Дневники архимага. Книга 2 (СИ) - Белинцкая Марина

Тьма окутала Шалари целиком. Габриэль напрягся. Как он ни старался, он не мог разглядеть ничего в тёмном облаке, окружившим соперника. Спустя несколько секунд тьма начала рассеиваться, и вскоре осыпалась пеплом.

— Хорошая попытка, принцесса.

Габриэль вновь поднял руки, чтобы сотворить очередное заклинание, так как Шалари потянулся к карману за порошком, но Чак, обвивающий плечи не-волшебника, жалобно пискнул. Габриэль вдруг понял, что больше не чувствует энергии, наполняющей его руки до кончиков пальцев. Последнее заклинание забрало у змея все его силы. К счастью, Шалари не успел применить порошок: время вышло, течение песка остановилось. Шалари опустил руки.

— Я недооценивал твоих способностей. Ты сильна для обычной волшебницы, — сказал он. — Заклинания такого уровня и правда могут серьёзно покалечить. Но возможно, ты заметила, что волшебник, сколькими дарами он бы не обладал, не ровня магу.

— И в этом был ваш со Змееоким план? — тихо, чтобы слышал только Шалари, спросил Габриэль. — Ты продемонстрировал свою силу, чтобы я убедился, что мага не так легко одолеть. И наслал морок, чтобы я возненавидел отца. Всё для того, чтобы я захотел пройти ритуал, правда?

Шалари сначала не понял, а потом, когда понял, засмеялся. Его смех вызвал у Габриэля растерянность.

— Я не насылал на тебя морок.

— Тогда что это было?

— Межвременные путешествия. Все заклинания Тьмы рассчитаны на подавление воли или причинение увечий. Морок калечит разум. Мне запретили вредить тебе. Отправить твоё астральное тело домой, в настоящее или прошлое — было единственным способом безопасно тянуть время.

Габриэль не верил ни единому его слову. То, что он видел там, не могло быть реальным. Отец не мог так с ним поступить.

— Это был морок.

— Я расстрою тебя, принцесса. Будь это мороком, амулет защитил бы тебя.

Габриэль опустил взгляд вниз и увидел на своей шее топаз с привязанной к нему веточкой розмарина. Амулет, который дал ему перед состязанием Август. Габриэль надел его, не в силах перечить этим умоляющим жёлтым глазам.

Это неправда. Неправда.

Габриэль почувствовал, словно он стоит краю обрыва. Словно почва обламывается под ногами и срывается в тянущую холодом темноту, а рядом стоит человек, и это не Шалари. Он мягко кладёт руки Габриэлю на плечи, и за этим тёплым жестом скрывается желание столкнуть его вниз. Габриэль не оборачивается, зная, чьё лицо он увидит, и самостоятельно делает шаг, от которого сердце падает в пустоту.

Это слишком больно, чтобы быть правдой.

— Расскажешь, что ты там видела?

Габриэль стоял на месте и одновременно падал в тёмную холодную пропасть. А там, наверху, на краю обрыва стояла хрупкая человеческая фигурка с длинной косицей, перевязанной ярко-алым бантом. Несмотря на победу, Габриэль чувствовал себя проигравшим.

— Не спеши, кажется, я догадался. Принцессу больше не ждут дома? Папочка любит другую девочку?

Габриэль молчал. Ледяной ветер разметал его длинные волосы, холод пронизывал тело насквозь. Зрители словно чего-то ждали. Змееокий не появлялся и Шалари был не против поговорить. Змей нервно завозился и издал писк. Габриэль поднял взгляд часы, в которых уже не струился песок, и в его оглушённые от падения мысли закралось подозрение.

«Он заставил песок течь быстрее, но на самом деле время не истекло!»

Шалари дал ему насладиться победой, а сам ждал, когда время подойдёт к концу, чтобы в последние секунды опрокинуть Габриэля на лёд. Возможно, он просто тоже устал. Они оба я не вылезали из книг, оба физически не были крепкими. Маги учили, что настоящая сила не в теле, а в духе и знаниях. Габриэль пригляделся и увидел, что Шалари так и не избавился от порошка. Он по-прежнему сжимал его между большим и указательным пальцем, а у Габриэля больше не было сил, чтобы отвлечь мага от колдовства.

