Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

других цивилизованных племен» в составе русского государства, он исходил из признания «прав национальностей», как условия упрочения свободы России. Он требовал предоставления полной независимости Польше, указывая, что от угнетения Польши страдает не только благосостояние России, но и «наша народная честь», и высказывая убеждение в неизбежности (если не последует добровольного отказа от владычества над Польшей) освобождения Польши силой ее восставшего народа. «Великорусс» считал, что и населению «южной Руси», т.е. Украины, должно быть предоставлено свободно решить вопрос о своих национальных требованиях. «Великорусс» не решал окончательно вопроса о республике или конституционной монархии, давая достаточно ясно понять, что он принадлежит к «республиканской партии», и вместе с тем заявляя, что «истинно конституционная монархия мало отличается от республики». В целях обеспечения единства всех противников существующего режима (считаясь с распространенностью либерально-конституционных иллюзий)[517] «Великорусс» выдвигал план политической антиправительственной кампании, направленной на предъявление адреса царю с требованием созыва народных представителей, для осуществления намеченной программы. Проект такого адреса был приложен к третьему номеру «Великорусса». «Быть снисходительными и терпеливыми – дело тех, которые убеждены, что довольно скоро всеми будет признана верность их взгляда», – писал «Великорусс» и выражал уверенность, что время, употребленное на этот опыт, не будет потеряно для политического воспитания масс.

«Великорусс» ставил задачу перед своими единомышленниками – «организовать и дисциплинировать движение». Он рекомендовал для этого составление конспиративных комитетов, пропагандистской и организационной деятельности которых придавал очень большое значение (он предлагал не начинать сбора подписей под адресом и назначения депутатов для его представления до тех пор, пока не развернется широко деятельность комитетов).

Призывая так называемые образованные классы к действию, «Великорусс» указывал на неизбежность народного восстания летом 1863 г. в случае, если общество до этого не вынудит власть устранить причины недовольства. «Если мы увидим, – заключал „Великорусс“, – что они не решаются действовать, – нам не останется выбора: мы должны будем действовать на простой народ и с ним будем принуждены говорить уже не таким языком, не о таких вещах»[518].

О происхождении «Великорусса» нет вполне ясных и бесспорных данных. В октябре 1861 г. за активное участие в распространении «Великорусса» был арестован и потом приговорен к каторге Владимир Обручев – родственник Н.Н. Обручева, отставной офицер, сотрудник «Современника», лично знакомый с Чернышевским и Добролюбовым. Вместе с Обручевым привлекался по делу о распространении «Великорусса» доктор П.И. Боков, также близкий к Чернышевскому. Ряд современников связывал с «Великорусом» имена братьев Лугинипых, в том числе В.Ф. Лугинина (потом, за границей, близкого к Герцену, впоследствии крупного ученого-химика)[519]. Существующие указания на Николая Обручева, как на одного из основных деятелей «Великорусса», вызывают сомнение, поскольку он в период издания и распространения «Великорусса» (и в течение ряда месяцев до того) находился за границей[520]. По такой же причине еще сомнительнее указания на офицера князя Н.П. Трубецкого как на члена «Великорусса»[521].

Много споров было в исторической литературе вокруг вопроса о причастности к «Великоруссу» Чернышевского. Подозрения относительно участия Чернышевского в «Великоруссе» существовали в правительственных кругах. Из участников революционного движения 60-х годов предположения о связи Чернышевского с «Великоруссом» высказывались С.Г. Стахевичем, ссылавшимся на впечатления, вынесенные им из общения с Чернышевским на каторге, и Пантелеевым[522]. Шестидесятник П.Д. Баллод, также общавшийся на каторге с Чернышевским, отвергал мысль об участии Чернышевского в «Великоруссе», хотя отмечал осведомленность его в делах последнего[523]. Мнения историков разделились, при этом следует заметить, что противники версии об участии Чернышевского в «Великоруссе» исходили между прочим из одного ошибочного положения о том, что «Великорусс» якобы являлся выразителем чисто либеральных тенденций. Это положение опровергается анализом содержания «Великорусса» (готовность опереться на народ и народное восстание, сочувствие республиканской форме правления, забота о преодолении монархических и либеральных иллюзий, последовательно демократическая трактовка национального вопроса, призыв к организованным нелегальным действиям и т.д.), опровергается оно и фактами, вскрывающими враждебное отношение в либеральном лагере к «Великоруссу». Оценка «Великорусса» как либерального начинания явно противоречит и мнению В.И. Ленина, который в работе «Гонители земства и Аннибалы либерализма» противопоставляет либералов «Великоруссу»[524].

Оставляя в стороне вопрос о том, участвовал ли Чернышевский непосредственно в «Великоруссе» (вопрос, трудно разрешимый при нынешнем состоянии источников), мы вправе все же заключить, что деятели «Великорусса» находились под большим влиянием Чернышевского. Отзыв, содержащийся в «Письмах без адреса», говорит о сочувственном внимании Чернышевского к «Великоруссу». Очень примечательно также, что примерно в одно время с началом издания «Великорусса», в июльской книге «Современника» за 1861 г. (цензурное разрешение: 1 июля 1861 г.), Чернышевский в очередном международном политическом обзоре признал допустимость тактических маневров радикальной фракции венгерского сейма, связанных с кампанией вокруг адреса и направленных к тому, чтобы, по словам Чернышевского, «укрепилось единодушие в венграх новою бесполезностью переговоров» (между венграми и австрийским правительством), чтобы утвердилась мысль о «невозможности примирения»[525]. А ведь «Великорусс», рассчитывая завоевать, таким же образом на сторону революционных действий колеблющиеся элементы, стремился наглядно показать бесполезность надежд на серьезные и искренние уступки власти и «невозможность примирения» с нею[526].

Отсутствие твердых и положительных данных не позволяет пока точно установить время начала и конца деятельности группы, издававшей «Великорусс». Заявление «бывших членов комитета „Великорусса“», опубликованное в 1863 г. в «Свободе» – органе тайного общества «Земля и воля» – свидетельствует о том, что бывшие участники «Великорусса» в дальнейшем соединились «во имя одной общей цели» с обществом «Земля и воля».

Нельзя пройти мимо полемики, вызванной в революционной среде появлением «Великорусса». 15 сентября 1861 г. в «Колоколе» появился «Ответ „Великоруссу“», автор которого с «горячим сочувствием» приветствовал «Великорусс»[527], но вместе с тем подверг критике содержащуюся в последнем аппеляцию к обществу. В привилегированном обществе автор «Ответа» видел «одни начала, одни стремления» с правительством и не допускал возможности между ними серьезной вражды. Он, правда, соглашался, что «шевелить одержимое спячкой общество» не вредно, но этим «дела не сделаешь». Автор верил только в незначительное меньшинство общества, враждебное обществу в целом («в массе») и принадлежащее по чувствам к народу. Несчастье этого интеллигентского меньшинства автор «Ответа» усматривал в том, что оно фактически не имеет с народом никакой связи. Надо, чтобы меньшинство соединилось с народом. «Наша опора, – указывал он, – те несчетные массы, которые, благодаря полутору века правительственного зверства, распутства, помешательства, иезуитизма, террора, представляют градации от апатии до безвыходного отчаяния, которым нечего ждать