И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская

темноволос. Но внимание приковывали синие, как лёд, глаза, которые с интересом изучали её. Держался он очень уверенно, и Мара определила его не только как старшего, но и как главного.

Она выдержала прямой взгляд пронзительных васильковых глаз и сказала спокойно:

– Я неопасна для Остенграда и его жителей.

– Позволь мне самому это решать, госпожа!

Лёд в его голосе не  желал таять.

– И назови своё имя, и почему ты здесь! – велел он.

Напряжение не спадало: шесть пар глаз внимательно следили за каждым движением Мары, лук первого воина всё ещё целился ей в грудь, а старший воин напряженно ждал ответа.

Мара Джалина выпрямила спину, приподняла подбородок и набрала в грудь воздуха. Она старалась держаться наравне со своими захватчиками, но чувствовала себя как в детстве, когда шла по зале с сотней гостей в ужасно тяжёлом, неудобном платье и очень боялась упасть и опозориться.

Холодным, властным, официальным тоном под пристальным взглядом синих и карих глаз, она сказала, глядя на стоявших пред нею воинов:

– Я – Мара Джалина Вильсения Ринай, дочь короля Тиарена Ринай и королевы Далы Ладины Рия Ринай, наследная принцесса Джалисона, законная правительница Лейндейла, племянница короля Остенграда. И я хочу видеть своего дядю, короля Даргена Дри!

Первый и второй воины переглянулись. При всей их выдержке и хладнокровии, они не смогли скрыть изумления на лицах. Лук в руках кареглазого парня опустился, а откуда-то с обочины дороги долетел удивлённый возглас. В воздухе повисла напряжённая тишина.

Наконец её нарушил голос главного из дозорных:

– Да будет тебе известно, сиятельная госпожа, – с издевкой сказал он, – что принцесса Ринай погибла в огне Джалисона, когда чёрная магия Каран Гелана стёрла с лица земли древнюю столицу Светлого края! Так что твои слова – самая гнусная ложь, какую я когда-либо слышал!

Слова воина звенели в тишине гор.

– Ты веришь слухам, которые приносит людская молва, – спокойно и без обиды возразила Мара, – но люди иногда ошибаются… Я – принцесса Ринай, и, как видишь, я не похожа на призрак.

– Ложь! Чудовищная ложь! – вскричал синеглазый воин. Гнев сделал жестоким его благородное лицо. – За такую ложь карают смертью! Но Восточный город милостив – у тебя есть два пути: первый – воспользоваться милосердием Остенграда и убраться отсюда подобру-поздорову; второй – отправиться в темницу, а затем, быть казненной за свои наглые слова. Иди же прочь!

– Я не уйду, пока не увижу короля, – тихо, но настойчиво отвечала Мара Джалина.

Раздался звон металла, и вынутый из ножен меч синеглазого воина коснулся шеи девушки. Она не шелохнулась.

– Если ты ищешь смерти, госпожа, ты найдёшь её! – пообещал он.

Но в этот миг кареглазый парень, стоявший всё время рядом, схватил его руку.

– Постой, вдруг она говорит правду!

Старший опустил оружие. Меж ними завязалась перепалка.

– Ты что не видишь – она лжёт! Неужели ты веришь её безумным сказкам? В Джалисоне камня на камне не осталось!

– И всё же, – настаивал другой воин, – что, если это правда? Вдруг это принцесса! А ты хочешь прогнать её прочь.

– Я не позволю никому, доколе я жив, таких речей! – воскликнул главный из ратников. – Это унижает достоинство и память Королевского Дома.

– Пусть так, но давай отведём её в Остенград! Пусть король решает, что с ней делать, – предложил темноглазый юноша примирительно.

– Ах, Калахай, ты слишком доверчив! Пусть будет так, но ты веришь в то, во что хочешь верить, – покачал головой второй воин.

– Калахай? – переспросила Мара, оживляясь. Она словно увидела юного воина в новом свете. – Калахай Ринай?

– Да, я – Калахай Ринай, – подтвердил тот.

И тоже поглядел на Мару как-то особенно, только теперь осознав, что если девушка не лжет, она приходится не только племянницей королю, но и сестрой ему.

Мара слегка поклонилась и сказала с улыбкой:

– Моё почтение сыну короля Даргена Ринай и моему брату!

И Калахай смущенно улыбнулся в ответ.

«Так, один союзник завоёван,» – отметила про себя Джалина.

Но синеглазый воин был непримирим.

– Брату? – вскричал он. – Нет, это уж слишком!

– Не горячись, Гермисей! – вступился Калахай.

– Я не горячусь… Пусть она называет тебя, как ей вздумается, но пока король не решит, что с ней делать, я не желаю больше слышать ни слова о нашем родстве! – выпалил в ответ Гермисей и крикнул дозорным на обочине: – Одрин, Галерас, Джайнахо, продолжайте следить за дорогой! Малетан, пойдёшь с нами! Отведём девушку к королю Даргену.

Они двинулись вверх по горной тропе: впереди Калахай и Гермисей, за ними принцесса, следом ещё один воин, Малетан. Трое других растворились в лесу.

Первая встреча с родичами получилась несколько странной: её не желали признавать и принимать. Но Мара чувствовала в душе светлую радость при виде своих братьев, пусть даже Калахай ещё не совсем доверял ей, а старший Гермисей и вовсе не желал верить в их родство.

Несмотря ни на что она ощущала это родство по крови и испытывала уважение к этим благородным, мужественным витязям.

«Остенград – суровый край суровых воинов. Гордость остенградцев высока как горы Востока, но в мире не отыщешь людей бесстрашнее, честнее и благороднее!» – так говаривал её отец, король Тиарен Ринай, вспоминая родную страну. Сам он не был суров: он прожил долгую жизнь в Джалисоне, и кровь горных предков была в нём не столь горяча.

Маре не терпелось увидеть дядю, хотя она пока даже не знала, с чего начать разговор.

Мара Джалина с восхищением разглядывала твердыню Остенграда. Крепость, сложенная из тёмного гранита, казалась непреступной. Помимо мощных древних стен королевство защищала сама природа, ограждая Остенград бастионами тысячелетних скал.

Восточное королевство Ринай было невелико и уступало в размерах даже Галиорту. Сам город и замок короля не были так изящны и красивы, как Джалисон или Белый Дворец эльфов, но всё здесь дышало удивительной древней первозданностью.

Казалось, в этом городе нет места для лжи и искаженности. Архитектура не отличалась вычурностью – в её основе лежала надёжность и основательность.

Несмотря на обилие тёмных оттенков и суровость природы и встречных людей, в этом городе было легко дышать, и отсутствовала та атмосфера гибельности, что была свойственна Галиорту.

Это был мир суровой реальности, где честные люди, нетерпящие лжи и коварства, жили по своим, установленным навеки принципам,