Северная война - Андрей Бондаренко

Злобин, по утвердительному кивку Егора, громко ответил – также по-птичьи. Вскоре перед Егором, которому сержант Ухов помог занять сидячее положение, прислонив спиной к шершавому и теплому стволу сосны, вытянулся поручик Илья Жемов, внятно и спокойно доложил:

– Господин генерал-майор! Еще пять шведских плотов с полевыми мортирами уничтожены, все пушки успешно затонули в Большой Охте!

– А где Федькин?

– Умер Федькин, Александр Данилович! Неосторожно словил шведскую пулю в грудь, скончался на месте, я его отволок в сторону от реки и похоронил.

Егор только тяжело вздохнул и опять устало прикрыл глаза…

Примерно через двадцать пять минут от Невы вернулся Василий Волков – уже в сопровождении Антона Девиера, двух бравых александровцев и молоденькой сестры милосердия – юной княжны Антонины Буйносовой.

– Здравствуйте, господа! – вежливо кивнул Егор головой мужчинам, княжну же Буйносову поприветствовал отдельно: – Мое почтение, милая Антонина! Последний раз мы видались с вами, если я не ошибаюсь, ранней весной, под городом Дерптом? Все странствуете по полям бранным? Так и не нашли себе жениха?

– Увы, увы! – смешливо развела руки в сторону девушка, ставя около поврежденной ноги пациента свой небольшой кожаный саквояж. – Не везет мне, Александр Данилович, просто фатально: то кандидаты в мужья неприлично молоды, как вот, например, господин Девиер, то уже заняты – другими высокородными особами, – печально вздохнув, мстительно стрельнула глазами в сторону Волкова. – Господин генерал-майор, вы уж не обращайте на меня внимания, я очень осторожно обработаю мазями и перевяжу ваши раны. Общайтесь с господами, общайтесь! Извините, что вынуждена заменить доктора Фуке, но у нас нынче – очень много раненых…

– Вот как! – стараясь, чтобы его голос был тих и спокоен, проговорил Егор и в упор уставился на Девиера: – Давай, царский паж Антон, излагай! Во-первых, как ты здесь оказался и почему шведы тут же не выслали к этому месту сторожевой отряд – надзирать за «Луизой»? Во-вторых, откуда – много раненых? Что за стрельба утром была: и на реке, и вокруг Ниеншанца? Сестра Антонина с моей больной ногой минут десять провозится, поэтому отвечай спокойно, подробно и доходчиво.

Девиер еще раз показательно продемонстрировал свою полную невозмутимость: ни один мускул не дрогнул на его лице, водянистые глаза – во время доклада – оставались полностью безразличными, фразы были – как и всегда – короткими и рублеными:

– Здесь я – по поручению Петра Алексеевича. Государь очень беспокоится за вас, господин генерал-майор. Мне велено встретить и помочь. Если будет такая потребность. Далее. Шведы выбиты со своих позиций и отошли на север. Теперь – про утренние баталии. Как только вы с отрядом отбыли, Петр Алексеевич сразу же разработал новую диспозицию боя. Во-первых, «Луизе» предписывалось: через пятнадцать минут после отплытия брандера также сняться с якоря. Благо ветер был как вы помните, южный. Как только мы в темноте тронулись на север, прогремел сильный взрыв. Брандер взорвался, находясь между двумя шведскими фрегатами. Оба тут же загорелись и вскоре пошли ко дну. «Луиза», пользуясь паникой шведов и тем, что речной фарватер был хорошо освещен, быстро спустилась по течению и развернулась правым бортом. Мы открыли прицельный огонь. Удалось очень сильно повредить и все другие корабли неприятеля. Еще один фрегат врага затонул на мелководье. Последний фрегат, сильно накренясь на левый борт, вслед за горящей бригантиной трусливо бежал к невскому устью. Через некоторое время после взрыва брандера, когда уже взошло солнце, открылись крепостные ворота. Александровский полк – силами двух батальонов – совершил вылазку. Шведские части к этому моменту уже были деморализованы. Очевидно, прошел слух, что уничтожены все их высшие офицеры. Но дрались они отчаянно. Только после жаркого полуторачасового боя удалось их рассеять. Противник, понеся огромные потери, спешно отошел на север. Полная виктория! Но… – Девиер неожиданно нахмурился и замолчал.

– Что – но? – рявкнул Егор и тут же зажмурился от сильной боли в ноге: видимо его громкий крик заставил дрогнуть нежные пальчики юной княжны. – Ничего, Антонина, – морщась, пробормотал он, – я сам виноват. Продолжайте, Антон.

– Первый батальон под командой подполковника Феодосия Бухвостова бросился преследовать отступающего неприятеля. Батальон попал в засаду. Оказывается, вблизи финской деревни – со сложным названием – располагался шведский резерв. Подполковник был убит, в жестокой схватке пала треть батальона. Тем не менее блокада Ниеншанца полностью ликвидирована. Теперь можно будет заняться батальонами Кронгиорта. Переправимся на тот берег и…

– Наши общие потери? – чуть слышно спросил Егор.

