Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

от этого порядка, нечего терять с ним, а остается только глубоко ненавидеть его. На эти массы мы и обопремся». Автор «Ответа „Великоруссу“» настойчиво призывал к тесному сплочению всех разбросанных по России революционно настроенных личностей в «один союз, идущий к одной цели, действующий как один человек». В объединении и организации самих революционеров он признавал путь к тому, чтобы сойтись с народом. Вопросам, связанным с преодолением трудностей на пути организации революционных элементов, с возможными формами деятельности тайных союзов и т.д., была посвящена значительная часть статьи. Автор поднимал и вопрос о цели, к которой необходимо стремиться в борьбе. Не без некоторой пренебрежительности отзывался он о борьбе за конституцию. «За конституцию стало бы, вероятно, почти все дворянство. Пусть конституции добиваются те, кому она может быть полезна. Нам не следует ни помогать, ни мешать им теперь… Конституция лучше самодержавия тем, что при ней будет больше простора для действия». «Наша цель, – заключал автор свою статью, – полное освобождение крестьян, право народа на землю, право его устроиться и управляться самим собою, освобождение и свободный союз областей»[528].

Надо заметить, что «Ответ „Великоруссу“» был составлен после появления первого листка «Великорусса», до наиболее важных, более или менее полно раскрывавших взгляды и предложения «Великорусса», второго и третьего листков. Многие возражения «Ответа» должны были бы отпасть с выходом этих листков[529]. Независимо от этого «Ответ „Великоруссу“» сохраняет свое большое значение как решительный, хорошо аргументированный призыв к организации революционных сил, как формулировка взглядов революционно-демократических кругов на роль народа, на взаимоотношения революционного «меньшинства» интеллигенции с народом, на обязанности этого меньшинства перед народом (по всем этим пунктам, по существу дела, едва ли составители «Великорусса» стали бы спорить с автором «Ответа»)[530].

В 1861 г. и позднее на правах воззваний распространялись, кроме указанных выше агитационных документов, напечатанные отдельными оттисками статьи Н.П. Огарева из «Колокола» (потом и из «Общего веча»). Особенно крупное значение имела статья Огарева из 102-го листа «Колокола» (от 1 июля 1861 г.) «Что нужно народу?» Ввиду той роли, какую она сыграла в истории тайного общества «Земля и воля», о ней целесообразнее будет сказать ниже, в связи с вопросом о «Земле и воле».

4. Годы перелома (1862 – 1863).

Общество «Земля и воля»

1862 год был годом начала перелома в политическом движении 60-х годов. Революционная ситуация еще не была исчерпана, но кульминационный пункт ее оказался уже пройденным, хотя многие участники движения еще не сознавали этого. В 1862 г. по сравнению с 1861 г. в несколько раз сократилось число крестьянских волнений. Революционные силы в течение 1862 г. жестоко страдали от правительственных преследований.

Реакционные черты политики Александра II, отчетливо сказавшиеся даже в «медовые» месяцы его реформаторской деятельности, явно и резко стали усиливаться сразу же после издания манифеста об отмене крепостного права.

Мероприятия против университетов и студенчества, проведенные в 1861 г., и были первой крупной диверсией реакции. Приговоры к каторге поэту Михайлову за прокламацию «К молодому поколению» и В. Обручеву за распространение «Великорусса», высылка в марте 1862 г. профессора П.В. Павлова за критические замечания о существовавшем режиме и за некоторые прогрессивные пожелания, высказанные им в публичной речи по случаю «тысячелетия России», – все это было симптомами усиливающегося реакционного курса. Но крайним реакционерам этого уже казалось мало; они требовали новых, еще более «твердых» действий, требовали решительного наступления против прогрессивных сил.

В конце апреля 1862 г. в III отделении была составлена записка «О чрезвычайных мерах». Запугивая «пагубными последствиями», которые может повлечь за собой «необыкновенное брожение умов» среди интеллигенции при ее враждебных чувствах к власти и существующим учреждениям, III отделение высказалось за необходимость безотлагательного действия. Последнее должно было выразиться в одновременном строжайшем обыске у 50 «сомнительных лиц», с тем чтобы одних из них предать суду, других выслать, третьих отдать под надзор полиции. В числе намеченных жертв были Чернышевский, Шелгунов, Н. Обручев, братья Серно-Соловьевичи (Николай и Александр), Елисеев, Благосветлов, Лавров и др. Речь шла, таким образом, о том, чтобы одним ударом обезглавить демократическую интеллигенцию и левую публицистику[531]. Вскоре два обстоятельства облегчили и ускорили выполнение намеченной правительством задачи: выход прокламации «Молодая Россия» и знаменитые петербургские пожары 1862 г.

Первые экземпляры прокламации «Молодая Россия» попали в руки властей в середине мая 1862 г.[532] Ее автором был получивший в дальнейшем широкую известность как деятель революционного движения Петр Григорьевич Заичневский. Вместе с П.Э. Аргиропуло он был одним из руководителей московского студенческого кружка, выделившегося из возникшей еще в 1859 г. революционной группы Ю. Мосолова, Н. Шатилова и др. (так называемая «Библиотека казанских студентов»)[533] и занимавшегося преимущественно литографированием и распространением запрещенной литературы (сочинений Герцена, Огарева, Фейербаха, Бюхнера и т.д.)[534].

Заичневский выступил в марте 1861 г. с речью перед студентами поляками и русскими в католической церкви в Москве после мессы по убитым в Варшаве демонстрантам, выражая сочувствие освободительной борьбе поляков и призывая их к союзу с русскими революционерами. Летом того же года Заичневский сделал попытку вести пропаганду среди крестьян Орловской губернии, он рассказывал крестьянам об Антоне Петрове и говорил о необходимости вооружения для успеха народного «возмущения»[535]. В июле 1861 г. Заичневский был арестован. Находясь в Москве в заключении, он написал, видимо в апреле 1862 г., прокламацию «Молодая Россия», которую переслал на волю для напечатания. Содержавшееся в ней указание, что она исходит от «Центрального революционного комитета», представляло собой мистификацию. Составляя прокламацию, Заичневский, по его признанию, старался нагромоздить как можно больше «пороха», чтобы всем «либеральным и реакционным чертям стало тошно»[536]. Отсюда нарочито задорный и частью устрашающий тон прокламации.

Разделяя всю Россию на две «партии» – «партию императорскую» и партию народную, – Заичневский о первой партии, в которую он включал помещиков, купцов, чиновников, писал: «В настоящее время партия либеральничает, обиженная отнятием у нее права на даровую работу крестьян, ругает государя, требует конституции, но не бойтесь: она и царь неразрывно соединены между собою, и звено соединения – собственность». Выход из невыносимого гнета, который этот строй с собой несет, он видел один: «революция, революция кровавая и неумолимая, которая