И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская

короля Даргена. Остенград ясно дал мне понять, что я здесь чужая. И я уйду так же, как и пришла. Ты не знаешь, где мои вещи?

– Мара Джалина, уж платье-то оставь! – воскликнул Гермисей.

– Я же сказала – я не возьму ничего чужого.

– Ладно, – вздохнул наследник Даргена, – я спрошу у Калахая, где твоя одежда… Прощай, сестра!

Через несколько минут в комнату влетел младший из братьев. Он запыхался и покраснел, и нёс в руках бережно свёрнутые вещи принцессы Вильсении.

– Мара, прости нас! – начал Калахай. – Я пытался переубедить отца, но всё напрасно. Я знаю, что ты не останешься, и всё же прошу – не уходи! Я боюсь за тебя, ты погибнешь за стенами Остенграда!

– Милый мой, память о тебе согреет меня в часы одиночества, – нежно проговорила Эрсель. – Стоило прийти сюда, чтобы узнать тебя…

– Может, мне поехать с тобой? – предложил парень.

– Нет, нет! Я не желаю сеять раздор в Восточной земле. Твоему отцу это придётся не по душе. К тому же, боюсь, ещё настанут дни, когда Остенграду очень понадобятся твоё чистое сердце, отвага и светлый ум. Береги этот край, Калахай, береги, пока не придут лучшие времена!

Мара взяла свою одежду и, оглядев подозрительно, спросила:

– Чей это плащ? Это не мой. Я же сказала, что не возьму ничего.

– Это мой подарок. Он теплее твоего старого.  Впереди осень, – тихо объяснил Калахай. – Не отказывай мне, возьми!

Мара обняла его и согласилась взять плащ. Калахай вызвался проводить её до границ Остенграда.

Уезжая из города, Эрсель видела боковым зрением застывшие, как изваяния, тёмные фигуры Даргена Дри и синеглазого Гермисея, с балкона глядевших, как принцесса Мара Джалина Вильсения Ринай покидает их край.

На лошадях девушка и Калахай доехали до границы Восточного города и здесь распрощались. Мара спешилась, и вскоре скрылась в лесу, а Калахай, держа под уздцы лошадей, смотрел ей вслед, пока она не исчезла из вида.

– Помни, где бы ты ни была, Мара, – крикнул ей вдогонку Калахай Ринай, – что в Остенграде у тебя есть друг и брат!

– Я не забуду об этом! Да сбережет тебя Творец от всех невзгод! Прощай! – долетел до него издалека звонкий голос принцессы.

Дикие земли

Как белый камень в глубине колодца,

Лежит во мне одно воспоминанье.

Я не могу и не хочу бороться:

Оно –  веселье, и оно – страданье.

Мне кажется, что тот,

Кто близко взглянет

В мои глаза, его увидит сразу.

Печальней и задумчивее станет

Внимающего скорбному рассказу.

Я ведаю, что боги превращали

Людей в предметы, не убив сознанья,

Чтоб вечно жили дивные печали.

Ты превращен в моё воспоминанье.

А.Ахматова

Мара уже давно шла по лесу Дриман. Она без труда находила дорогу: на этот раз, казалось, сам лес ведёт её.

Неожиданно впереди с криком взлетела пара воронов, и принцесса в ужасе и отвращении отшатнулась, ибо под кустом лежал изуродованный труп воина Каран Гелана. Из груди его торчала стрела.

Это обеспокоило Мару не на шутку. Её мучил вопрос, как этот воин попал в Дриман. Страх за Киралейна, Джастина и Элькит уже не смог покинуть её. И, сама того не желая, Мара Джалина пошла, крадучись и оглядываясь.

Уже в самой гуще Дримана она отчётливо услыхала шорох  листвы – не было сомнений, кто-то пробирался по лесу. Девушка укрылась в поросли орешника и затаилась.  Через несколько томительных минут тревожного ожидания Мара Джалина заметила мелькнувший в листве силуэт, и, наконец, облегчённо вздохнув, воскликнула:

– Джастин!

Рыцарь радушно приветствовал принцессу и обнял её.

– Как вы тут? – спросила Мара.

– Если ты волновалась, то совершенно напрасно! – отвечал Джастин.

– А Киралейн? – беспокоилась Мара Джалина.

– Всё хорошо. Я привёз его. Твой сын – это чудо! С ним нянчится Элькит. Оказывается, она умеет ладить с малышами. Порой он ревёт так, что звери вокруг разбегаются, но вообще-то хлопот не создает…

– Спасибо тебе! Я так боялась, что что-нибудь не получится, – выдохнула свободно Мара.

– А ты как? Удачно? – поинтересовался Джастин.

Мара в ответ состроила кислую рожицу.

– Ой, лучше пока не спрашивай! Ты был прав – этих людей не изменить. От Остенграда помощи ждать не стоит. Мой дядя сумел оправдать мои худшие опасения! Кстати, а что тут произошло? Я видела убитого воина Катараса.

– Небольшое недопонимание между союзниками, – хмуро пояснил Джастин. – Каргиона явилась, чтобы получить своё – то есть тебя и Киралейна… Но Элькит ответила, что ты так и не появилась у нас, и велела ведьме пойти и утопиться в ближайшем  болоте. Старуха, видимо, не поверила, или её огорчил столь вежливый отказ. Нам пришлось немного сразиться. Я убил трёх черных воинов, но ещё двое и Каргиона улизнули…

– Ничего себе союзники, – усмехнулась Мара нервно, – и это ты назвал безопасным местом, где Каргиона не станет нас искать!

– У зла не бывает союзников, и место это больше небезопасно, – отвечал Джастин. – Мы с Элькит очень волновались, поджидая тебя. У нас есть все основания полагать, что, собрав силы, Каргиона ещё вернётся в Дриман… Затем ли, чтобы забрать твоего сына, или просто из чувства мести, но вернётся.

– Час от часу не легче! – вздохнула Эрсель.

– Ладно, не стоит об этом – идём домой, там и поговорим! – предложил Джастин.

– Идём! Идём, конечно! – поторопила Мара Джалина, предчувствуя встречу с сыном.

***

После вкуснейшей трапезы обитатели пещеры у водопада собрались на «Большой Совет». Элькит полулежала на каменной скамье, устеленной одеялом из лисьего меха. Джастин  подпирал собой стену у входа. Мара сидела за столом, не спуская с колен сына.

Киралейн сильно изменился за это время, начал ходить (пока ещё плохо) и вёл себя очень самостоятельно, и Маре Джалине было грустно и досадно оттого, что все эти дни она не видела, как он рос. Мальчик деловито перебирал цветные сияющие камушки – подарок Элькит, стучал ими по столешнице, упоенно что-то бубнил себе под нос и, казалось, понимал всё, что говорят взрослые, только сам пока ничего не мог сказать.

– Что ж, – начал Джастин, – выходит, поход в Остенград ничего не дал. Тем хуже… Зато Арин принёс пользу. Госпожа Волшебного леса дала мне кое-какие