Северная война - Андрей Бондаренко

Все остальное время, что плыли к Ниеншанцу, Прохор безостановочно сыпал названиями местных поселений и деревень: Старухина деревня, Таракановка, Коломердово, Первушкино, Обозовщина пустошь, Новинка, Кукушкино, Гришкино, Максимовка, Вигора, Каменка, Старая деревня…[28]

А еще Погодин сообщил:

– Сама же река Нева – очень коварна. Водовороты встречаются, очень много камней и песчаных отмелей. Ночью по ней ходить на корабле – никому не советую…

Неожиданно молоденький солдатик Александровского полка, сидящий в марсовой бочке, громко и взволнованно оповестил:

– Господин капитан, на крепостном шесте поднят сигнал тревоги! А на правом берегу Невы я наблюдаю шведских солдат!

Словно подтверждая эту информацию, со стороны села Спасского долетели звуки частой ружейной пальбы…

Глава тринадцатая

В смертельной осаде

Шкипер Алешка Бровкин громко объявил:

– Господа и дамы, прошу незамедлительно и крепко ухватиться за что-нибудь! Сейчас будем резко уходить к левому берегу! – тут же перешел на голландско-английский корабельный язык, понятный шведским матросам, отдал соответствующие указания, добавив несколько коротких команд по-шведски.

– Немедленно навести на матросов ружья! Чуть что не так – стрелять над их головами! – в свою очередь приказал своим солдатам полковник Соколов, после чего пояснил: – Если морячки поймут, что на противоположный берег вышли их соотечественники, то и учудить могут – чего нехорошего… Это батальоны генерала Кронгиорта наверняка пожаловали по наши души, больше-то и некому…

Через пятнадцать—двадцать минут фрегат встал на якоря рядом с земляными стенами Ниеншанца, на обрывистый берег были переброшены длинные прочные сходни, и пассажиры «Луизы», включая солдат Александровского полка и пленных матросов, которым тут же (после их прохождения по сходням) крепко связали руки за спиной, сошли на твердую землю. Второй трофейный фрегат на борту которого красовалась надпись «Астрил» (латинскими буквами), замер в семидесяти—восьмидесяти метрах ниже по течению. Еще дальше, там, где начиналась пологая песчаная коса, виднелись две темные рыбацкие лодки, наполовину вытащенные на берег. По высоким (почти трехметровым) каменно-земляным стенам Ниеншанца бдительно и неторопливо прохаживались часовые – солдаты Александровского полка.

В лучах предзакатного солнца приоткрылись крепостные ворота (вторые, не основные, «речные»), и из-за них навстречу сошедшим с корабля торопливо выскочил подполковник Феодосий Бухвостов – командир первого батальона Александровского полка, двоюродный брат Сергея и Василия Бухвостовых – старых сотрудников Егоровой охранной Службы. Увидев самого Петра, Феодосий от неожиданности резко остановился и замер – секунд на десять—двенадцать, но быстро взял себя в руки: старательно одернул короткий камзол, поправил длинную шпагу, висящую на левом боку, размеренным шагом подошел к царю, стоявшему чуть впереди всех остальных, приложив ладонь к своей треуголке, доложил – голосом напряженным и слегка механическим:

– Государь, Петр Алексеевич! Александровский полк Преображенской дивизии, занимающий бывшую шведскую крепость Ниеншанц, готовится к отражению атаки коварного неприятеля! По берегам рек Невы и Охты, а также у северо-восточных хуторов выставлены усиленные сторожевые посты…

– Феодосий! – устало велел Петр. – Встань-ка нормально и расскажи толком – что тут у вас происходит.

– Слушаюсь! – Бухвостов расслабился и стал дельно рассказывать: – В обеденное время через реку на рыбацкой шняге спешно переправился Юхно Онфимов – крестьянин села Лигово. Он рассказал, что около новой шведской деревни Купсино (по-русски – Зайцево), что расположена на берегах невеликой реки Волковки, появились передовые конные разъезды генерала Кронгиорта. Я тут же объявил общую строгую тревогу, выставил охранные посты. Судя по выстрелам на западном берегу Невы, Юхно не соврал…

– А кто по кому там стреляет? – перебил Феодосия царь.

– Скорее всего, это шведские гренадеры расстреливают в селе Спасском русских рыбаков и крестьян, – хмуро предположил Андрюшка Соколов. – Кронгиорт уже знает, что Ниеншанц пал, наверняка знает или просто понял, что русские части переправились через Неву на рыбацких лодках. Вот и наказывает тех, кто, по его мнению, повинен в этом… Да, теперь будет совсем непросто переправиться на западный берег: шведы будут открывать огонь по любой лодке, которая отчалит от берега восточного. Правда, ночи-то уже темные, можно и прорваться…

– Это еще не все, господин полковник! – чуть повысил голос Бухвостов. – Есть и другие плохие новости.

– Что там еще? Докладывай!

