Конкурент - Оксана Алексеева

Соне хоть и сложно было посмотреть на него прямо, но и с каждым его словом она соглашалась. Аня развела руками:

– Ну, объясни сам, как это произошло. Попробуй обойтись без сиропа.

Никита встал так резко, что его стул грохнулся на пол.

– Я в душ. Потом спать. Не выспался сегодня. А когда эти двое вернутся, то я буду здесь. И все само собой объяснится, потому что тут нечего объяснять, если вы сами нагнетать не будете.

Соня решила, что после его ухода все снова накинутся на нее, но ошиблась. Настя неожиданно сосредоточилась, свела бровки в кучку и выдала заранее продуманный план действий, который вкратце можно было описать как «Лучшая защита – нападение!».

Итак, к тому моменту, когда Миша с Пашей соизволили вернуться, девушки были во всеоружии. Они встретили мужчин суровыми физиономиями и угрожающими позами. Слово было предоставлено генеральному директору всех форс-мажорных ситуаций.

– Явились? – у Насти даже голос был генеральским. – А извиниться не хотите?

Те, правильно уловив интонацию, переглянулись. Но Паша тоже был не лыком шит, потому начал наступление вражеских вооруженных сил:

– Нам извиняться?!

– Вам, вам, – закивала Настя. – Миша вчера нам такой аттракцион устроил, а ты, вместо того, чтобы остановить, ему только потакал!

– Миша устроил? – спросил на этот раз изумленный Миша.

– А кто же? – Настя теперь шагнула к нему, чтобы тыкать пальцем в воздух с наибольшей угрозой для жизни. – Соня вчера в шутку вопрос задала о расставании, после чего ты сразу сорвался с места. Само собой, бедняжка решила, что ты ее неправильно понял. Мы все так решили! А потом наблюдали, как Соня методично напивается. Ну, и напивались с ней, потому что русские на войне своих не бросают!

– Что? – Миша спонтанно отступил на шаг. – Я ведь не поэтому уехал…

Настя охнула, раскинула руки в обе стороны и с настоящим изумлением переспросила:

– Как не поэтому? У меня же чуть печень не отказала!

В общем, в течение пяти минут выяснилась страшенная тайна. Оказалось, что Миша рванул в Москву за кольцом. А Паша рванул за Мишей и за вторым кольцом, для Насти. А потом они приехали – с кольцами и цветами, как тюлени – и застали неприятную картину. После этих новостей Соне почему-то стало стыдно. Особенно стыдно ей стало, когда Настя, забыв о своей задаче, повисла у Паши на шее. Он предпринял несколько попыток ее от себя оторвать, но, как и в начале их отношений, ничего не помогло. Потому Паше пришлось срочно утаскивать Настю в комнату, чтобы там мириться без свидетелей.

Аня из-за спины тоже куда-то испарилась. И Соня, оставшись без обещанной поддержки, не растерялась и спокойно сказала:

– Может, уже поговорим?

Миша кивнул, и за кухонным столом все показалось уже не настолько важным, чтобы переживать. Он, конечно, вначале сильно разозлился, а когда понял, что происходило здесь, то немного вошел и в Сонино положение. А она уже улыбалась.

– Где кольцо-то?

– В машине, – Миша тоже теперь улыбался. – Примешь? Вот только я опять без цветов. Наверное, с третьей попытки получится идеально.

– Приму, – серьезно ответила Соня. – А идеально и не надо, Миш. Это даже хорошо, что мы оба неидеальные.

Все-таки произошедшее все еще его тревожило, потому что на этих словах Миша слабо поморщился и отвел взгляд.

– Сонь, скажи, что ты ничего к нему не испытываешь.

– К Кулагину? – удивилась она. – Испытываю. Застарелую неприязнь. Прости еще раз, что напилась до такого состояния. Но Никита тоже не особенно виноват, честно говоря – он нас тут сдерживал всех вместе, и вряд ли был трезвее.

Миша вдруг подался вперед и посмотрел на нее пристальнее:

– Хорошо, если так.

– О чем ты? – Соня действительно не понимала, зачем развозить конфликт еще сильнее.

– Ты называла его по имени. Знаешь… я, наверное, смог бы проигнорировать все остальное, но только не это. Называла, как будто это старая привычка. Ты даже во сне его ни с кем не путала, Сонь.

А вот об этом ей никто не соблаговолил рассказать. И как извиняться за то, что во сне бормочешь? От бессилия Соня начала злиться:

– Не знаю почему. Может, и старая привычка. А может, тебе просто показалось?

– Сколько вы встречались?

Соня опустила глаза в стол и призналась честно:

– Два года. Но по сути это ничего не меняет. Мы в самом деле за десять лет ни разу не виделись.

Миша встал и сказал тихо:

– Я не хочу с тобой ссориться, Сонь. Честное слово. Ни ревнивым идиотом, ни скандалистом быть не хочу. Но и тюленем тоже, как выражается Паша.

Соня тоже поднялась на ноги и нахмурилась:

– А это сейчас к чему?

– К тому, что ты постоянно врешь, когда речь заходит о Никите. Мы с тобой уедем в Прагу. Вместе. Возможно, там поженимся, или свадьбу сыграем позже. Заведем детей сразу или не будем спешить. Это уже все мелочи, которые мы решим. Вместе.

– Так и планируется…

Миша перебил:

– Но до того как мы уедем, подумай хорошенько. Кольцо пусть тоже полежит, не прокиснет. Я хочу, чтобы ты приняла одно-единственное решение, и чтобы в этом решении не было ни Кулагина, ни недомолвок. По-моему, все просто. И я сегодня же съеду на свою квартиру. Надеюсь, ты понимаешь. Это не расставание, Соня, это свободное пространство для тебя. Я могу представить, что проживу с тобой всю жизнь. Но и ты это должна представлять, то есть, как минимум, ничего не скрывать. Будь со мной, если хочешь быть. Но не трепи мне нервы, если в этом сомневаешься.

Соня сильно недооценила степень его обиды. И недомолвки, и ложь были, он полностью прав. И стоило просто шагнуть к нему и сказать: «А я уже не сомневаюсь!». Но что-то в его словах больно зацепило глубоко внутри, потому Соня сказала совсем другое:

– Знаешь, почему мы с Никитой расстались? Потому что он не держался за наши отношения. А я именно такая – мне нужен не