И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская

Его яркие глаза расширились от потрясения. Он уже понял, что хотел сказать Дарген Дри своим вопросом, и даже при всём гневе на Мару, он был поражен чудовищностью его решения.

– Ты сказал, что дашь защиту только сестре!

– Но как же так?! – воскликнула Мара Джалина. – А мой ребёнок? Что будет с ним? Кто позаботится о нём? Ведь он погибнет!

– Ты же нашла того, кто опекает его сейчас! – парировал Дарген. – Джастин всегда испытывал тягу к эльфам, а нынче спутался с ведьмой. Нельзя было поручать твоё воспитание этому проходимцу. И всё же он – твой рыцарь, а значит, обязан защитить ребёнка-полукровку, или найти того, кто вырастит его. А ты, пожалуй, даже сможешь иногда навещать его. Если будешь делать это украдкой, чтобы никто в городе не знал тайны твоего прошлого.

При этих словах короля Мара на время просто потеряла дар речи.

– Как же так, отец? Что ты говоришь! – воскликнул Калахай вне себя от гнева.

До этой минуты он молчал, зная всё наперед и предчувствуя эту неприятную сцену. Но смысл решения Даргена не сразу дошёл до него, а когда он всё осознал, это вызвало бурю протеста.

– Не вмешивайся, Калахай! – одёрнул его король.

– Нет уж, я буду вмешиваться! – возмутился младший из братьев. – Ты упрекаешь в ошибках Мару, а сам совершаешь ещё более непростительную! Как же так? Ты хочешь разлучить мать с сыном. Разве Творец простит такое? Да пусть он хоть трижды эльф, он – её сын! Как же сестра сможет жить спокойно в Остенграде, зная, что где-то там, у чужих людей живёт её родное дитя? И ему угрожает смертельная опасность, не забывай! Ты не можешь, отец, просто так отмахнуться от этого мальчика-полуэльфа! Он непросто бедный сиротка, которого можно пожалеть или не пожалеть, он – принц, наследник Лейндейла. Он рожден, чтобы спасти Светлый край от тьмы Каран Гелана, и Катарас ищет его, чтобы убить. Ты позволишь ему отнять нашу последнюю надежду? Неужели ты позволишь Катарасу убить твоего родича, твоего внука?

– Эльф не может быть родичем короля Дри Ринай, – холодно ответил Дарген. – Я вынес своё решение и не собираюсь его менять. Слово короля до сих пор было законом в этой земле! Ты хочешь это изменить, сын мой? Мара Джалина остаётся в Остенграде, но этот полукровка не войдёт в мой дом, покуда я жив! – отрезал король.

– Ты забываешься, отец! – воскликнул Калахай, вскакивая с места. – Ты делаешь то, за что никогда тебе не будет прощения! Ты же погубишь нашу сестру. У тебя нет права так вершить людские судьбы, нет права разлучать мать с её ребёнком!

– Это ты забываешься, брат! – Гермисей положил руку на плечо Калахаю, усаживая его на место. – Это у тебя нет права так говорить с твоим отцом и королём! Он принял не лучшее решение, но его слово – непреложно. Не забывай об уважении!

Возникла пауза в связи с вмешательством Гермисея.

И тогда раздался голос Мары…

Холодный и отстранённый, он разлетелся по залу, который стал сразу каким-то пустым, неуютным и сырым:

– Довольно споров и криков! Мне уже всё ясно, и пререкаться больше не о чем. Я шла в Остенград в надежде найти здесь дом и спасение, но вместо этого меня обрекли на одиночество и гибель. Жаль, что глупая древняя легенда оказалась сильнее и голоса крови, и голоса разума!

Гневный взгляд принцессы встретился с тёмным взором короля.

– Неужели ты думал, дядя, что я оставлю своего сына? Даже звери не бросают своих детёнышей в минуту опасности. Неужто ты думал, что я – принцесса Ринай, брошу своё дитя? Во мне тоже течёт горячая горная кровь, и гордость во мне не меньше твоей, дядя. И больше я не останусь ни мгновения в твоем доме! Я не стану винить тебя ни в чём. Но нога моя больше не ступит на землю Остенграда, пока безумная ненависть и вражда не оставит сердца горцев, и не забудется предание, по вине которого ты изгоняешь прочь родную кровь. Пока сын мой не станет здесь желанным гостем, не вернусь я сюда, а потому прощай навсегда, ибо не будет в душе твоей примирения! Я не желаю ничего плохого ни земле Остенграда, ни тебе, дядя, ни моим братьям. Зло ещё не тронуло твои владения, и да будет так всегда! Но, сдаётся мне, что судьба ещё заставит тебя ответить, король Дарген Дри, за то, что ты отказал в приюте благословенному ребёнку, рождённому спасти мир. Теперь я ухожу!

И принцесса Вильсения, круто повернувшись на пятках, гордо пошла прочь.

– Мара, не уходи! – закричал отчаянно Калахай ей вдогонку.

Девушка остановилась и сказала, обернувшись:

– Прощай, Калахай Ринай! Мир будет благосклонен к тебе за твоё доброе сердце.

И гордой походкой королевы Мара Джалина покинула зал.

– Отец, останови же её! – взмолился младший сын Даргена.

Но король молчал, пока дверь не хлопнула за прямой, как стрела, спиной принцессы Ринай.

***

Мара Джалина вне себя от гнева вернулась в свою комнату: столько потраченного времени, долгая разлука с сыном, и всё впустую!

К тому же, что ни говори, она успела привязаться и к своей новообретённой семье, и ко всему Остенграду, и было больно покидать его, особенно вот так, с взаимной неприязнью, ненавистью, гневом и оскорблениями. Но остаться она не могла.

Мара хотела найти вещи, в которых явилась сюда, но в сундуке их не оказалось. В тот момент, когда принцесса присела на минуту, соображая, что же делать, вошёл Гермисей. Он был хмур и избегал встречаться с сестрой глазами, и это Гермисей! – всегда уверенный в себе и прожигающий в душе дыры своим ледяным взглядом.

– Отец сказал, ты можешь взять, что захочешь … в дорогу, – сказал он. – Я велел приготовить тебе лошадь, и еды, и тёплую одежду. Ещё… отец сказал, что он готов простить тебе дерзкие слова, и если ты передумаешь, ты можешь остаться в Остенграде. Я был бы рад этому, сестра, – добавил он.

– Передай королю мою благодарность за его великодушие! Но я тоже Ринай, и я тоже не меняю решений. Я не останусь в этом замке. Прощай, Гермисей! На тебя я зла не держу. И  мне ничего не надо, я ничего не возьму у