Северная война - Андрей Бондаренко

– От тебя, Алеша, зависит очень многое! – наставлял Бровкина Егор. – Мы сейчас осторожно на рыбацких лодках поднимемся по течению Невы на две – две с половиной версты, высадимся на берег, обойдем с востока – по длинной дуге – шведские батальоны, выйдем к Усадьбе Одинцово севернее. Займем позиции – для будущей разящей атаки. Будем ждать взрыва, паники, всего прочего… Как там дальше – уже определимся на месте. Определимся обязательно… Перед самым рассветом, но – еще в темноте, снимаешь с помощниками «Астрил» с якорей, пусть он идет прямо по течению, вдоль восточного берега: там обрывистый берег, глубина, а прямо на излучине шведы всегда и ставят ночью на якоря свои фрегаты. Понимаешь? Подрулишь, если что! Как до шведов останется с полверсты, так тут же откроешь все люки в трюмы – чтобы туда свободно поступал свежий воздух, а около порохового погреба быстро разведешь костер. Костер разгорелся – все: со своими людьми бросаешься за борт, плывешь к берегу, прячешься под обрывом, сидишь там – пока не рванет. Пусть уж, напоследок «Астрил» побудет брандером… Рвануло, началась паника, после этого двигаешься против течения к крепости. Тут уж сам смотри, не маленький… Необязательно, чтобы «Астрил» взорвался, врезавшись в шведский фрегат. Главное – чтобы рвануло – до самых небес! Понимаешь? Давайте еще пороха загрузите в корабельные трюмы из крепостных арсеналов! Леха! Прошу, не рискуй только – сверх меры! У тебя же Луиза, она ребенка ждет… Все, прощаемся, до встречи, брат!

Глава четырнадцатая

Диверсанты семнадцатого века

Узкие рыбацкие лодки проворно и почти бесшумно двинулись вверх по течению Невы. Ночь выдалась ветреной и очень темной, низкие серые облака надежно спрятали за своими пухлыми телами звезды и луну.

– Как бы не заблудиться! – засомневался Василий Волков. – Звезд-то нет. Как узнаем – где север, где восток?

– Ничего, господин полковник, прорвемся, Бог даст! – успокаивающе заявил сержант Ванька Ухов. – Ветер-то дует прямо в лицо. Знать – с юга! Вот и в лесу будем ориентироваться по ветру. Хотя бы – по верхушкам деревьев…

– Хватит болтать о пустом! – прервал подчиненных Егор. – Лучше повторите еще раз слова и фразы шведские, которым Прохор Погодин учил: «Стой, кто идет?», «Прочь с дороги!», «Молчать, скотина!», «Батогов захотел?», прочее… – обернулся к другим своим сотрудникам, одетым в форму Александровского полка: – Гранаты ручные тщательней спрячьте под одежду! Вы же, если что, пленных русских солдат будете изображать. Откуда у пленных могут быть гранаты? Внимательней надо быть, олухи! Не бывает мелочей в нашем многотрудном деле!

Сквозь густые ветви деревьев замелькали далекие шведские костры, от которых долетал веселый гогот, звуки протяжных и торжественных песен, изредка в воздух постреливали из ружей и пистолетов.

– Не иначе, праздник какой-то у наших варяжских приятелей, – предположил Егор. – То ли день рождения Карла Двенадцатого, то ли – очередная годовщина его восхождения на трон. Впрочем, нам все это очень даже на руку…

Шведские костры, наконец, остались далеко позади.

«Метров через триста—четыреста можно будет и на берег сойти, пора уж!» – решил про себя Егор и принялся тихонько шептать себе под нос один стишок, который всегда – в своей прошлой, в смысле в будущей, жизни, бормотал – в преддверии жаркой схватки:

Ночь, звезды – кучей бесформенной высыпали.Вдалеке – тоскливо воет собака.За нами – по черной корявой улицеСмерть крадется – на мягких лапах.Как паскудно – воет эта собака!

Окраина городка этого, кладбище:Свежих могил – ряд бескрайний.Прямо-таки – моржовое лежбище,Какой-то Большой Генерал – крайний.Обычное – в общем – кладбище.

Дальше – серое пепелище.Вроде – здесь была товарная станция?А вот те развалины обгоревшие – где ветер свищет?Не помню уже: после контузии – прострация.И только – серое пепелище.

Я дырку в гимнастерке – для орденкаПроковырял еще вчера, однако.Это мы – недавно, не спеша,Проходили здесь – на мягких лапах.Все готово, блин, для орденка…

– Здорово это получается у вас, господин генерал-майор! – шепотом восхитился Иван Ухов и неожиданно сообщил: – А про этих моржей мне дядя рассказывал, мол, на северо-востоке Сибири их очень много, прямо – видимо-невидимо… Моржи, они очень похожи на обычных тюленей балтийских, только крупнее гораздо. А еще у них клыки длинные торчат из усатых пастей. Весит один такой морж – как пяток самых больших деревенских свиней. Они плавают по северным морям на больших цветных льдинах и только так спасаются от лютых и злых белых медведей…

– Как дядю-то твоего зовут? – вежливо поинтересовался Егор. – И где это он моржей столько видел – «видимо-невидимо»?

