Полководцы Святой Руси - Дмитрий Михайлович Володихин

Александра Невского и Норвегии современные исследователи пишут: «Брак Василия был далеко не главной целью переговоров, и в целом дипломатические усилия Александра оказались успешными. Соглашение, достигнутое двумя договаривающимися сторонами, было зафиксировано в письменном виде… — это т. н. „Разграничительная грамота“, определявшая порядок сбора дани на спорных территориях… Таким образом, главным итогом посольств, переговоров и, наконец, самого договора стало установление мира. Он не был окончательным, но на некоторое время регион все же получил стабильность. Александр проявил себя в этих событиях как правитель, умеющий мыслить масштабно, на несколько ходов вперед»[148].

А вот от брачных планов относительно Кристин, дочери Хакона, пришлось отказаться. Скандинавский источник объясняет этот поворот следующим образом: «В то время было большое немирье в Хольмгарде [Новгород Великий. — Д. В.]. Пришли татары на государство конунга Хольмгарда. И по этой причине не занимались больше тем сватовством, которое велел начать конунг Хольмгарда». Татарское нашествие, по всей вероятности, — Неврюева рать, наделавшая много зла в 1252 году. Норвежцы именуют «конунгом Хольмгарда» князя Новгородского. Верховным государем Новгорода являлся в ту пору Александр Ярославич, тут двух мнений быть не может. Но точно ли Кристину сватали за его сына, а не за него самого? Да, с 1252 года формально в Новгороде наместничал старший сын Александра Ярославича — Василий. Но Василию Александровичу в 1251 году было самое большее 11 лет. Даже по меркам Древней Руси, воспринимавшей ранние браки как должное, для женитьбы — не тот возраст. Тем более для женитьбы на Кристин, которой исполнилось 17. Конечно, речь идет о династическом браке, и физиологическая сторона вопроса в таких случаях отходит на второй план. Но для женщины из рода Норвежского конунга подобный брак — слишком уж незавидная судьба. Каково это: лучшие годы молодости провести… с мальчиком? И отдал бы ее отец, зная, какая жизнь достанется дочери? Можно осторожно предположить, что Кристин предназначалась не для сына, а для отца, сватовство же к малолетнему Василию было предлогом для осторожного прощупывания почвы. И, следовательно, к тому времени первая жена уже лежала в гробу или не могла исполнять супружеский долг по каким-то иным веским причинам.

Сторонники второго брака Александра Невского находят иную причину и для отказа от сватовства к норвежке Кристин: дескать, в 1252 году великому князю нашлась более достойная невеста на Руси — та самая Васса[149].

Точного ответа нет.

Более того, открывается целый веер возможностей. Если все-таки сватовство касалось самого Александра Ярославича, то его первая жена к тому времени, как уже говорилось, либо скончалась, либо приняла постриг (такое возможно, это своего рода форма развода), либо тяжко болела и находилась на грани смерти. В 1251 году сам Александр Ярославич стал жертвой смертельно опасной болезни; отсюда выводилось предположение, что он и Александра Брячиславна переболели одной хворью, только князь выжил, а его супруга скончалась. Но это всего лишь гипотеза, фактических оснований под ней нет.

Иное предположение опирается на факты, но в их толковании слишком много произвольного. У сыновей Александра Ярославича, помимо младшего Даниила, — кривая судьба. Когда и где они родились, установить невозможно, в летописи об этом не говорится (кроме того же Даниила, который точно родился в 1261 году). Даты рождения устанавливаются с помощью логики, да и то лишь приблизительно. Но вот что известно точно: Василий Александрович дожил до 1271 года, и в течение весьма долгого времени он не получал от отца никакого важного поручения, не использовался как наместник. Нет данных о том, был ли ему выделен хотя бы второстепенный княжеский «стол». Возможно, после слабости, проявленной Василием Александровичем в 1257 году, во время волнений в Новгороде, отец более не доверял ему. Или же просто воспринял поведение сына как мятеж и предательство, которые нет сил простить. Возможно и другое: Василий Александрович получил все-таки небольшое княжение во Владимиро-Суздальской Руси, но оно было не из главных, а потому летопись перестала его замечать. Однако сторонники второго брака предлагают иную гипотезу: Василий точно (это неоспоримый факт) родился у первой жены Александра Невского, а тот, охладев к отпрыскам от нее, в какой-то момент предпочел детей от некой полупризрачной Вассы. Отсюда — суровость к первенцу, Василию.

Хорошо известно также о беспощадной вражде между вторым и третьим сыновьями Александра Невского — Дмитрием и Андреем. Первый из них являлся незаурядным политическим деятелем и полководцем, второй больше прославился жалкой ролью просителя у татар, стремясь с их помощью беззаконно занять великокняжеский престол. Русь Владимирская тяжко пострадала от безрассудных, авантюристичных действий Андрея Александровича, легко наводившего ордынцев на родную землю. Тот же Карамзин имел все основания скверно отозваться об этом эгоистичном властолюбце: «Мог ли Андрей, разоритель отечества, требовать любви от народа и почтения от князей? Он не имел и тех свойств, коими злодеи человечества закрашивают иногда черноту свою: ни ревностного славолюбия, ни великодушного мужества; брал города, истреблял христиан руками монголов, не обнажав меча, не видав опасности и пролив множество невинной крови, не купил даже права назваться победителем!»[150] Соперничество двух братьев принимало иной раз черты какой-то зверской лютости. Отсюда выводится гипотеза: это не родные, а сводные братья, они от разных матерей.

Стоит ли говорить, что в подобных построениях островки правды едва видны над поверхностью океана фантазии?

Вот итог: мы не знаем, сколько жен было у Александра Невского; мы не знаем, от одной матери происходят его сыновья или от двух. Можно с твердостью сказать лишь одно: большинство специалистов склоняются к мысли, что Васса — иноческое имя первой и единственной супруги Александра Ярославича, но вопрос не закрыт. Более того, неясно, будет ли он в принципе когда-либо закрыт в полной мере.

Среди сыновей грозного воителя более всего достоинства выказал второй, Дмитрий. Ему, в частности, принадлежат лавры одного из победителей датско-немецкой коалиции в Раковорской битве 1268 года[151].

Как ни парадоксально, самым знаменитым из детей Александра Невского стал не Дмитрий, а Даниил. Младший из отпрысков великого князя, он был еще отроком, когда старшие братья взошли на пик своей политической деятельности. Но именно он является основателем Московского княжеского дома Рюриковичей. Знаменитый Иван Калита — сын Даниила, а Дмитрий Донской — правнук. Именно Даниилу в столице России поставлен памятник. Кроме того, именно с Даниила Александровича началось возвышение Москвы.

В детстве он получил даже не второ-, а третьестепенный удел — бедный лесной городок Москву. Незавидное приобретение! До него никто подолгу не задерживался в этой ничтожной деревянной крепостице, известной разве что как «столица» превосходных охотничьих угодий. Ему удалось превратить маленький боевой форпост Владимиро-Суздальской земли в центр мощного княжества, одну из ведущих сил всей Руси. Князь Даниил, как и отец его, не был сторонником междоусобных браней. Он, бывало, выходил с полками и одерживал