Безопасность Родины храня - Глеб Кузовкин

— Смотри справа! Они огородами уходят в лес. Нельзя упускать гадов! — раздался вдруг совсем рядом окрик Балицкого.

Повернув голову, Петр различил метрах в двадцати темные фигуры, которые, спотыкаясь, убегали прочь. Прицелившись, он выстрелил раз, потом еще и бросился за бандитами…

Когда над селом забрезжил рассвет, с бандой было покончено. Лишь немногим удалось уйти. Семерых взяли живыми, двое было убито. В оперативной группе обошлось без потерь. Балицкий приказал еще раз прочесать село, а сам, облюбовав наиболее просторную избу — кажись, она принадлежала местному священнику, — приказал доставить сюда пленных для допроса.

Да, главным сейчас было не дать «остыть» бандитам, вытянуть из них все, что они знали. Допрос длился аж до 15.00. Дознаться удалось о многом: адреса явок, месторасположение схронов, фамилии связников. Время было возвращаться. Подводы одна за другой оставляли Повергов. На последней увозили захваченных бандитов.

День выдался погожий. Солнце было не по-осеннему ласковое, светило ярко, на небе — ни тучки. Дышалось легко… Одним словом, идиллия. А вот Балицкий, когда миновали хутор Грабичо, вдруг забеспокоился и приказал передней подводе выдвинуться вперед. Понукаемая возницей лошадь побежала резвей. Так, оторвавшись метров на сто от колонны, она первой и приблизилась к небольшому леску.

Выстрелы грянули, как гром средь ясного неба. Передняя подвода быстро развернулась и помчалась обратно.

— Спешиться! Развернуться цепью! — скомандовал Балицкий.

Петр соскочил с подводы и, очутившись рядом со старшим лейтенантом, побежал вперед. Спрятавшиеся в лесу бандиты открыли беглый огонь. Да, это была засада. Краем глаза Петр заметил, как упал сраженный пулей ястребок.

— Ложись! — прозвучала команда Балицкого, и вовремя. Только они упали на землю, как из лесу высыпало человек семьдесят, стреляющих на ходу из автоматов и карабинов.

Петр укрылся за какой-то кочкой. Расстояние между залегшим отрядом Балицкого и нападавшими бандитами быстро сокращалось.

— Что же будет дальше, — осознав грозящую опасность, подумал Петр. — Ведь их намного больше.

И в эту минуту, когда запыхавшиеся от быстрого бега бандиты почти прекратили огонь, лежавший рядом с Петром Балицкий вдруг поднялся во весь рост и с криком «Вперед!» бросился на приближающихся бандеровцев.

Петр вскочил, словно подброшенный пружиной. Вместе с ним поднялись Михаил Кузнецов, Анатолий Ширенин и, стреляя на ходу из автоматов, тоже пошли на врага.

Ошеломленные неожиданным контрударом бандиты, надеявшиеся с наскока опрокинуть малочисленную группу Балицкого, резко повернули назад и беспорядочно побежали к лесу. Опергруппа преследовала их буквально по пятам. Слева от Петра застрочил ручной пулемет. Кто-то из чекистов вел из него огонь на бегу. Но вот бандиты достигли опушки. Балицкий неожиданно остановился и, скомандовав: «Гранаты к бою!», первым метнул по направлению к лесу гранату. «Опасается ловушки», — сообразил Петр и последовал его примеру. Взрывы следовали один за другим, словно работал минометный расчет. Но вот они умолкли, и преследовавшие бандеровцев бойцы, не ожидая команды, бросились в лес.

Петр потерял из виду Балицкого, и вдруг в нескольких десятках метров перед ним мелькнула меж деревьями спина здоровенного детины. Неужели тот душегуб, на которого была получена ориентировка?! Этот не должен уйти от возмездия! Дубровский ускорил бег. Ветви деревьев больно хлестали по лицу, ноги путались в высокой траве. Больше всего Петр боялся упустить из виду бандита. Верзила бежал быстрее, чем можно было ожидать. Но все же ему не удалось оторваться от Петра настолько, чтобы успеть развернуться и произвести хотя бы один прицельный выстрел из зажатого в руке браунинга, схожего по форме и размерам с нашим «ТТ». «А автоматик свой он где-то посеял», — подумал Петр, но тут же увидев, что левая рука бандита болтается, словно плеть, понял: получив ранение, тот бросил бесполезный теперь «шмайсер». «Интересно, при нем ли его удавка?» — мысленно спросил самого себя Дубровский и отчаянным рывком еще больше сократил расстояние между собой и бандеровцем. И вдруг откуда-то сбоку ударила автоматная очередь. Петр пробежал по инерции еще несколько шагов, пока резкая боль в левом бедре не заставила его остановиться. Ногу словно парализовало. Рука непроизвольно скользнула по окровавленному бедру. Колени стали подкашиваться. Еще немного — и он упадет. А как же бандит? Неужели уйдет?.. Петр вскинул автомат и, взяв на мушку широченную спину петляющего между деревьями верзилы, нажал курок. Пули, срезав несколько веток, таки достали бандита. Дубровский еще увидел, как он внезапно замер, словно нарвавшись на непреодолимую преграду, и, роняя пистолет, взмахнул рукой… Петр успел для верности дать еще одну очередь, и тут разорвавшаяся буквально в нескольких метрах граната швырнула его на землю…

Очнулся лейтенант Дубровский в комарновской райбольнице. Тут ему оказали первую помощь, после чего направили в стрыйский госпиталь. Ранение было сложным, к тому же мелкие осколки посекли спину, ударом ручки разорвавшейся гранаты перебило ногу.

— А вообще-то, ты еще легко отделался, — все так же невозмутимо заявил Анатолий Ширенин, навестивший Петра в госпитале. — Видать, в рубахе родился.

Он же рассказал, что на помощь опергруппе подоспело подкрепление, и банда Лютого в основном была разгромлена. Ну а Балицкий велел передать, чтобы Петр быстрее выздоравливал и возвращался. Дел впереди невпроворот.

Друзья разговаривали еще долго, пока сестра не выпроводила Анатолия из палаты. А за окном шумел листопад. Шля последняя осень войны…

Этим боевым крещением началась многолетняя деятельность на Дрогобыччине, а затем на Львовщине замечательного чекиста Петра Александровича Дубровского, прошедшего путь от лейтенанта до полковника, ветерана ВЧК — КГБ.

Егоров Константин

ОТЕЦ И СЫН

Время идет, одно поколение сменяет другое, а ты в жизненном круговороте не замечаешь, как бегут дни и годы, и лишь встретившись с очень давними друзьями, осознаешь быстротечность времени.

Кажется, давно ли в этой вот квартире в доме на одной из львовских улиц я беседовал с молодым Павлом Емельяновичем Колодяжным, человеком кипучей энергии, страстно увлеченным своей работой. Теперь он ветеран, на заслуженном отдыхе. Впрочем, «отдых» — понятие для него относительное, можно даже сказать неприемлемое.

Павел — сын известного на Украине чекиста Емельяна Павловича Колодяжного. Об отце он говорит с нескрываемым чувством гордости. О себе же, о своей работе — скупо, немногословно.