Николай II - Марк Ферро

«Я помню хорошо, — пишет Родзянко, — как член Государственной думы В. М. Пуришкевич в то время пришел ко мне в кабинет в возбужденном состоянии и с ужасом и тоской в голосе говорил мне: «Куда мы идем? Последний оплот наш стараются разрушить — святую православную церковь. Была революция, посягавшая на верховную власть… но это не удалось. Армия оказалась верной долгу… В довершение темные силы взялись за последнюю надежду России, за церковь. И ужаснее всего то, что это как бы исходит с высоты престола царского. Какой-то проходимец, хлыст, грязный неграмотный мужик играет святителями нашими… Я хочу пожертвовать собой и убить эту гадину, Распутина».

А ведь Пуришкевич принадлежал к крайне правому крылу Думы.

Разрастался скандал, а вместе с ним и слухи. В 1911 году газета «Голос Москвы» напечатала в своем 19-м номере письмо в редакцию, озаглавленное «Крик православного гражданина» и подписанное главным редактором «Религиозно-философской библиотеки» Михаилом Новоселовым:

«Quousque tandem…[19] Эти негодующие слова невольно вырываются из груди православных людей в адрес хитрого заговорщика против святыни церкви государственной, растлителя чувств и телес человеческих — Григория Распутина, дерзко прикрывающегося этой святыней — церковью. «Quousque» — этими словами вынуждаются со скорбью и с горечью взывать к Синоду чада русской церкви православной, видя страшное попустительство высшего церковного управления по отношению к названному Григорию Распутину…

Почему молчат епископы, которым хорошо известна деятельность наглого обманщика и растлителя? Почему молчат и стражи Израилевы, когда в письмах ко мне некоторые из них откровенно называют этого лжеучителя лжехлыстом, эротоманом, шарлатаном? Где Его Святейшество, если он по нерадению или малодушеству не блюдет чистоты веры церкви Божией и попускает развратного хлыста творить дело тьмы под личиной света? Где его правящая десница, если он пальцем не хочет шевельнуть, чтобы низвергнуть дерзкого растлителя и еретика из ограды церковной?»

Конфискация газеты с письмом Новоселова и его запрос к Думе по поводу этой конфискации самым убедительным образом подтверждали все слухи о влиянии и поведении Распутина при царском дворе.

«Уже ни в ком не могло быть сомнений в истине циркулирующих о нем слухов», — писал в своих мемуарах Родзянко.

«Мне говорил следующее мой товарищ по Пажескому корпусу и личный друг, — пишет Родзянко, — тогда дворцовый комендант генерал-адъютант В. Н. Дедюлин: «Я избегал постоянно знакомства с Григорием Распутиным, даже уклонялся от него, потому что этот грязный мужик был мне органически противен. Однажды после обеда государь меня спросил:

— Почему вы, В. Н., упорно избегаете встречи и знакомства с Григорием Ефимычем?

Я чистосердечно ему ответил, что он мне в высшей степени антипатичен, что его репутация далеко не чистоплотная и что мне как верноподданному больно видеть близость этого проходимца к священной особе моего государя.

— Напрасно вы так думаете, — ответил мне государь, — он хороший, простой, религиозный русский человек. В минуты сомнений и душевной тревоги я люблю с ним беседовать, и после такой беседы мне всегда на душе делается легко и спокойно»».

В беседе с Родзянко Николай II спросил:

— Но отчего же такие нападки на Распутина? Отчего его считают вредным?

— Ваше Величество, всем известно из газет и из рассказов о том, что благодаря Распутину в Синоде произошел раскол и что под его влиянием перемещаются иерархи…

— Гермогена я считаю хорошим человеком, — сказал государь, — он будет скоро возвращен. — Но я не мог не подвергнуть его наказанию, когда он открыто отказался подчиниться высочайшему повелению…

— Могут ли православные люди молчать, видя развал православия? Можно понять всеобщее негодование, когда глаза всех раскрылись и все узнали, что Распутин хлыст.

— Какие у вас доказательства?

— Полиция проследила, что он ходил с женщинами в баню, а ведь это одна из особенностей их учения.

— Так что ж тут такого? У простолюдинов это принято…

(Родзянко привел имена нескольких женщин из высшего общества, соблазненных Распутиным: бонна царских детей, жена инженера Лактина, сошедшая с ума и помещенная в психиатрическую больницу.)

— Поверьте, Ваше Величество.

— Я вам верю…

Государь, видимо, все время волновался. Он брал одну за другой папиросы и опять бросал…

— Позвольте мне всем говорить, что он не вернется?

Государь помолчал немного и сказал:

— Нет, я не могу вам это обещать. Вашим же словам верю вполне.

Семейный круг все больше и больше сужался… Анна Вырубова стала наперсницей царицы. Ходили даже слухи, что у нее порочная связь с Александрой. О Вырубовой говорили, что она глупа и любит сплетничать. Дневник, который она вела, раскрывает отношения, сложившиеся между нею, Распутиным, царицей и Николаем II. Все трое укрепляют у Николая II мысль о том, что Дума является противницей царизма и что согласиться с тем, чтобы правительство несло перед нею ответственность, — настоящая капитуляция. Присутствие Распутина, который в глазах царя воплощал и церковь, и мужика, и Святую Русь, внушало уверенность растерянным людям этого маленького мирка, который не находил себе поддержки ни в городе, ни при дворе, где великие князья и их отпрыски поругивали неспособного царя.

Отношения царя с членами семьи Романовых ухудшались.

Во-первых, ему приходилось без конца вмешиваться, чтобы предотвращать столкновения между матерью и Александрой. Обе женщины не находили взаимопонимания. Вдовствующая императрица, веселая, чувственная, умная и беспечная, любила празднества. Александра же отличалась суровостью и придавала значение церемониалу.

Разногласия между двумя женщинами каждый раз ставили Николая в трудное положение. Вдовствующая императрица советовала сыну окружать себя умными людьми, подобно Витте или Столыпину. Молодая императрица указывала ему на более благонравных людей, таких как Горемыкин или Штюрмер. Они были едины только в одном: обе ненавидели Вилли — Вильгельма II, и обе предпочитали ему Берти — Эдуарда VII.

Кроме того, у Николая II возникали конфликты с его дядями: Николай намеренно брал сторону Николаевичей против Михайловичей, а ведь Сергей Михайлович был одним из редких его советников. К тому же Николай и Александра с некоторых пор не терпели великого князя Николая Николаевича, фактического командующего армией.

А тут еще всплыла история с Кириллом, сыном Владимира Александровича, которая сильно подействовала на Николая II, столь приверженного соблюдению семейных порядков. Кирилл не имел права жениться во второй раз, но он ослушался. Николай II узнает об этом в самый разгар революции, он пишет 5 октября 1905 года матери: