Силою громов. Трилогия - Алексей Михайлович Голиков

Он слышал рассказы священников о том, что на том Свете нет такой постоянной, как время, и жизнь там протекает иначе. Но это пока не укладывалось в его голове. «А может, Баал перенёс нас сквозь время?» – задал он снова себе вопрос мысленно. Но вскоре осознал, что Россетти ответил бы ему на десятки лет меньше. Ведь внешне разница в их возрасте не слишком велика. А значит, он не мог странствовать по земле больше века.

– Ты удивлён?

– Да. Но это уже не важно, – ответил Благоев.

Пройдя дальше по городу, они увидели, как местные жители быстрым шагом идут в одну сторону. Последовав за ними, они вышли на городскую площадь, полную людей. Местные власти созвали людей на показательную казнь девушки. Обвинение: ведьма. На вид ей не было и тридцати лет. Её привязали спиной к столбу, а под ноги уложили гору хвороста.

Гул, поднимающийся от толпы, был похож на лай стаи собак. Они кричали, жаждая крови. Эти люди клеветали на подсудимую, выкрикивая слова, полные хулы и брани. Они готовы были порвать её, не разобравшись ни в чём. Из их ртов брызгала слюна от криков, как у дикого зверя, предчувствующего вкус беззащитной добычи.

Благоев тут же посмотрел в неё мыслями и узнал, что не была она ведьмой. Это обычная девушка, у которой болел отец. И, чтобы его излечить, она варила для него снадобья из трав, что в то время считалось колдовством. На допросе у святой инквизиции под давлением пыток и страшных мучений она созналась в том, чего не совершала, будто, присягнув на службу Сатане, нечистый выведал ей секрет зельеварения, благодаря которому она дурманила и пыталась отравить своего отца.

Увидев горящий факел возле девушки, Благоев схватил Никколо за рукав, сказав:

– Не отставай! – и стал пробиваться через толпу зевак. Своим мощным торсом он без труда расталкивал людей, стоявших преградой ему.

И вот палач уже поджигает ветки. Девушка плачет и кричит от досады и боли, но ничего, кроме этого, не может сделать. Крепко держат её канаты у столба, на котором ей суждено было умереть. И вот, когда языки пламени уже начали лизать ей пятки, обжигая кожу, из толпы выбегает лесоруб со своим другом и одним махом гасит огонь. Сборище резко стихло от увиденного. И, повернувшись к людям, Гавриил обратился к ним:

– Она сегодня не умрёт, так как невиновна! Её истязали пытками, из-за чего она созналась в том, что не делала.

– Да кто ты такой, чтобы судить здесь, кто виновен, а кто нет?! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Лучше посмотрите не на меня, а на самих себя! Когда вам плохо на душе, вы не успокаиваетесь в вере, а растворяете свои мысли в вине и дурманящих зельях. Когда вы и ваши дети болеете, то не идёте к Богу с молитвой. Вы идёте к колдунам и ведуньям, целителям и прочим людям от дьявола, отдавая себя и своих детей на алтарь Сатаны. Но при этом смеете упрекать её в сговоре с дьяволом, – указал Гавриил пальцем на привязанную девушку. – И не пытайтесь обманывать меня своими праздными рассказами.

– Я болел проказой, – заявили ему в ответ, – и как бы ни молился, болезнь не отступала. Мне посоветовали старуху, которая лечит, читая молитвы. И после нескольких приходов к ней я выздоровел.

– А я, – решила добавить молодая девушка, – встретила свою любовь благодаря женщине, которая гадает!

– Значит, так молились… Глупые люди! Разве какая-то ведьма от дьявола или старая дева, что взмолилась Ему, могут обладать властью и могуществом больше, чем Он? Или могут они совершать чудеса свои без ведома Его?..

– Слушай, ты! – гневно выкрикнула женщина средних лет. – Ты, может, мнишь себя учителем? Тогда ответь мне. Я каждые выходные ходила на службу в церковь, молилась, каялась. Мои два сына ушли в море ловить рыбу. Но разразился сильный шторм. Моих сыновей забрало море. Они не были ворами или убийцами. Обычные хорошие парни. Почему Бог не предотвратил этого? Почему Он не сжалился надо мной, прихожанкой? – пустила слёзы женщина.

– Надо было лучше читать Писание, чтобы не вопрошать теперь. Перескажу своими словами. Когда в Силоаме упала башня и завалила людей, то к Христу пришли Его ученики и спросили: «Почему эти люди погибли такой страшной смертью? Они что, были хуже других? Может быть, грешнее других?» И Он ответил: «Нет! Но каждый так умрёт, кто не покается».

Толпа начала роптать, яро обсуждая услышанное. Но одна старуха всё же нашла, что ответить, развеяв все сомнения:

– Что вы его слушаете? Вы видели, как он потушил огонь? – обратилась она к толпе, а потом перевела свой взгляд на Гавриила. – Я слышала о тебе! Ты тот колдун с Востока, что приносит бедствия и гибель всем, где бы ни появился. И здесь пытаешься спасти свою подельницу.

– И что же ты стоишь передо мной, а не убежала прочь, лишь только увидав меня? Ведь обо мне ужасные вещи говорят…

И тут старуха замолчала от испуга, а за ней и вся толпа… От тишины увлеченные разговором инквизиторы опомнились и обнажили мечи. В голове Благоева за доли секунды пронеслись фрагментами их жизни – вся их жестокость, злоба, надменный взгляд на слабых и убогих, желание обогащения. Всё выплыло и предстало пред глазами у него. Скольких людей они истязали и замучили, скольких казнили или обрекли на оставшуюся жизнь на заточение… Ничего не утаилось от Благоева…

На него набросились десять вооружённых инквизиторов, что были приставлены смотреть за порядком на мероприятии. Не снимая с подвязки свой топор, Благоев прилюдно расправился с ними таким образом, что из толпы никто не решился выйти и помочь одолеть пришельца. Ударами рук Гавриил пробивал даже доспехи, ломались позвонки и черепа, отрывались конечности. Инквизиторы вопили от боли, но крики им не помогли.

Не прошло и двух минут, как эти десять губителей лежали замертво в таком ужасном виде, как будто их задрала стая диких зверей. Сборище зевак не могло прийти в себя от увиденного. Их сковал ужас от подобного зрелища. На площади воцарилась такая тишина, что казалась она опустевшей.

В этот момент, обегая ноги зрителей, к Благоеву выбежала крыса. Поймав зверька рукой, он поднял его, посмотрел и прошептал:

– За бессердечие и лицемерие своё племена земель этих потонут в боли и мучениях. Расплата при жизни будет так сурова, что сквозь века станет она содрогать ухо слышащего. Но не коснётся она людей, живущих по совести. А поразит её жало уродов