгельм II предлагает ему встретиться 10(23) июля, он дает на это согласие и называет местом встречи остров Бьёрке. Семейные дела и международная политика перемешались. «…Стали на якорь у острова Равица… С 7 часов ожидали прихода «Гогенцоллерна», который запоздал на два с 1/2 часа. Он подошел во время нашего позднего обеда. Вильгельм приехал на яхту в отменном расположении духа и пробыл некоторое время. Затем он отвез Мишу и меня к себе и накормил поздним обедом».

В своем дневнике он делает лишь небольшую заметку по этому поводу: «…Вернулся домой под самым лучшим впечатлением проведенных с Вильгельмом часов… С утра жизнь вошла в обычную колею. Радостно было увидеть детей, но не министров».

Николай II — фактически за спинами своих министров — подписал с Вильгельмом II Бьёркский договор, который означал полный переворот всех союзов. «В случае, если одна из двух империй подвергнется нападению… союзница ее придет ей на помощь»; франко-русский союз терял свое значение, поскольку Россия брала на себя такие же обязательства в отношении Германии. В статье 4 предлагалось обратиться к Франции с предложением присоединиться к этому договору… Вильгельм II был доволен, Николай II — несколько обеспокоен.

В своих «Воспоминаниях» Витте рассказывает: «…Я видел Бирилева [морской министр] и спросил его: «Вы знаете, что вы подписали в Биорках?» Он мне ответил: «Нет, не знаю. Я не отрицаю, что подписал какую-то бумагу, весьма важную, но что в ней заключается, не знаю. Вот как было дело: призывает меня государь в свою каюту-кабинет и говорит: «Вы мне верите, Алексей Алексеевич?» После моего ответа он прибавил: «Ну, в таком случае подпишите эту бумагу. Вы видите, она подписана мною и германским императором и скреплена от Германии лицом, на сие имеющим право. Германский император желает, чтобы она была скреплена одним из моих министров». Тогда я взял и подписал».

Бьёркский договор возымел свое действие лишь однажды, в момент подписания мира между Россией и Японией. С русской стороны переговоры вел Витте. Николай II указал в шифрованной телеграмме Вилли, на каких условиях он согласится подписать мирный договор: «…Я много размышлял о войне и мире… Всякий порядочный русский согласен продолжать войну до конца. Если Япония будет настаивать на двух пунктах: ни пяди нашей территории, ни одного рубля вознаграждения за военные расходы. А именно в этом Япония не желает уступить… Меня же ничто не заставит согласиться на эти два требования. Поэтому нет надежды на мир в настоящее время. Ты знаешь, как я ненавижу кровопролитие, но все же оно более приемлемо, нежели позорный договор».

И действительно, благодаря посредничеству американцев, уже тогда враждебных в отношении Японии, и ловкости Витте Япония по Портсмутскому мирному договору получала права на Ляодунский полуостров, устанавливала протекторат над Кореей, и Россия уступала Южный Сахалин, но ни клочка собственно русской территории. По поводу принадлежности Южного Сахалина были сомнения. Япония согласилась не получать возмещения военных расходов.

Витте мог возвращаться удовлетворенным, Вильгельм II тоже был доволен, так как Бьёркский договор вступил в силу. Он присвоил Витте звание графа и наградил его орденской лентой Черного Орла.

Николай II воспринял это как страшную бестактность. Витте был награжден немцем до награждения его царем… К тому же за успехи в том деле, где он сам на успех не надеялся.

Николай решительно не мог более этого сносить…

Вильгельм же торжествовал и направил Николаю свое последнее послание. Он напоминал ему, как тот был покинут Францией: «Двенадцать лет назад у нас были Тулон и Кронштадт (визит русского флота в Тулон и французского флота в Кронштадт): это был брак по любви. Как во всех таких браках, и тут наступило общее разочарование, особенно со времени войны 1904–1905 гг. Теперь у нас Брест и Коус; это — брак по расчету, и, как и все подобные браки, он повлечет за собой супружество по рассудку». Мне это кажется чересчур холодным!.. Французам было бы весьма полезно, если бы ты натянул вожжи потуже. Конечно, их 10 миллиардов франков, помещенные в России, мешают им отстраниться вполне… Возвращаясь к сравнению с браком, скажу: Марианна (Франция) должна помнить, что повенчана с тобою, почему и обязана ложиться с тобой в постель, время от времени уделяя ласку или поцелуй мне; а не пробираться украдкой в спальню того, кто на острове вечно интригует…»

Безусловно, Николай II был огорчен той дипломатической помощью, которую Англия оказала Японии. И еще больше огорчен тем фактом, что во время войны французские союзники почти не проявили к нему никакого внимания. Бьёркский договор стал отражением этой двойной досады и возродил дипломатию государей.

Однако по возвращении Николая II в Петербург министр иностранных дел граф Ламздорф, Витте, а также великий князь Александр Михайлович дали ему понять, что ослаблять связь с Французской республикой было безумием, так как «Франция является кассой».

Николай II признал разумность их доводов, договор не имел продолжения и не был подтвержден.

Вильгельм II затаил обиду на Николая II за то, что тот отступился от договора. По его мнению, это означало, что Николай II не был полновластным хозяином у себя в стране. И это мнение Вильгельма II оскорбляло царя, не говоря уж о том, что его не покидало впечатление, будто у Бьёрке его «обвели вокруг пальца». Была и другая рана, которая не затягивалась: его министры преподнесли ему урок.

Два императора еще встречались друг с другом несколько раз до 1914 года, но прежнего расположения между ними уже не существовало.

К тому же после смерти Христиана IX в 1906 году семейные встречи в Копенгагене уже не походили на встречи прежних добрых времен. Государственная дипломатия одержала верх над личными отношениями, которые лишь на короткий срок возродились на Бьёрке. Дипломатия имперских дворов умерла вместе с Христианом IX. Христиан X пытался возродить былые отношения, но безуспешно. В 1915 году, то есть в разгар войны, он направил Николаю II предложение восстановить порванные отношения с кузеном Вилли. И во второй раз по инициативе кайзера предложил Николаю II прислать эмиссара в Копенгаген. Однако царь резко оборвал эти попытки к сближению. В конце 1916 года стоял вопрос о поездке А. Д. Протопопова в Копенгаген, но достоверных сведений о целях визита нет, и не известно, состоялся ли он.