– Пока точно не посчитали. Но только убитыми будет – более трехсот человек…

Уже когда носилки были размещены в гребной шлюпке, Егор осторожно спросил у Девиера:

– А где подполковник Бровкин, наверное, отдыхает в крепости?

– Точно – к вечеру быть дождю! – сделал свой прогноз юный голландец, пристально оглядывая сиреневые облака, потом потупился и сообщил: – Алексей Иванович последним покинул брандер. Когда до шведских фрегатов оставалось всего ничего…

– Что, погиб?!

– Когда полковника подобрали на невской косе, то он еще дышал. Только большая щепа, вырванная из корабельного борта, торчала из его правой глазницы. На момент моего отбытия из крепости полковник был еще жив, хотя и очень плох.

– Вот и прогулялись – «на мягких лапах»… – пробормотал себе под нос Егор.

– Вы что-то сказали, Александр Данилович?

– Нет, ничего, Антошка. Вели – править к крепости…

Глава пятнадцатая

Новый 1700 год, Александровка – Москва

Уже в первых числах сентября царь и его приближенные – в сопровождении бравых драгун генерала Аникиты Репнина – прибыли в древний Новгород. Шведские войска окончательно покинули негостеприимные для них острова невского устья, отойдя далеко на север. В крепости Ниеншанц на зимовку были определены два батальона Александровского полка (собственно, все офицеры и солдаты полка, вышедшие здоровыми и невредимыми из вражеской блокады) под началом полковника Андрея Соколова. Обозы с ранеными и контужеными бойцами – под усиленным надзором сестер милосердия – находились на полпути к Новгороду.

– Срочно собирай строительные обозы в помощь полковнику Соколову! – строго велел Петр новому новгородскому воеводе – столбовому боярину Таничеву. – Чтобы назавтра уже были в дороге!

Лешка Таничев, мужик тертый и мордатый, виды видавший, опустив свои хитрые глазенки долу, только уважительно поддакивал:

– Все сделаем, государь, Петр Алексеевич, не сомневайся! Прямо сейчас и побегу! Все, прощевайте, господа я помчался обозы собирать… – грузно переваливаясь с боку на бок, скрылся за дверью.

– Молодец! Добрый слуга, запомню! – одобрил царь, после чего резко обернулся на ехидный и саркастический «хмык». – Что-то не так, Алексашка?

Егор, сидящий в неудобном старинном деревянном кресле, пристроив вытянутую больную ногу на низеньком табурете, криво улыбнувшись, объяснил причину своего пессимизма:

– Мин херц, этот Таничев даже не поинтересовался, что должно быть в тех обозах, для чего они направляются к Ниеншанцу, какие люди незамедлительно должны проследовать туда. Теперь он, прохиндей ушлый и сообразительный, под эту сурдинку – чего только не учудит, чтобы плотно набить пошлым златом свои широкие и глубокие карманы.

– Верно, верно! – согласился Петр и велел громовым голосом: – Вернуть этого вора! Дьяка ко мне чернильного – Указ писать срочно! Так вас всех растак…

Нервно покусывая вересковый черенок трофейной шведской курительной трубки, царь монотонно диктовал:

– …Великая и Малыя и Белыя Руси, повелеваю: направить к крепости Ниеншанц, в распоряжение полковника… да что там, генерал-майора Андрюшки Соколова! Алексашка, не обижайся, я тебя скоро фельдмаршалом сделаю… Эй, дьяк, не пиши пока про фельдмаршала! Так, продолжаю… В обозах должно следовать: двадцать искусных людей фундаментных, могущих свободно обращаться с камнем диким, двадцать справных плотников – с дельными пилами и топорами, гвоздей бронзовых – двадцать пудов да медных – четыре пуда…

Список был очень длинным.

«Надо же, сколько царь всего важного держит в своей голове! – одобрительно прошелестел внутренний голос. – Ведь шпарит – как по писаному – безо всяких памятных бумажек! Есть в нем что-то эдакое, надежное, уважение вызывающее… Хотя что тут странного и непонятного? Координатор же тогда объяснял подробно, что Петр Алексеевич – не совсем – от этого мира…»

– Последнее! – чуть передохнув, объявил царь: – Доставить триста пятьдесят пудов пшеницы дробленой и проса – для нужд Александровского полка, сорок пять пудов – для потребления команды новгородских строителей… Строителям возводить усердно фундамент новой крепости: на Заячьем острове, на месте прежней, разрушенной страшным наводнением усадьбы «Веселое поместье» шведского графа Стенбока. Чертеж фундамента – мною прилагается… С весны будет необходимо начать усердное производство работ каменных. Начальником над всеми работами мною назначается воевода новгородский, Таничев Алексей. Коему и надлежит безжалостно рубить голову – в случае злостного неисполнения и малейшего воровства…