Полководцы Святой Руси - Дмитрий Михайлович Володихин

XVI века, с той же необремененностью вопросами хронологии событий, вкладывает в уста Андрея трогательную маленькую речь, якобы произнесенную им до сражения. „Господи! Что есть доколе нам меж собою бранитися и наводити друг на друга татар (но пока никто еще этого не сделал!), лутчи ми есть бежати въ чюжюю землю, неже дружитися и служити татаром“. Но даже в этих искаженных и большей частью вымышленных описаниях есть намеки на истинные мотивы Андрея: „…лутчи ми… (не) дружитися и служити татаром“. Эти слова, несомненно, выражают стремление Андрея сопротивляться татарскому давлению, его нежелание сотрудничать с ханами и быть зависимым от них; и в этом он был не одинок. Все источники подчеркивают тесный союз между Андреем и его братом Ярославом (который также потерпел поражение в битве у Переяславля): не случайно, что карательный отряд против тестя Андрея Даниила был послан одновременно с походом под руководством Неврюя. Таким образом, нам не остается ничего иного, как принять, что сопротивление Золотой Орде исходило по крайней мере от двух из старейших князей Суздальской земли при поддержке правителей Волынской и Галицкой земель…

А что же такого совершил Александр в 1252 году?. Стечение таких событий, как путешествие Александра в Орду и карательный набег во главе с Неврюем, с одной стороны, военная акция между его прибытием в Сарай и триумфальным выездом во Владимир — с другой, почти не оставляет сомнений в соучастии Александра. Русский историк XVIII века В. Н. Татищев подтверждает нашу догадку, цитируя, по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи: в этом отрывке Александр жалуется сыну Батыя Сартаку на своего брата за то, что тот „сольстив хана, взя великое княжение под ним (Александром), яко старейшим… и тамги хану платит не сполна“. Александр с триумфом вернулся во Владимир, где его встретили „у Золотых ворот митрополит и все игумени и гражане и посадиша и на столе отца его Ярослава“, и „бысть радость великав граде Володимери и во всей земли Суждальскои“. Его возвращение знаменовало конец борьбы между наследниками Всеволода III и начало новой эпохи подчинения Руси татарскому господству… Организованному сопротивлению татарам со стороны русских князей на долгое время пришел конец. Настало время реальной зависимости Руси от Золотой Орды, которое продолжалось еще в течение ста с четвертью [века] лет. Так называемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько с того момента, как Александр предал своих братьев»[131].

А теперь стоит разобраться в том, насколько обоснованы укоризны Феннела.

Прежде всего, британский историк сам признается: мотивы ему приходится реконструировать не с помощью текстов исторических источников, то есть не с помощью прямых и ясных свидетельств, а с помощью… «дедукции». Иными словами, он принимает роль Шерлока Холмса от истории. Но… многоумный сыщик с Бейкер-стрит в трудах своих строго придерживался логики и не склонен был предаваться фантазированию. А вот у Феннела фантазии много. Хотя бы одну попытку, хоть малую, жалкую попытку предпринял бы он, чтобы доказать свои тезисы о фальсификации средневековых русских источников! Вне фразы о том, что «большинство источников» подверглись «…исправлениям, подчас неуклюжим, в более позднее время с целью оправдать деятельность Александра», вся концепция Феннела не стоит и выеденного яйца. А чем он доказывает эту фальсификацию? Да ничем, помимо фразы Андрея Ярославича, по всей видимости, измышленной поздним летописцем через 300 лет после трагических событий Неврюевой рати. Просто идея фальсификации очень нужна для оправдания концепций ученого, и он беззаботно оставляет вместо доказательств ссылку на «дедукцию».

Что ж, каковы источниковедческие обоснования любого предположения историка, таково качество и самого предположения. В данном случае можно констатировать отсутствие качества. Ведь надо иметь до крайности э-э… гибкий ум, чтобы увидеть в бегстве из собственного стольного города факт «организованного сопротивления» Орде. Андрей Ярославич ведь сначала бежал, потом вынужден был вступить в бой со своими преследователями, а потом опять бежал от них, разбитый и униженный.

Но ради добросовестного подхода к источникам стоит привести здесь всю длинную цитату из позднего русского летописания XVI века: «Иде князь велики Александр Ярославич во Орду к царю Сартаку, Батыеву сыну, и прият его царь с честию. Того же лета прииде из Орды Невруй царевич и князь Катиак, и князь Алыбуга храбрый ратью на великого князя Андрея Ярославича Суздальского… и на всю землю Суздальскую. Князь великий же Андрей Ярославич Суздалский, смутися в себе, глаголя: „Господи! Что се есть? Доколе нам меж собою бранитися и наводити друг на друга татар; лутчи ми есть бежати в чюжую землю, нежели дружитися и служити татаром“. И собрав воинство свое, иде противу их, и сретшеся, начаша битися, и бысть битва велиа, и одолеша татарове. И побежа князь велики Андрей Суздалский и с княгинею своею, и с боярами своими…»[132]

На первый взгляд очень убедительно. Андрей Ярославич вроде бы что-то скверное знал про брата, во всяком случае, мог подозревать его в желании «навести татар» и отобрать чужой силой престол Владимирский. Однако чистая душа и храброе сердце позвали его сразиться с неприятелем намного более сильным и молодецки уступить в битве, но сохранить честь. То есть Андрей Ярославич не просто «бегал», а храбро боролся с врагом, притом, возможно, испытав предательство брата или как минимум подумав о предательстве, но не убоявшись выйти на бой даже в столь трагической ситуации. Красиво, не правда ли? Даже романтично… Первоклассный материал для исторического романа. Вот только… Много ли тут правды?

Во-первых, источник, как уже говорилось, поздний, даже очень поздний: текст зафиксирован в летописном своде XVI столетия. От событий Неврюевой рати его отделяет без малого триста лет. Во-вторых, поленился опирающийся на этот отрывок Феннел привести другой фрагмент того же летописного свода, присутствующий по соседству, в публикации — буквально на следующей странице. Его невозможно не заметить. Иначе говоря, надо сильно постараться, чтобы его не заметить. Вот Карамзин отлично разглядел отрывок, который сейчас будет процитирован. Иные историки прекрасно знают о его существовании, а вот Феннел… Феннел почему-то этот кусок текста не разглядел.

Итак, оттуда же, но иная вариация рассказа о катастрофе 1252 года: «Князь великий Александр паки поиде во Орду к новому царю Сартаку, славный же град Владимер и всю Суздальскую землю блюсти поручи брату своему князю Андрею. Он же, аще и преудобрен бе благородием и храбростию, но обаче правление державы яко поделие вменяя и на ловитвы животных упражняя и советником младоуным внимая, от них же бысть зело многое нестроение и оскудение в людех, и тщета имению, его же ради Богу попустившю. Того же лета царь Сартак посла воеводу своего Невруя и князя Катиака, и князя Алыбугу храбраго