Северная война - Андрей Бондаренко

– Извини, мин херц! – Егор требовательно и непреклонно посмотрел Петру прямо в глаза. – Но теперь я командую, посему и требую – полного и безоговорочного повиновения!

– Командуй, охранитель! – чуть виновато вздохнув, покладисто согласился царь. – По моей вине, не спорю, все это приключилось…

– Значится так, господа! Петр Алексеевич и Антон Девиер быстро уходят камышовыми зарослями – вдоль берега, строго на восток. Тут глубина, судя по всему, маленькая, максимум – по пояс. Из камышей не выходить – ни в коем случае! Ты, дедуля, – обратился к старому финну, – иди куда хочешь, на все четыре стороны… Все прочие остаются здесь, со мной: если шведы решатся подойти к берегу на шлюпке, то дадим бой – как уж получится…

– Я с собой захватил ручную гранату! – похвастался Фролка Иванов. – Пусть только сунутся, гады мордатые! Кровью умоются…

– Мне гранату отдашь! – строго приказал Егор. – И не спорь! У меня лучше получится. Для начала тоже отойдем от этого места – только на запад. Пушечная картечь – вещь очень даже неприятная… Потом, когда шведы спустят лодку, вернемся. Четыре пистолета и одна граната, что ж…

– Пять пистолетов! – уточнил запасливый Фролка. – Я с собой парочку прихватил, на всякий случай, как вы, Александр Данилович, любите говорить.

Фрегат заякорился прямо напротив острова, в одной четверти версты. Из пушек неприятель палить не стал, сразу спустил две гребные шлюпки, которые бодро и целенаправленно устремились к островному берегу.

Егор, стоя по пояс в воде, с пистолетом в правой руке и с ручной гранатой за пазухой, осторожно выглянул из густых и высоких зарослей светло-фиолетовых камышей, начал раздавать последние указания:

– Делаем так. Ты Фролка…

– Постой, Александр Данилович! – неожиданно прервал его Волков, неотрывно наблюдавший за противником через подзорную трубу. – Погоди! Там, на носу шлюпки стоит… Треуголка, белый шарф на шее… Действительно, он, Андрюшка Соколов! Точно – наши! Опять этот голландский Антошка прав оказался…

Петра и Девиера, предварительно кратко переговорив с Соколовым, они нашли в густых зарослях островных камышей только часа через полтора: старательно выполняя наставления Егора, эта парочка успела отойти на запад почти на три версты.

– Наши? Полковник Андрей Соколов? – не поверил Петр, отчаянно стуча зубами от холода. – Алексашка, вели, чтобы на островном берегу развели большой костер! Помоги выбраться на сушу, охранитель, ноги, понимаешь, отказывают… Фляжку-то захватил с собой? Быстро давай сюда! Моя-то уже давно опустела…

Нашли сухую полянку со следами старого кострища, по центру которого лежал мятый медный котел, из сосновых веток и корневищ разожгли высокий и жаркий костер. Посадив Петра на толстую подстилку из наломанных пышных еловых лап – спиной к пламени, Егор стянул с его ног низкие кожаные сапоги, стащил английские шелковые, но далеко не первой свежести носки, полой своего камзола старательно растер замерзшие царские ступни – размера, дай бог, сорокового, может, сорок первого…

– Хорошо-то как! – зажмурился от удовольствия Петр, прикладываясь в очередной раз к Егоровой пузатой фляге, наполненной живительной медовухой. По другую сторону костра отогревался Антон Девиер, негромко ругаясь по-голландски – на подлых и коварных птиц, которые, летая над камышами многочисленными стаями, знатно изгадили его охотничий костюм и модную шляпу-пирожок.

Из-за высоких кустов ракитника показались радостные Андрюшка Соколов и Василий Волков, о чем-то весело переговаривающиеся между собой.

– Государь! – увидав царя, тут же посерьезнел Соколов, вытягиваясь в струнку. – Разреши доложить о славной виктории!

– Здравствуй, Андрюшка, здравствуй! – искренне обрадовался царь. – Садись напротив меня – вон на тот березовый пенек. Рассказывай подробно – откуда разжился этим фрегатом? Где твой полк? Вообще – как дела?

