Академия Слов - Сенни Роверро

Улыбка на лице Эдгара Викторовича померкла, уступив место тревожно поджавшимся губам и обеспокоенно чуть сведённым бровям. В глазах зажглась тревога. Ну вот, о чём я и говорила. Беспечный тон ожидаемо не помог, но не ведь попробовать было нельзя. Каждый раз, когда мои светлые у меня на глазах расстраиваются или беспокоятся, то плохо и мне самой. Желая хоть как-то успокоить его, я коснулась его руки, улыбнулась и, глядя ему в глаза, пообещала:

– Эдгар Викторович, я пусть и считаю ваши опасения м-м-м... не слишком правдоподобными, но у меня есть привычка допускать возможность абсолютно любой вероятности касательно какого-либо вопроса, если нет обоснованной объективными фактами позиции, а потому я честно буду осторожной. И если что-то будет не так, то уйду при первой же возможности.

– Надеюсь на твоё благоразумие, – серьёзно кивнул Эдгар Викторович, и, пусть его тревога никуда не делась, но кажется моё обещание всё же немного его успокоило.

– Можете быть уверены во мне, – кивнула я, возвращая себе лёгкий, но уже не легкомысленный, чтобы не сделать хуже, тон, и вызвала лифт.

Пока шла до нужного места, розовый туман в моей голове более-менее развеялся, и я задалась тем вопросом, которым в нормальном состоянии задалась бы в первую очередь: «А что Кирову, собственно, могло понадобиться от меня?». Вариантов было одновременно очень много и не было вообще. Если выражаться понятнее, то у меня было много догадок, среди которых была и самая дурацкая – то, что это всё-таки свидание – но ни одну из них я не могла признать достаточно возможной. Это было весьма печально, так как приходилось морально готовиться не к чему-то конкретному, а к чему угодно.

Придя к этому выводу и мысленно настроившись на то, чтобы спокойно отреагировать на всё, что бы ни сказал мне Киров, я решила подумать о другом: почему приглашение Кирова вообще так на меня подействовало? Понять это было необходимо, чтобы уже точно не вернуться в то состояние и во время встречи мой рассудок был абсолютно трезв. Время на экстренную рефлексию у меня ещё было.

Такая реакция на приглашение от мужчины была для меня весьма нетипична. За мной ведь множество раз пытались ухаживать, и ни единожды не затронули сердце. Если уж на то пошло, в случае со мной вообще сложно взволновать меня ухаживаниями, какими бы красивыми они ни были. Ведь для того, чтобы во мне выработалась привязанность к человеку, он должен быть либо светлым, с которым я часто общаюсь, и тогда во мне взыграет тёмная суть, либо мы с ним должны очень многое пройти, как с моими друзьями. Так что как правило все эти приглашения «посидеть где-нибудь» и всё в этом стиле от парней, о которых я порой и имени-то не знаю, вызывали лишь лёгкое раздражение на очередного идиота, который "повёлся", и в то же время удовлетворения от того, как я действую на других.

А тут это даже не было приглашением на свидание. Но я почему-то заработала себе тахикардию, розовую кашу вместо мозга и глупое желание, чтобы это оказалось именно свиданием. Почему? Прислушавшись к себе, я всё же пришла к выводу, что нет, кроме восхищения и уважения у меня к Кирову ничего нет. Ну разве что определённая симпатия как к личности. Однако всё же не влюблённость. Значит дело в чем-то другом. Почему мне могло хотеться, чтобы Киров мною... увлёкся. Я им восхищаюсь. Я его уважаю. Как и подавляющее большинство пробуждённых. Так же он красив, галантен и интересен. И он тёмный. Он хотел защитить меня, предупреждая об охотнике, которого подсылает в Академию Министерство. Он признаёт во мне талант и старается развить мой потенциал на занятиях. И его очень сложно обмануть, а мой образ «мисс Совершенства», как ни крути, обман. И я привыкла, что этот обман всегда исправно действует. Если бы он подействовал и на такого почти безупречного с виду человека, как Киров... Пожалуй, этот герой стал бы прекрасным экземпляром в «коллекции» тех, кому я вскружила голову. Стал бы прекрасным... трофеем.

Ну да, конечно, вот оно! Я невольно улыбнулась тому, что всё оказалось так просто. Мне банально вскружила голову мысль о том, что сам Киров мог пополнить список тех, кто стал жертвой того, что я создавала так тщательно, прорабатывая каждую мелочь. Элементарный инстинкт охотницы, свойственный каждому тёмному пробуждённому! Киров стал бы лучшей моей жертвой, и у меня банально захватило дух от малейшей возможности, что и он попался в мои "сети". От облегчения, что мне дало осознание, что со мной по-прежнему всё в порядке, я чуть не рассмеялась, но тут же придала своему лицу нейтрально-благодушный вид.

За всеми этими размышлениями я чуть не прошла мимо ресторана. Остановил меня почти весёлый оклик знакомым приятным голосом:

– Бель! Хей, студентка Солнцева!

Резко остановившись, я обернулась и увидела Кирова, с улыбкой ждущего меня рядом со своей машиной. Тьма милосердная, как же ему шёл этот деловой костюм! В который уже раз мне подумалось, что в образе этого мужчины всё и всегда продуманно до мелочей: от цвета одежды до самой незначительной интонации голоса. Прямо как во мне. Такое сходство мне одновременно нравилось и при этом вызывало сочувствие. Если я права, и он также продумывает самого себя вплоть до того, на что никто осознанно не обратит внимание, отметив лишь подсознательно, значит, что ему, как и мне, приходится скрывать самого себя от чужих глаз. А кому как не мне знать, насколько это тяжело.

В прочем... Он ведь тоже каждый день живёт с риском разоблачения и при этом народный герой, который неизменно должен всем нравиться. Как и я племянница влиятельного человека и влияю собой на репутацию дяди. Конечно же Киров в том же положении, что и я. Странно только, что я лишь сейчас об этом задумалась.

Параллельно с этим побочным потоком мыслей мозг подсказал, что сейчас мне должно было стать неудобно от того, что я в своей задумчивости чуть не прошла мимо того, с кем собиралась встретиться. Значит, следовало изобразить как можно более милую неловкость. Очаровательно улыбнувшись, я прикусила губу, бросила на него лучащийся виноватой улыбкой взгляд, тут же его отвела, сцепила руки в замок, заломила их – на это всё ушло не больше пары секунд – и, подходя к нему произнесла с лёгкой, чуть весёлой и в то же время несколько виноватой