Конкурент - Оксана Алексеева

но совесть теперь не отключалась. Надо было хоть что-то сказать – мол, ничего подобного не было и быть не могло, просто утанцевались случайно, а Сонька в таком состоянии обычно чудит и ничего не соображает. А вот Никита нормально соображал. Если бы Никита хотел воспользоваться, то Миша бы их застал в совсем другой позе и совсем даже не в одежде. Никиту никакая бы Настя не остановила, если бы он сам себе позволил сорваться.

И, будто бы совести было мало, Настя летала вокруг и продолжала клевать мозг. А потом и Аню разбудила. Та спустилась, посмотрела оценивающе и сказала тихо:

– Никита, мы договаривались, что уедем сразу, как только я попрошу.

– Договаривались, – он смотрел в потолок. – Но я же не сяду сейчас за руль.

– И что? Так и будешь лежать в обнимку с бывшей, с которой решил поставить все возможные точки?

Никита подумал:

– А теперь-то какой смысл подрываться? Пусть уж спит, раз ей так хочется ко мне прижиматься. Я тут, между прочим, от собственного героизма страдаю побольше вашего. Мне сейчас, между прочим, очень даже обидно, что я героически выстоял, а все равно огреб.

Соня прижалась еще ближе и уткнулась носом ему в шею.

– Никит, молчи, мешаешь.

Ему пришлось развести руками – мол, сами видите: Сонька залипла на нем, как муха на пленку. А он не особо-то и виновен. Надоело видеть укоризну в глазах, потому обнял Соню, перевернулся на бок и решил, что буквально все само собой разрешится с утра. Никто никому не изменял, люди просто выпили лишнего и спят. Зачем людям мешать?

Глава 19. Лучшая защита

Выслушав эмоциональное объяснение Насти, Соня быстро взяла себя в руки. Отправилась наверх, там приняла душ и переоделась в свежее. Встала перед зеркалом, немного нервно расчесывая мокрые волосы. Надо будет спросить, нет ли у кого-нибудь таблетки от головной боли. Все, как и головная боль, поправимо.

Миша отреагировал слишком импульсивно, но его реакция понятна – ему было очень неприятно лицезреть такую картину. Неприятно настолько, что ему даже в голову не пришло, что Соня точно так же могла оказаться на одном диване с Настей, Аней или любым другим человеком. Притом она не сделала ничего настолько катастрофического, что нельзя было бы объяснить ее невменяемым состоянием. Миша неправильно понял. С другой стороны, Соня и не налегала бы на коньяк, если бы он неожиданно не уехал. Скорее всего, у него тоже есть объяснение, то есть Соня его неправильно поняла. В любой, даже самой крепкой паре, случаются моменты недопонимания. Но они легко разрешаются, если сесть друг напротив друга и поговорить. Это в школе она этого не понимала, но с тех пор прошло достаточно времени, чтобы сделать нужные выводы. И строить отношения теперь правильно.

За окном раздался ужасающий, нечеловеческий вопль. Соня выронила расческу и подлетела к окну. Никита стоял на коленях перед розовой машинкой, схватился за голову и качался туда-сюда, издавая странные звуки, наполненные бесконечной тоской. Ну вот. Этот спорный автомобиль разве не является исчерпывающим доказательством, что трезвых вчера не было? Мише стоило подумать об этом.

Соня спустилась на первый этаж, где девчонки уже готовили кофе. Одновременно с ней в дом вошел и Кулагин. Видок притом у него был потерянным. Все произошедшее поправимо, но, возможно, не для Никиты. Соня постаралась не рассмеяться, чтобы ее не обвинили в злорадстве. Тем не менее было смешно наблюдать, как он падает на стул и вытирает сухие глаза – то ли непролитые слезы, то ли иллюзорную кровь.

Едва только все собрались, Настя вернулась к своим нотациям, хотя теперь говорила строго и беспрекословно:

– В общем, Никите с Аней лучше уехать. А мы с Соней остаемся здесь. Наши рано или поздно вернутся, извинимся и поговорим.

– За что именно извиняться? – не поняла Соня. – За то, что они вчера нас здесь бросили?

Настя наклонилась над столом и вперила в нее указательный палец:

– Молчи лучше! Жаль, что я не догадалась снять на телефон, как ты во сне липла к Никите. Тогда бы у тебя сейчас не осталось сомнений, кто виноват.

Никита вздохнул:

– Липла, было дело. Но неужели кто-то всерьез считает, что я здесь не самое пострадавшее лицо? Что там ваши любовные разборки, вы видели, какое уродливое творение японских рук стоит вместо моего джипа?

– Видели, – Настя перевела палец теперь на него. – Ты тоже молчи. Допивай кофе и уматывай. Так и знала, что ты создашь Соне проблемы!

– Ну, приехали, – праведно возмутился Никита. – А я-то что такого сделал? Уснул в неправильной позе?

Соня тоже не могла обозначить, в чем именно его страшная вина. Что с дивана ее не спихнул, когда Миша явился? Но у Насти и на этот вопрос был подготовленный ответ:

– А то, что ты просто есть. Если бы Соня не рассказала Мише заранее про ваши отношения, он бы так резко не отреагировал. Не понравилось бы, конечно, но он заранее надумал и накрутил. И вдруг видит стопроцентное воплощение своих переживаний.

– Тогда это Соня виновата, – Кулагин развел руками. – Не надо было рассказывать.

– Серьезно? – почему-то на стороне Насти выступала и Аня. – Никита, ты действительно не понимаешь?

– Серьезно! – с вызовом ответил он. – Я вчера просто вырубился. И мог вырубиться точно так же, если бы до этого танцевал тебя или Настю. Некрасиво, конечно, но объяснимо!

– Однако это произошло не со мной или Настей, а именно с Соней.

– Неприятное совпадение! – ответил он, но на Соню так ни разу и не посмотрел.

– Врешь ты все, – Аня встала. – Себе или нам врешь, неважно. Пытаешься сделать вид, что не понимаешь. Притворяешься, что не держался из последних сил все два дня, а потом сила воли закончилась! А как же? Соня ведь сама обняла тебя. У тебя бы скорее руки отсохли, чем ты оттолкнул бы!

Он закатил глаза к потолку:

– О-о! Ты любовные романы писать не пробовала? Как будто машины мало, ты решила меня с головой залить розовым сиропом?