Полководцы Святой Руси - Дмитрий Михайлович Володихин

Во всяком случае, если это истинный правитель. А великий князь Александр Ярославич был именно таковым.

Восшествие на престол

После бегства Андрея сам Александр Ярославич стал великим князем (1252). Горожане и духовенство Владимира, торжествуя, встретили государя «со кресты» у Золотых ворот. Он правил Северо-Восточной Русью 11 лет, до самой своей смерти.

Прежде всего Александр Ярославич восстановил храмы, разрушенные во время Неврюевой рати, собрал разбежавшихся горожан и землепашцев, помог земле подняться от разорения. Затем начал трудную политическую игру. Одной рукой ему приходилось отбиваться от западных соседей, другой — улещивать ордынцев, отводя опасность новых набегов и удерживая в повиновении младших князей. Много времени тратилось на поездки в Орду, но без «ордынской дипломатии» отныне никакое большое дело нельзя было решить на Руси…

Тем не менее Александр Ярославич выкроил время ради длительной богомольной поездки к святыням Ростова. Паломничество состоялось в Страстную неделю 1259 года. Правитель «бил челом» у гроба святого Леонтия Ростовского и «крест честный целовал в святей Богородицы». Великий князь Владимирский являл подданным пример настоящего православного государя. Для него дела веры не уступали по своей значимости делам меча. «И умножились дни жизни его в великой славе, ибо любил священников, и монахов, и нищих, митрополитов же и епископов почитал и внимал им, как самому Христу», — сообщает о нем житийная повесть.

Любопытно, что митрополит Кирилл, избранный южнорусским духовенством и резиденцию свою имевший в Киеве, охотнее имел дело с Александром Невским, нежели с князьями Галицкими и Волынскими. Значительную часть своего пребывания на архиерейской кафедре он провел в Северо-Восточной Руси, а не в Киевской.

И причина тут, видимо, не в одном лишь разорении Киева. Церковный историк митрополит Макарий (Булгаков) пишет об этом современнике и союзнике князя Александра Ярославича следующее: «Много скорбей и трудов ожидало нашего первосвятителя на его высоком поприще. В Киеве он не мог найти для себя приюта и пристанища. Кафедральный Софийский собор и митрополичий дом были разорены и опустошены; Десятинный храм лежал в развалинах; знаменитая Печерская обитель, также разоренная, была покинута иноками; во всем городе едва насчитывалось домов с двести и жителей оставалось весьма мало, да притом Киев постоянно подвергался набегам татарским. Нужно было митрополиту избрать для себя новое местопребывание. Поселившись в Галиче или в каком-либо другом из галицких городов, он был бы слишком отдален от севера России, где находилось и более епархий, чем на юге, и гораздо многолюднейших. Кирилл решился остановиться во Владимире Суздальском, не перенося, однако ж, сюда митрополитской кафедры: этот город давно уже возвысился над Киевом в гражданском отношении, считался столицею великих князей русских и мог быть по значению своему вполне приличным, а по географическому положению очень удобным местом для пребывания первосвятителя Русской Церкви… Из Владимира митрополит предпринимал по временам путешествия в Новгород (в 1251 г.), Киев и другие города; но чаще является действующим в самом Владимире: так, в 1250 г. он венчал здесь сына великого князя Ярослава Андрея, брата святого Александра Невского; в 1252 г. торжественно встречал у Золотых ворот святого Александра Невского, возвратившегося из Орды, и посадил его на великокняжеский престол; в 1255 г. погребал брата святого Александра Невского Константина; в 1261–1262 гг. благословил избрать и рукоположил нового епископа Ростову Игнатия; в 1263 г. встретил и похоронил тело самого героя Невского в Рождество-Богородицком владимирском монастыре. Вообще, не прежде как в 1274 г. митрополит Кирилл поставил для Владимира особого епископа — Серапиона, из архимандритов Киево-Печерской лавры, а сам переселился в Киев»[136].

По всей видимости, в Александре Ярославиче митрополит Кирилл нашел государя, попечительного о делах Церкви.

Между Новгородом и Ордой

Прежде всего Александру Ярославичу потребовалось исправить гибельную ошибку, допущенную его братом. Как минимум справиться с ее последствиями.

Житийная повесть рассказывает о тяжелой работе, которая свалилась на плечи великого князя после чудовищной Неврюевой рати: «Разгневался царь Батый на меньшего брата его Андрея и послал воеводу своего Неврюя разорить землю Суздальскую. После разорения Неврюем земли Суздальской князь великий Александр воздвиг церкви, города отстроил, людей разогнанных собрал в дома их. О таких сказал Исайя-пророк: „Князь хороший в странах — тих, приветлив, кроток, смирен — и тем подобен Богу“. Не прельщаясь богатством, не забывая о крови праведников, сирот и вдов по правде судит, милостив, добр для домочадцев своих и радушен к приходящим из чужих стран. Таким и Бог помогает, ибо Бог не ангелов любит, но людей в щедрости Своей щедро одаривает и являет в мире милосердие Свое. Наполнил же Бог землю Александра богатством и славою и продлил Бог лета его».

В публицистике евразийства признано за благо идеализировать отношения Руси и Орды. Крупный русский мыслитель, историософ Л. Н. Гумилев даже настаивал на том, что между Русью и Ордой при Александре Невском существовал политический и военный союз. Многие современные публицисты идут за ним: мол, да, никакого ига, а просто некие «особого рода отношения», даже «симбиоз»… Специалисты, однако, сочли точку зрения Л. Н. Гумилева непродуманной и безосновательной. И действительно, желая в XX веке противопоставить Русь какому-то несуществующему в далеком прошлом «коллективному Западу», евразийцы, а потом их последователи с задором, достойным более разумного применения, «женят» Русь на Орде, выдумывая некий «счастливый брак». Но это всё попытки поправить из будущего прошлое. А сделать прежде бывшее небывшим способен один Господь Бог, и не слабому человеческому разуму браться за столь неподъемное дело.

Суровая же политическая реальность для нового великого князя Владимирского была такова: дела ордынские высасывали из него все соки, очень значительную часть своего правления он провел в Орде или в разъездах по ордынским делам. Годы тяжелейшей зависимости от Орды (середина 1240-х — первая половина 1260-х) падают в значительной степени именно на великое княжение Александра Ярославича. По подсчетам современного историка Ю. В. Селезнёва, среди русских князей, посещавших Орду, «…наибольший показатель для XIII столетия — 10,5 % от лет жизни — представлен у Александра Ярославича (Невского). Проведя в ставке хана четыре с половиной года, он шесть раз ездил в Орду и провел там 41,7 % от лет правления на уделе[137] и 18,2 % от времени княжения на великом княжестве Владимирском. Таким образом, для XIII столетия по показателю доли от лет княжения на уделе именно Александр Невский является „рекордсменом“»[138]. Фактически великий полководец принимал себе на горб страшную угрозу, горе, унижение. И за то, что изо всех сил старался удержать Русь на грани новой изначально безвыигрышной войны с Ордой, нового разорения и акта коллективного самоубийства на поле брани, еще и получил от потомков горделиво и бездумно декларируемую кличку «коллаборационист».

Легко же издалека, из мирной благополучной обстановки, с мягкого диванчика бесчестить человека, который дал когда-то русским выжить, приняв