– Можно я по порядку поведаю? – солидно откашлявшись, спросил Соколов. – Значит, дело было так. Подошел мой Александровский полк к Назии, встал там лагерем. Шведы? Нет, не встречались. Крестьяне местные сказывали, что два неприятельских батальона – под командованием генерала Кронгиорта – останавливались лагерем недалеко от Назии еще в самом начале июня месяца. Потом ушли куда-то – в сторону реки Волхов… А уже к следующему вечеру к нам в лагерь и пожаловал этот самый Прохор Погодин, который поручиком служил в шведском Ниеншанце. Он еще за две недели до нашего прихода получил тайное письмо от Сеньки Ростова – воеводы староладожского. В письме было сказано, что вся семья Погодиных – включая детишек малых – находится в дальнем остроге, а сам хуторок погодинский, что под Новгородом находится, отписан под царскую руку – вместе со всем имуществом и скотиной. Предлагалось Прохору в том послании – помощь оказать русскому воинству. За что и было обещано полное и безоговорочное помилование. Вот этот Погодин и подступился ко мне, мол, располагайте, готов помочь и искупить, смыть кровью… Сперва-то я думал, – смущенно покосился на Егора, – обязательно дождаться господина генерал-майора, как и было договорено. А тут Прохор, понукаемый усердием и желанием заслужить полное прощение, мне и сообщил, что, мол, к Ниеншанцу – со дня на день – прибывают два шведских корабля. Встанут на якоря у самого обрывистого берега, даже сходни длинные будут переброшены с бортов на сушу. Мол, можно и корабли эти легко пленить… Я, конечно же, задумался, засомневался: что мне делать с теми кораблями? Морока одна. Да и Александр Данилович ничего не говорили про это… А тут к нам в Назию прибыл Бровкин Алексей Иванович, маркиз де Бровки…

– Алешка здесь? – удивился царь.

– А как же? Кто бы тогда шкипером был на нашем фрегате? Александровский-то полк – воинская часть сугубо сухопутная… И не один прибыл полковник Бровкин. Да ладно, сами потом все увидите… Так вот, Алексей Иванович, как узнал про эти корабли, так сам стал не свой: у него же патент капитанский, полученный в самом Амстердаме. Короче говоря, уговорили они меня… Кто – они? Сами скоро увидите! Ну, как пришли к крепости шведские корабли, так нам Прохор Погодин сразу и просигнализировал, прислав местного чухонского пацана… Пошли, благословясь, на Ниеншанц. Ночью на крепких рыбацких лодках переправились через реку Неву. Это Погодин заранее договорился, заплатив собственными деньгами, с жителями русских деревенек Палениха, Фроловщина и Усадьба Одинцово, – Соколов замолчал, переводя дух.

– Ну, что было дальше, любезный? – не выдержал Егор. – Не тяни уж кота за его пушистый хвост, продолжай!

Андрей улыбнулся – широко и беззаботно:

– Взяли, конечно, и крепость, и корабли![26]

– Молодцы, виват! – радостно воскликнул Петр.

– Что с потерями? Подробности доложи! – потребовал Егор.

– Прохор уже под утро снял с дежурства все сторожевые посты, крепостные ворота нам открыл. Два батальона ворвались в саму крепость, третий, обойдя крепостные стены, навалился – по спущенным длинным сходням – на корабли, что стояли рядом с местом, где в Неву впадает речка Охта… За полчаса и завершилось все дело. Потери? Как без них. Шведы, хоть и сонными были, но сопротивлялись – как медведи весенние, раненые да злые… Убитыми мы потеряли шестьдесят пять человек да ранеными – сотни полторы. Всех пленных шведов – кроме моряков – я отправил в Старую Ладогу, канал глубокий рыть вдоль озерного берега, как ты и велел, государь. А матросам шведским я слово дал офицерское: что если они честно будут сейчас плавать, то я уже перед самым ледоставом отпущу всех по домам… Ребята дельные, по-английски понимают немного, по-голландски. Еще Погодин нам и основные шведские слова и команды написал на листке бумаги… Капитаны и офицеры морские, правда, те, что остались в живых, отказались, предпочли отправиться на рытье канала. Их право, в конце-то концов… Фрегаты оказались весьма знатными и солидными: один оснащен десятью добрыми пушками, другой – восьмью… Вот и все, государь! Может, господа, на корабль вернемся? Там от шведов остались очень даже неплохие винные погреба…

– Винные погреба – это хорошо! – решил Петр. – Вот камзол и штаны просохнут, тогда и тронемся. Но скажи мне, полковник, а что вы делали у этого безымянного острова? Неужто нас встречали?

– Да нет, государь! Откуда мы могли узнать о вашем отряде? – улыбнувшись, покачал головой Соколов. – Шведов отлавливали! На этом длинном островке склады свейские располагались торговые, фактория называется. Ну и с десяток гренадер при ней, пара пушек… Мы позавчера здесь уже высаживались, постреляли немного, что нашли дельного в складах – себе забрали. Да ушлая троица вражин ушла на шлюпке парусной. Поэтому, когда сегодня мы увидели ваши челны, так сразу и подумали про тех шведов… Опа! И у вас тут котел валяется в кострище, и мы тогда около фактории обнаружили парочку! Прямо какой-то остров котлов и котелков, Котлин-остров…[27]