Академия Слов - Сенни Роверро

он не смог найти другого выхода, то не удивительно, что решил попытаться прибегнуть к моей помощи. И вот можно было бы сказать, что раз рука Кирова всё же не поднялась для самостоятельного убийства сына света, это весьма наглядный показатель того, что он нормальный, но если...

Да, теперь это "если" вовсе не казалось мне таким уж невероятным. Потому что могло быть и по-другому. Его руки действительно оказались слишком коротки, чтобы самому безопасно устранить Эдгара Викторовича, и он обратился ко мне. Если бы я согласилась, он бы сделал всё очень просто: "раскрыл" бы Министерству то, что Эдгара Викторовича убила я и выдал бы меня, как тёмную, тем самым отведя подозрения от себя. И там уже никто не стал бы слушать меня. Сейчас я признавала логичность и этого варианта, пусть и не могла до конца поверить в то, что мой светлый прав на счёт моего кумира. Ведь для здравого рассудком тёмного даже замыслить убийство светлого любым способом, как бы необходимо то ни было, невероятно сложно. И, если опасения Эдгара Викторовича на самом деле верны, то ведь выходит, что однажды, тогда, на лекции, Киров уже пытался меня подставить. Дьявол!..

Я помотала головой. От таких размышлений меня едва ли не тошнило. Я восхищалась Кировым с того момента, как вообще узнала о пробуждении. И теперь выясняется, что он вполне может оказаться злодеем, пусть это и жуть какое клишированное определение. После нашего разговора в ресторане в моей голове словно сломался какой-то блок, до этого мешавший мне даже просто всерьёз предположить, что мой кумир не идеален, и, отбросив свою предвзятость, я прекрасно понимаю, что оба предположенных мною варианта одинаково вероятны.

В растерянности я даже забыла раскрыть зонтик, не думая ни об укладке, ни о макияже. Для меня почти невозможно в условиях отсутствия угрозы для жизни. Я даже не сразу заметила, когда надо мной появился чужой зонт, а рядом пристроился какой-то человек. В некоей растерянности я подняла взгляд и тут же нацепила на лицо спокойное невозмутимое выражение лица, но было уже во-первых - поздно, а во-вторых - бессмысленно. Этот человек слишком хорошо меня знал.

- Эдгар Викторович? - удивлённо произнесла я. - Как вы здесь оказались?

С тревогой вглядевшись в моё лицо, мужчина серьёзно ответил:

- Я хотел убедиться, что ты выйдешь из этого ресторана целой, невредимой и не в наручниках.

- Пока вы живы, последнего не случится, - пожала плечами я. - Мы держим друг друга за горло. Если он расскажет, что я тёмная, то вы на пару с моим дядей вытащите меня и потопите его. И теперь он, кстати, об этом знает.

- Хм, - задумчиво свёл брови светлый. - То есть даже не будет вот этого вот "он бы никогда не причинил мне вред"?

- Я такого и не говорила никогда, - снова безразлично ответила я - на лёгкость голоса сил уже не хватало. - Напротив, я говорила, что я ему никто, а значит при необходимости он вполне может решить прикрыться мной. Мог бы. Теперь уже не решит.

- Так, - озабоченно вздохнул Эдгар. - Давай-ка мы с тобой сейчас зайдём вон в ту булочную, кивнул куда-то в сторону, - там очень вкусный кофе и твои любимые пирожки с вишней. Тебе явно надо прийти в себя.

"Ну надо же... он запомнил, какие у меня любимые пирожки," - мелькнула отстранённая мысль и почему-то стало очень тепло на душе. Он снова рядом, когда я уставшая и разбитая, и он пытается сделать так, чтобы мне стало легче. Обычно забота мне не нужна, но конкретно сейчас и конкретно от него она почему-то вызвала желание устало расплакаться и поблагодарить, позволив себе слабость. Это было странно. Мне ведь никогда не хотелось быть слабой. Неужели я уже настолько ему доверяю? Не может быть, доверять я не умею. Но сил думать об этом сейчас у меня не было. Слёз я, конечно, себе не позволила, равно как и любой другой слабости. Выдавив из себя признательную уставшую улыбку, чтобы сделать вид, что лишь устала и ничего более, раз уж убедить его, что всё в порядке, уже не выйдет, я просто молча кивнула.

Пирожки с вишней были действительно прекрасны, как и кофе. Настолько, что сделав один лишь укус я прикрыла глаза и с не малым трудом подавила в себе расслабленный стон наслаждения вкусом. Хотя дело, наверное, было не только во вкусе. Просто странным образом этот простой пирожок с обычным вкусным кофе вдруг дал мне расслабиться и заставил не исчезнуть, но отступить тревогу, сжирающую меня изнутри после разговора с Кировым. Как будто кто-то вдруг сказал: "Всё хорошо, пусть у тебя есть проблемы и есть над чем подумать, но сейчас ты в безопасности, рядом с тобой друг и пока что ничего плохого в этот момент с тобой не происходит, можно расслабиться хотя бы на какое-то время". Сказал, и я поверила.

Это, кстати, было ещё одной моей проблемой в последнее время - мне было слишком спокойно в обществе Эдгара. Будто я в абсолютной безопасности рядом с ним, где бы мы ни находились. И будто он для меня абсолютно безопасен. Такое отношение к кому-либо, тем более к тому, у кого в руках моя жизнь, было опасным, но я ничего не могла с этим поделать. А сейчас не могла об этом даже думать. Просто позволила себе действительно хоть на время расслабиться.

- Он что, даже не покормил тебя в том ресторане? - с лёгкой насмешкой подшутил Эдгар, но в его взгляде светилась заботливая тревога, и впервые в жизни меня не коробило от того, что обо мне беспокоятся.

Да, я не хотела доставлять ему тревог, но сам факт того, что кому-то не безразлично моё благополучие не вызывал не отторжение, а напротив был почти... приятен? Интересно, дело в том, что я слишком устала сейчас, или в нём самом?

- Как будто вы не знаете, какие маленькие порции во всех этих ресторанах, - отшутилась я, махнув рукой. - Считай что не поела. Да и вообще, никакое изысканное тирамису и прочий бред не сравнится с пирожками с вишней.

Эдгар Викторович усмехнулся и взгляд его немного потеплел, пусть беспокойство и не ушло.

- Вы повздорили или он сказал что-то такое, что выбило тебя из колеи? - в его голосе вновь звучала забота обо мне.

Наверное, было бы