– Зовут его Ухов Николай Николаевич, он много лет назад уезжал искать тайные земли восточные. Вместе с Семеном Дежневым и Федотом Поповым, по Указу Алексея Михайловича, отца царя нашего. Дядя Николай мне много рассказывал о том своем путешествии: про моржей, белых медведей, других диковинных и лохматых зверей – размером с каменный дом. А дядя жив и здоров, у него маленькая деревушка под Можайском. Старенький он уже совсем, а все мечтает, что когда-нибудь снова отправится в те края…

Лодки пристали к низкому и болотистому берегу, члены отряда выбрались на пышный и мягкий мох и, выстроившись в цепочку, в полной темноте зашагали на северо-восток, обходя стороной позиции шведских батальонов. Егор шел первым, выбирая направление так, чтобы ветер скользил по его правой щеке, стараясь двигаться совершенно бесшумно, что было совсем даже и непросто: иногда под ногами начинала предательски чавкать и хлюпать густая болотная грязь.

«Где-то совсем недалеко от этого места в двадцать первом веке будет находиться наземный вестибюль станции метро „Ладожская“! – не преминул отметить внутренний голос. – А если резко свернуть на север, то можно выйти на место, где некогда стоял дом, в котором ты провел (проведешь?) все свое детство и юность…»

Впереди звонко и приветливо зажурчала вода.

«Скорее всего, это речка Оккервиль! – по памяти предположил Егор. – Ладно, через эту водную преграду мы переберемся без всяких проблем. Но впереди-то у нас – Большая Охта – река достаточно серьезная, широкая и глубокая. Пересекать ее вплавь нельзя: намокнет оружие, патроны, гранаты… Надо будет поискать какую-нибудь надежную переправу. Да и обычная лодка сойдет».

Брод через Оккервиль нашелся почти сразу же: неожиданно в широкой прорехе облаков показался круглый желтый глаз луны, осветив широкий речной разлив, усеянный многочисленными крупными валунами, оставленными здесь Великим ледником – многие миллионы лет назад. Прыгая с камня на камень, все бойцы за пять—семь минут успешно перебрался на пологий северный берег.

– Туда! – скупо махнул Егор в сторону сферического холма, поросшего редким хвойным мелколесьем.

С холма открывался отменный вид: большинство шведских костров наблюдалось севернее Охты, образовав неправильную полуокружность, прижимающую Ниеншанц к Неве. Но одинокий костер виднелся и на востоке, на берегу крутой излучины Большой Охты, в двух верстах от приметного холма.

– Там что-то есть! – уверенно высказался Василий Волков, проследив за взглядом Егора. – Может быть, мост, а может, какие-то важные склады. Хотя какой смысл устраивать склады в этих гадких болотах?

– За мной! – скомандовал Егор и торопливо зашагал на восток.

«До зари остается всего-то часа два с половиной! – напомнил осторожный и раздумчивый внутренний голос. – Надо бы, братец мой, поторопиться…»

Когда они вышли к самому краю молодой осиновой рощи, под правой ногой что-то громко и смачно хрустнуло, Егор торопливо нагнулся и подобрал с земли крепкую грибную шляпку.

– Осиновик, наверное, – шепотом предположил Ухов. – Июль выдался очень теплым и влажным, вот колосовики и поперли…

До яркого прибрежного костра, мерцавшего впереди загадочным светлячком, оставалось метров восемьдесят—девяносто.

– Дожидайтесь меня здесь и не шуметь! – строго велел Егор и по-пластунски осторожно пополз на светло-оранжевый огонек пламени.

Через пять-шесть минут все стало окончательно ясно: это был ночной лагерь шведских артиллеристов, сплавляющих по Большой Охте крепкие плоты с закрепленными на них полевыми мортирами и деревянными ящиками, в которых, очевидно, находились картечные и зажигательные гранаты.

«Смотри-ка ты, вам опять везет! – искренне обрадовался внутренний голос. – Весенние воды Большой Охты подмыли корни у нескольких старых деревьев, те и упали в реку, надежно перегородив ее русло. Наверно, артиллеристы доплыли до этого затора уже под вечер и решили, что в темноте не стоит заниматься расчисткой русла, отложив эти непростые работы до утра… Да, семь мортир, это не шутки! Молодцы все же шведы, здорово придумали с плотами. Чем мучиться, перетаскивая это железо по топким болотам, строя надежные и крепкие гати, куда как проще – спустить орудия по спокойному и неторопливому течению реки. Только вот что же охрана такая несерьезная? Скорее всего, они просто были уверены, что к ночи обязательно доберутся до основного лагеря…»