– Два часа с половиной назад приплыла еще одна лодка – из старинной деревни Каменки, что находится на месте впадения самого северного рукава Невы в Финский залив. Гаврило Логвинов, что был в той лодке, поведал о тревожных известиях. Первое – с севера спешно следует шведский пехотный полк. Неприятель уже начал переходить через реку Сестру, солдаты ремонтируют старый мост, завтра непременно будут здесь…

– Откуда идет этот полк? – озабоченно нахмурился Петр.

– Из крепости Кексгольм,[29] что выстроена врагом в северо-западном углу Ладожского озера. Крепость та мощная, в ней да на мызах окрестных шведы завсегда держат до двух полноценных полков… А второе еще хуже будет, государь! Около устья все той же реки Сестры рыбаки поутру видели четыре шведских фрегата и бригантину. Эти суда идут от города Выборга. Да и в Ладожском озере имеются шведские пушечные корабли, которые запросто могут подойти к Ниеншанцу от крепости Нотебург… Как бы блокады не получилось! Я уже распорядился – у каждой крепостной пушки на ночь оставить по надежному расчету, часовым на стенах – постоянно факелы жечь, непрестанно осматривая окрестности…

– Пройдемте уже, господа, в крепость! – предложил Егор. – Над картами поговорим подробно, обсудим все перед сном.

Внутри крепости было достаточно тесно: все же Ниеншанц не был приспособлен для расквартирования целого полка. Около стационарных крепостных строений везде были расставлены летние светло-бежевые армейские парусиновые палатки, между ними были натянуты крепкие веревки, на которых сушились многочисленные солдатские подштанники и портянки.

– О, мой великий Бог! – сморщив свой милый носик, непритворно возмутилась по-немецки Луиза. – Какие незабываемые ароматы! Откуда взялись здесь эти палатки? Ведь еще вчера они стояли перед крепостными воротами…

– Один батальон у нас раньше размещался в самой крепости – в бревенчатых казармах, а два другие – в армейских палатках, что были выстроены ровными рядами за крепостными стенами, – немного смущенно объяснил подполковник Бухвостов. – Но после получения известия, что с севера подходит шведский полк, я приказал всем переместиться в крепостные пределы. Дело в том, что вокруг Ниеншанца лес вырублен в радиусе одной четвертой части версты, а дальше начинается взрослый сосновый бор, из-за деревьев которого очень даже удобно вести ружейный огонь по парусиновым палаткам…

Они расположились в отдельной просторной избе, занимаемой раньше шведским комендантом Ниеншанца. Разложили на столе многочисленные карты, зажгли полтора десятка свечей, долго и жарко спорили, ругались до хрипоты. Луиза, еще плохо понимавшая по-русски, очень быстро заскучала и вскоре уснула, свернувшись калачиком в старинном массивном кресле. За крохотным окошком вскоре полностью стемнело.

Наконец Егор, которому уже достаточно надоела это бестолковая словесная перепалка, попросил всеобщей тишины и выступил со следующей речью:

– Господа! Я прежде всего являюсь главным охранителем нашего государя! Прошу вас всех помнить об этом… Поэтому моя основная обязанность и забота: как можно быстрее вытащить Петра Алексеевича из этого смертельно опасного капкана. Предлагаю: на самом рассвете отплыть на «Луизе» в Финский залив и далее – к устью реки Наровы, а второй фрегат – «Астрил» – оставить здесь, для нужд крепостной обороны. По-хорошему, надо бы прямо сейчас отплывать, да Прохор Погодин не советует, мол, ночью по Неве ходить на корабле – очень уж небезопасно… На борт фрегата, который отправится к устью Наровы, должны (кроме матросов) взойти: Петр Алексеевич, Антон Девиер, полковники Волков и Бровкин, настоящая мадам Луиза, семь моих сотрудников, несколько драгун. Я, как командир Преображенской дивизии, должен остаться здесь… Далее. В крепости есть солидные огневые и продовольственные припасы. Но если шведы будут дружно наседать со всех сторон, то без сторонней помощи будет очень трудно. Поэтому прямо сейчас – пока темно – надо отправить в Новгород две вестовые команды, по четыре человека в каждой. Почему две? Чтобы разными путями идти к Новгороду. Первую команду пусть поведет Прохор Погодин, хорошо знающий все местные окрестности. Эти вестовые в темноте проплывут по течению Невы до южной оконечности Васильевского острова. Там высадятся на берег и пойдут к Новгороду сушей – по лесным дорогам и гатям. Вторую группу возглавит Фролка Иванов. Он малый надежный и проверенный. Эта команда доплывет на шлюпке до самых истоков Невы. Там они отдохнут, тщательно спрятавшись на берегу, снова дождутся ночи, под покровом темноты проскользнут мимо фортов Нотебурга, вдоль озерного берега дойдут на веслах до Старой Ладоги. У воеводы Семена Ростова пусть возьмут быстроходные струги – с дюжими гребцами, по реке Волхову доплывут до самого Новгорода… У каждой группы будет по письму к генералу Аниките Репнину, подписанному государем, со строгим приказом – незамедлительно и срочно выдвигать свою дивизию к невским берегам… Вот такие дела я предлагаю! Как от шведов будем обороняться в крепости? Завтра все и решим – в рабочем порядке. Как известно: утро вечера – мудренее…