Габриэль всегда считал драки ниже своего достоинства, а теперь сам бросился на соперника с кулаками, как моль на фонарь. Трепыхал крылышками, обжигал лапки. Он разбил Шалари нос и ударил в пах, Шалари рассёк ему бровь и поставил синяк под глазом. Они оба задержали дыхание, когда облачко порошка разнеслось в воздухе. Они уже не слышали, что там вопили зрители. Габриэль неистово дрался и падал с обрыва, и фигурка отца наверху становилась всё меньше и меньше.

Габриэль старался держаться на ногах, и больше всего его тревожило, что он не знает, сколько времени ещё осталось. Он запрыгнул Шалари на спину в попытке опрокинуть его на лёд, но Шалари стряхнул его с себя, как букашку. От удара в ушах зазвенело, и звон разлетелся по гроту, отражаясь от обледенелых стен и застывших сосулек. Звон заглушил шипение моря. Габриэль зажал уши, пытаясь унять боль и этот протяжный звук, а потом вдруг понял, что источник звука находится снаружи.

Приоткрыв глаза, он увидел мисс Ленуа, которая извлекала звук из маленькой флейты. Звук этого музыкального инструмента с давних времён ассоциировался у жителей Тэо с окончанием битв. Это пошло ещё с древности, когда ни одно празднование победы не обходилось без этого музыкального инструмента. Впоследствии пение флейты стали применять как сигнал, оповещающий об окончании различного рода игрищ и состязаний.

Габриэль поднялся. Тело ныло, отзываясь болью на все движения, по виску текла кровь. Наверное, он выглядел очень жалко, но не хуже, чем Шалари с разбитым носом и с шишкой на лысине. Мёртвый маг возник между соперниками и молча указал на победителя. Зрители разразились аплодисментами.

На лёд упали дневник и повязка. Дневник охватило пламя — Габриэль подбежал и отпрянул, когда столб огня поднялся к потолку грота. Шалари поднял свою повязку.

Всё закончилось, а Габриэлю казалось, что он лежит на дне пропасти, где так глубоко, что не видать неба. Змееокий исчез. Зрители начались расходиться, а те, что ещё остались, с интересом смотрели, не сцепятся ли соперники снова.

— На магов слабо действуют заклятья волшебников, будь волшебник хоть самым сильным в мире. Отдаю должное, ты был одним из лучших моих соперников, хотя большую часть времени просто лежал на льду, — Шалари впервые обратился к Габриэлю не как к «принцессе».

Габриэль не ответил, да и не смог бы. Он собирался сделать иное, а пока позволил Шалари отойти. Габриэль помнил видение с Места Плача, когда после гибели Рональда все приведённые им мертвецы исчезли.

Нет мага — нет и его заклятья.

Шагов Габриэля никто никогда не слышал. Он умел появляться в комнате незаметно. Умел слушать, и чувствовал настроение собеседника. Особенно легко ему удавалось подмечать чью-то потерю бдительности. Делая вид, что покидает арену, Габриэля шёл за Шалари, быстрее, быстрее, а потом сорвался на бег. Может быть, между силами волшебников и магов существовала непреодолимая пропасть, но и те, и другие, были одинаково уязвимы перед обычными металлом.

Незаметно выхватив нож, Габриэль схватил Шалари за плечо и с холодной уверенностью перерезал лезвием его горло.

Глава 15. Последний дневник

Из окна лился тусклый красный свет, от чего разруха в комнате смотрелась ещё удручающее. Шкаф лежал на боку, изрыгая на пол содержимое, ножка стула торчала у него из спины, а сам стул, изломанный в щепки лежал рядом и был годен, разве что, для растопки камина. Стол выглядел не лучшим образом — его разломанные части были разбросаны по всей комнате. У тумбочек были выворочены ящички. Но главными виновниками беспорядка, тем, что сразу бросалось в глаза, стали разорванные и смятые листы, исписанные рукой самого архимага.

Габриэль сидел в центре комнаты, там, где из красного луча соткался ковёр на полу, и разрывал то, что осталось от красивого жёлто-рыжего гобелена.

Прилетела твоя любимая птица? Защитили твои амулеты? Что теперь ты мне скажешь?

Красный воздух, густой, как кисель, пожирал кислород, и Габриэль чувствовал, что задыхается. Ему никогда не нравился красный цвет.