И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская

выносливее людей, но им иногда тоже полагается отдыхать! Ночь уже на дворе. Потому Вы поступите так, как я велю: Вы отужинаете, выспитесь, отдохнёте, а утром тронетесь в путь. Заодно и поговорим спокойно. И имейте в виду – возражать бесполезно!

Лиарин подчинился.

Он и в правду очень нуждался в отдыхе. От Галиорта до Калиба он скакал, останавливаясь лишь для того, чтобы лошадь могла отдышаться. Теперь он ощущал усталость такую сильную, что, казалось, мог уснуть прямо на месте.  Но к ней примешивалась усталость душевная – горькое чувство, рождённое постигшими его неудачами.

– Так как к Вам попала Серебрянка? – спросила Гарина Ролл, подавая ужин.

И Лиарин поведал ей о своих безрезультатных скитаниях по Галиорту, о встрече с её добросердечными братьями, об их бесценной помощи, попросил позаботиться о кобыле и вернуть её хозяину, когда тот заедет к сестре.

Выслушав эльфа, Гарина, в свою очередь, рассказала о том, как однажды искалеченный брат вернулся совершенно здоровым и поведал о чудо-девочке, которую подобрал на Южном пути. О том, как сама Мара пришла к ней, чуть погодя, и осталась в доме, принеся с собой свет и радость. О том, как они сдружились, и Мара стала для неё дороже родной дочери.

А потом пришли солдаты Катараса, на счастье, когда девушки не было дома, и бедной Маре Джалине пришлось оставить Калиб и поспешно бежать.

После солдаты Гелана возвращались дважды, желая взглянуть на племянницу Гарины, но, в конце концов, отстали, убеждённые соседями и постояльцами женщины, что Мары никогда не было в её доме.

Гарина справедливо полагала, что отделалась легко: погром в доме – вот и всё, что учинили воины Каран Гелана. А ведь она помнила, что случилось с семьёй Мары в деревне.

Вести эти вселили в сердце Лиарина безграничную тревогу. Страшные картины рисовало воображение. И он не мог избавиться от навязчивого вопроса, что же случилось с Марой дальше, за пределами Калиба?

Гарина поведала о том, как они с ткачом вывезли девушку из города. А поехала она, по настоянию женщины, в Салинское княжество.

– Тревожно мне за неё! – всхлипнула хозяйка дома. – Так ведь и не знаю, что с ней. Хоть бы весточку какую получить! Келан-ткач ведь её не до самого Салина довёз. А Лесной тракт – опасное место. Особенно для юной девочки, которая ещё и… – госпожа Ролл замолкла испуганно.

– Которая… что? – переспросил эльф, не дождавшись окончания фразы.

– Нет, ничего, пустяки! – поспешно ответила Гарина.

– Прошу Вас, скажите! – взмолился Лиарин. – Я вижу, Вы что-то скрываете. Не надо лгать мне! Скажите, что имели в виду! Что с ней? С Эрсель, что-то случилось? Не томите же меня, госпожа! Я и так уже соткан из тревоги и страха.

Гарина заколебалась под настойчивым взглядом сияющих серых глаз.

– Нет. Не думаю, что должна говорить об этом, – наконец, сказала она. – Когда найдёшь её – сам всё поймёшь. Главное, ищи и не сдавайся! Поверь, не будет тебе счастья без этой девушки! Как и ей без тебя. Не знаю, почему она ушла из Долины эльфов. Но не сомневайся, что она всем сердцем любит тебя! Думаю, она просто не хотела вставать между тобой и твоим народом, господин Лиарин. Но это неизбежно. Ищи её, господин эльф, потому что ты очень нужен ей, и потому что она нужна тебе не меньше!

Поутру Гарина Ролл помогла Лиарину приобрести неплохую гнедую лошадку, по кличке Королёк, и, распрощавшись с доброй хозяйкой из Калиба, Лиарин умчался по Лесному тракту, разыскивая дорогу в Салин.

***

– Лучше бы ты вовсе не возвращалась, Мара Джалина! Лучше бы я считал тебя мёртвой, чем узнал о том, какой позор ты навлекла на Остенград! – громкий возглас Даргена Дри раскатился по пустому залу, заставив девушку вздрогнуть. – Почему ты молчала? Как посмела скрывать это от нас?

– Потому что не знала, как сказать… – оправдываясь, ответила Мара. – Я догадывалась, что это вызовет Ваше негодование. А мне нужны были понимание и защита.

– Защита? – рявкнул король. – Защита для незаконного ребёнка, рождённого от эльфа?! Ты хоть понимаешь, что будет, если в Остенграде узнают, что наследница Лейндейла, принцесса Ринай, связалась с тварями Элтлантиса, злейшими врагами Востока?

– Вы заблуждаетесь, – мягко возразила девушка. – Эльфы прекрасны, и ненависть к ним не имеет смысла.

– Не смей говорить таких вещей! – вновь взорвался Дарген Дри. – Не смей, пока ты в моём доме!

– Отец, я думаю, что… – вступил в разговор Гермисей.

На лице его было тоже выражение, что и у дяди: смесь гнева и обескураженности.

Но Дарген оборвал его на полуслове:

– Помолчи, когда говорит твой отец и король! Ты совершила ошибку, Мара Джалина – самую страшную из всех, что может сделать человек из рода Ринай. Последствием этой ошибки стало  появление на свет ребёнка-полуэльфа, ребёнка-полукровки, которого никогда не признают в Остенграде законным наследником Лейндейла. Но я могу проявить милость и простить тебя. Ты была не в себе, ты не помнила, что ты принцесса, ты была запугана и одинока. Тебя окружали только враги, и ты согласилась принять помощь даже от эльфов. Это можно понять. Я могу простить тебе твою пагубную связь, за которую тебя бы следовало наказать и выгнать прочь из Восточного города. Нынче тёмные времена, и они меняют многие правила… Я знаю, тебе больше некуда идти, не на что надеяться, поэтому я готов забыть всё произошедшее, как бы это ни было трудно!

Слушая дядю, Мара не раз хотела возразить, но терпеливо молчала, не желая усугублять конфликт.

– Потому, помня о том, что ты – Ринай, я позволяю тебе остаться в Остенграде под моей защитой и опекой моих сыновей, сколько ты пожелаешь. С условием, что ты больше никогда не посмеешь упоминать  в моем доме об этой гнусной нечисти из Долины.

Сейчас, ради спасения сына, Мара Джалина была готова пойти на любые уступки.

– Благодарю Вас, Ваше Величество, от всего сердца за милость Вашу и защиту для меня и моего сына, – ответила Мара с поклоном.

Она уже была готова обрадоваться, но что-то в словах Даргена Ринай настораживало… какая-то недоговорённость, будто он выдвинул ещё не все условия…

– Твоего сына? – удивился король. – Гермисей, разве я говорил что-то об её сыне?

У Мары дыхание перехватило.

– Нет, отец! – нерешительно