И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Столкновение с Гермисеем при первой встрече было давно и легко забыто. И Мара Джалина чувствовала с его стороны уважение и опеку не меньшие, чем от дяди или младшего брата.
Калахай, понравившийся ей с первого взгляда, теперь и вовсе завоевал сердце Мары.
Лишь две вещи огорчали её в этом угрюмом раю: первая – всеобщая непреодолимая ненависть к эльфам. Мару огорчало более всего то, что она была не обоснована и истекала, как гнойная слизь, из старой глупой легенды, сеявшей раздор и вражду. Легенды, покрытой пылью столетий и паутиной, трухлявой, как изъеденное червями дерево.
Горцы не желали понимать, что в древние времена жили другие люди и другие Элдинэ, и нынешняя ненависть не оправдана. Но здесь слово «эльф» служило ругательством.
И даже добродушный Калахай, которому, казалось, чужда вообще всякая злоба, поддерживал эту ненависть, которая была просто традицией. Традицией, соблюдаемой неукоснительно, как обычай владеть оружием, любить охоту, уважать старшего.
Именно эта традиция, а не страх, как в Галиорте, заставляла людей Востока питать жгучую неприязнь к Звёздному Народу. И эта привычка не желала умирать, несмотря на всю свою древность.
Вторым поводом для огорчения служила разлука с сыном. Мара Джалина не могла больше оставаться вдали от него, в безопасности, зная, что беда может настигнуть малютку. Он снился ей каждую ночь, и принцесса просыпалась в слезах. Её мучила разлука с сыном. А ещё собственная совесть за то, что она лгала и боялась открыть правду.
В один из тихих вечеров, когда, чудилось, весь замок уже погрузился в сон, к ней неожиданно явился Калахай. И, как ни старалась Мара Джалина, она не смогла скрыть заплаканных глаз.
– Что с тобой, сестра? – забеспокоился принц.
Он допытывался, пока не добился своего.
– Пообещай не говорить королю Даргену, что я расскажу тебе! – взмолилась Мара со слезами.
– Я не могу лгать отцу, и не проси меня об этом! – не согласился Калахай.
– Я не прошу лгать, просто потерпи немного, хоть ещё один денёк! Я всё расскажу, обещаю. Но мне так страшно! Судьба моя в твоих руках, и это непросто громкие слова! Там… – Мара указала рукой на север, – остался мой ребёнок, мой сын Киралейн.
– Сын? – воскликнул Калахай. – Отчего же ты не взяла его с собой?
– Оттого, что здесь не будут рады наследнику Лейндейла, ибо отец его – эльф, – отвечала Мара.
Калахай отшатнулся. Лицо его выдавало море бушующих чувств, и вряд ли среди них нашлось бы хоть одно светлое.
– Как же так, Мара Джалина? Как ты могла связаться с эльфом?! Так опуститься! – воскликнул младший сын Даргена.
– Ты заблуждаешься насчёт эльфов, друг мой! Как и все вы, – терпеливо пыталась объяснить принцесса. – Древние легенды иногда вводят в заблуждение. Я не могу ненавидеть эльфов – они спасли мне жизнь, защитили от слуг Катараса, дали кров и заботились обо мне. А мой Лиарин… О, если бы ты видел его, Калахай! Моего эльфийского князя, потомка великого Огина.
Она невольно улыбнулась сквозь слёзы.
– Эльфийская волшебница Аринэль открыла мне, кто я есть. Она вернула мне память о вас, об Остенграде. Она спасла меня от Каргионы. Она помогла родиться на свет моему ребёнку! Как же я могу презирать их после этого? Как я могу ненавидеть Элдинэ, если мой ребёнок, мой любимый сыночек Киралейн – наполовину эльф?
И древнее пророчество гласит, что мой Киралейн положит конец правлению Катараса, уничтожит мага и Каргиону. Поэтому они преследуют меня и моего малыша, дабы не сбылось предсказание Кара, преследует с того дня, как пал Джалисон.
Мара заплакала, не в силах и дальше сдерживать боль и страх.
– Мне нужна защита, Калахай! Я верила, что найду её здесь, в Остенграде. Но ещё большая защита нужна моему сыну, и я вижу, что не получу её здесь. Из-за старой глупой легенды наследник Светлого края, принц Ринай, будет обречен на скитания, а может и гибель!
Калахай несмело обнял сестру, пытаясь утешить.
– Не плачь, Мара Джалина! может, всё образуется… Моему отцу и Гермисею не понравится то, что я сейчас узнал. Но, возможно, нам с тобой удастся убедить их принять твоего сына. И не только потому, что он тоже наш родич, как и ты, но и потому, что это важно для всего Лейндейла. Ты должна честно поговорить с ними! И будем надеяться, что их разум окажется сильнее древних суеверий. Горяча горная кровь, но помимо крови и сердца, у нас есть головы… – заключил Калахай.
Гарина Ролл с удивлением оглядела позднего гостя. Лиарин прибыл в Калиб в тот вечер, когда Мара открыла свою тайну Калахаю.
– Госпожа Ролл? Моё почтение! – эльф поклонился.
Женщина увидела за его спиной у привязи Серебрянку и воскликнула:
– Лошадь Марина! Что-то случилось?
– Нет-нет, госпожа, всё хорошо! – успокоил гость.
Хозяйка пригласила войти и, усаживая в кресло, спросила:
– Чем я могу помочь?
– Моё имя Лиарин, – представился эльф. – Я ищу Мару Джалину. Вы знаете её?
– Вы опоздали, юноша, – ответила Гарина. – Она уехала.
На лице эльфа отразилось такое разочарование, что Гарине очень захотелось сказать что-нибудь утешительное.
Она глядела на него с нескрываемым интересом. Жители Калиба были сродни северным – они не питали к Элдинэ ни ненависти, ни страха. Но, памятуя древнюю заповедь эпохи Галедана, предпочитали держаться подальше от эльфов и их Долины.
Но когда эльфы сами вторгались в их жизнь, тут уж можно было удовлетворить своё любопытство! Лиарин уже успел отметить эту особенность Калиба – здесь почти не чувствовалась враждебность во взглядах горожан.
Однако интерес Гарины был вызван ещё и тем, что гость являлся возлюбленным её «дорогой Марушки». И, женщина, оценив эльфа, сочла, что у девочки всё в порядке со вкусом, и она выбрала себе достойную пару.
– Располагайтесь как дома! – любезно предложила хозяйка. – А я сейчас посмотрю, чем Вас накормить.
– Нет-нет, – встрепенулся эльф, – я поеду дальше. Вернее, пойду… Только скажите, куда уехала моя Эрсель. Где мне искать её?
– Вот что, господин Лиарин, – подбоченись, назидательно молвила женщина, – может, эльфы и
