Трагикомические новеллы - Поль Скаррон

Отважный Ипполито, презирая в душе неблагодарность своего соперника, побежал или, верное, помчался на берег. Его слуги последовали за ним, бросились по его примеру в море и с помощью нескольких рыбаков, по счастью оказавшихся на побережье, спасли жизнь Матильде и бывшим с ней дамам. Лодки сели на мель в ста шагах от берега, раскололись, и Неаполь оплакивал бы самое прекрасное, что у него было, если бы помощь не подоспела столь своевременно. Ипполито был безмерно счастлив, что Матильда обязана ему жизнью. Его любовь к ней позволила ему быстро различить ее среди нескольких дам, которых волны готовились швырнуть полумертвыми о прибрежные скалы. Пока рыбаки и слуги Ипполито оказывали помощь всем без разбора, он схватил принцессу, едва она показалась на поверхности воды, и, поддерживая ее одной рукой, а другой гребя к берегу, благополучно достиг его без посторонней помощи.

Матильда пострадала от крушения больше, чем остальные дамы, которых тоже спасли. Они отделались одним страхом да тем, что изрыгнули уйму соленой воды и вынуждены были переодеться; в тот же день они оказались в состоянии сесть в кареты и вернуться в Неаполь. Что касается принцессы Тарентской, то она продолжительное время была без сознания, и все долго опасались за ее жизнь. Ипполито и его сестра Ирина проявили к ней величайшую заботу, какую только можно себе представить. Не удовольствовавшись врачом принцессы, Ипполито послал в Неаполь за самыми сведущими врачами и уступил весь свой дом Матильде и тем ее слугам, которые к ней прибыли. Сам он устроился как попало со своей челядью в близлежащем селении, откуда беспрестанно посылал узнавать о здоровье принцессы в тех случаях, когда не мог сам о нем справиться. Что же касается Просперо, то, будучи весьма доволен объяснением с Ипполито, он оставил тонуть Матильду и остальных дам, не испытывая особого беспокойства и думая, быть может, что, поскольку он не в состоянии оказать им помощи, ему следует избавить себя от неприятного зрелища, потихоньку отправиться в Неаполь и ждать там сомнительного исхода крушения, чтобы порадоваться ему или нет, — смотря по тому, окажется ли он счастливым или злосчастным.

Тем временем Матильда благодаря своей молодости и лечению вновь обрела и здоровье и красоту, окруженная заботами Ипполито и его сестры, которая искусно довела до ее сведения трусливое безучастие, проявленное князем Салернским в грозившей ей опасности. Матильда не обнаружила ни в лице ни в речах никакого чувства досады, то ли потому, что ее любовь преодолела это чувство, то ли потому, что у нее хватило силы скрыть его.

В ночь накануне того дня, когда она намерена была покинуть дом Ипполито и возвратиться в Неаполь, она не могла уснуть и велела подать себе свечу и книгу. Ее служанки вышли из комнаты, собираясь лечь спать или заняться другим делом, как вдруг Матильда увидела входящего к ней Просперо. Можно себе представить, как она удивилась, увидев его в столь неподобающий час, и до какой степени она сочла себя обиженной столь мало почтительным посещением. Она высказала ему это с некоторой досадой. Просперо в ответ повысил голос, и, словно принцесса нарочно подвергала себя опасности потонуть, дабы Ипполито мог совершить подвиг ее спасения, он стал укорять ее в случившемся, говоря, что это пятнает ее честь и что она совершает позорный поступок, пребывая в доме влюбленного в нее мужчины, живя в его комнате и ночуя в его постели. Матильда сочла ниже своего достоинства пояснить Просперо, сколь несправедливы его укоры, но в свою очередь упрекнула его в том, что он не пришел ей на помощь, и, колко посмеиваясь над ним, выразила сожаление, что он не умеет плавать и что он еще не совсем оправился после своего падения. Просперо, покраснев от смущения и злобы, вспылил до того, что осыпал ее оскорблениями и сказал, что прекратит с ней всякие отношения, поскольку к тому же любимец короля Руджеро предлагает ему в жены свою сестру, а с нею и все выгоды, какие сулит родство с фаворитом. Матильда не выдержала столь ужасной угрозы; она испугалась, любовь перевесила в ней возмущение, и, отбросив гордость, которую она перед тем являла, она стала умолять Просперо. Видя ее униженной, насколько ему хотелось, он в свою очередь смягчился, наговорил ей по своему обыкновению комплиментов и произнес те нежные слова, которые ему следовало бы с самого начала сказать ей, если бы во всех любовных размолвках с Матильдой он всегда соблюдал подобающее почтение и ласковость. Он стал снова уверять ее в своей любви и, стараясь придать этим уверениям особую силу и благородство, договорился до такой нелепости, что пожелал ей всяких бедствий, дабы он мог показать, какое он принял бы в них участие.

— Отчего вы не находитесь снова в немилости! — говорил он ей страстным голосом. — Отчего вас не преследует снова Руджеро! Отчего вы снова не лишилась вашего княжества Тарентского! Вы бы увидели, как я ходатайствовал бы за вас перед королем, с какой твердостью я принял бы вашу сторону против ваших врагов и что я не побоялся бы подвергнуть опасности себя и все мои владения, дабы вернуть вам те, которые бы у вас насильно отняли.

— Мне не надо становиться более несчастной, чем я есть, — сказала ему в ответ принцесса, — чтобы вы могли показать, сколь вы великодушны; было бы несправедливо, если бы я подвергла вашу любовь столь опасным испытаниям.

Тут их беседу прервали смятенные, испуганные голоса, кричавшие: «Пожар!» Они подбежали к окну и увидели, что весь низ помещения, где они находились, объят дымом и пламенем, которые выбивались сквозь отдушины подвалов и кладовых, расположенных под землею; в то же время с лестницы повалил в комнату густой дым с пылающими в нем искрами и лишил их надежды спастись этим путем, что Просперо уже собирался сделать. Перепуганная принцесса заклинана его не покидать ее в столь великой опасности и предложила ему, воспользовавшись простынями и стенными коврами, спустить ее из окна. Князь, столь же испуганный, как и она, ответил ей, что он не успеет это сделать, и, измеряя уже взглядом высоту окна и обдумывая, каким образом ему выброситься во двор, напрямик сказал Матильде, что в таких случаях спасается кто может.

— Ты не сможешь спастись без меня, — сказала она ему весьма решительно, — и какой бы я ни подвергалась