50 великих книг о пути к истине - Аркадий Вяткин

Удивительнее всего, что сам Даниил Андреев считал эти годы своеобразным подарком судьбы, во время которых он не только находил возможность развить свой талант, но само посещение им невидимых для других светлых миров явилось для него единственной отрадой в темной череде тюремных будней. Впоследствии он так говорит об этом периоде:

Именно в тюрьме, с ее изоляцией от внешнего мира, с ее неограниченным досугом, с ее полутора тысячами ночей, проведенных мною в бодрствовании, лежа на койке, среди спящих товарищей – именно в тюрьме начался для меня новый этап метаисторического и трансфизического познания. Часы метаисторического озарения участились. Длинные ряды ночей превратились в сплошное созерцание и осмысление. Глубинная память стала посылать в сознание все более и более отчетливые образы, озарявшие новым смыслом и события моей личной жизни, и события истории и современности…Встречи (с душами тех, кто ушел с земного плана в запредельные миры. – А.В.) случались и днем, в людной тюремной камере, и мне приходилось ложиться на койку, лицом к стене, чтобы скрыть поток слез захватывающего счастья… Во многом могу усомниться, ко многому во внутренней жизни отнестись с подозрением в его подлинности, но не к этим встречам…

Опыт визионеров говорит, что переживания просветления – и в особенности их интерпретация – у каждого человека имеют особенный характер, не похожий на видения у других. Огромная мощь запредельной информации, обрушивающаяся в это время на человека, как бы просеивается через его мозг, и только самая малая ее часть задерживается в его сознании, интерпретируясь в соответствии с образовательным и культурным уровнем человека. Именно по этой причине на нашей планете утвердилась не одна, а несколько различных религий, основы которых, без сомнения, были получены одаренными лицами во время переживания эпизодов космического сознания. Духовидческий опыт Даниила Андреева поэтому отличается от подобных прозрений Сведенборга, Якова Беме и многих других, а также стоит особняком в российской и особенно советской культуре, где за всю историю не отмечалось ничего подобного.

Исходная концепция этого российского мистика и ясновидца, изложенная в его «Розе Мира» базируется на идее многомерной реальности, т. е. наличии многих миров, отличающихся пространственной и временной размерностью, которые сотрудничают или враждуют, но могут быть и вложенными друг в друга наподобие матрешки, образуя своеобразную иерархию слоев или уровней бытия. Известный нам физический мир, который в ортодоксальной науке признается единственно возможным, на деле представляет собой только одну из таких ипостасей, носящей в интерпретации Андреева имя Энроф…

«Роза Мира» по мысли самого ее автора являет собой предтечу новой религии, в перспективе должной объединить все человечество.

Лет двадцать назад, когда впервые была издана эта книга, экуменические взгляды автора, действительно, получили массу сторонников и считались почти немедленно исполнимыми. Восторженным почитателям тогда казалось: еще немного, и человечество, действительно, в соответствии с «Розой Мира» станет единым. Другой причиной явилось то, что появление на прилавках книги Д. Андреева по времени совпало с крахом коммунистической идеологии. А «свято место», как гласит народная мудрость, «не бывает пусто». Людям требовалось что-то взамен, чтобы иметь какую-то духовную потребность, которую в советское время заменял ее суррогат в виде партийной морали. Многие ударились тогда в самые темные культы и секты, пытаясь в них найти ответ на все животрепещущие вопросы. Другие, вдруг, забыв о своем партийном прошлом стали православными. Некоторые в этих условиях сравнивали Даниила Андреева с Нострадамусом и Данте, другие считали его философский труд новым Евангелием, создавали сообщества и группы, постигающие «Розу Мира» как некое откровение или катехизис.

Но были и противники учения. Особенно неодобрительные отзывы о фантасмагориях Даниила Андреева высказывала церковь. Однако со столь бескомпромиссным мнением православных иерархов вряд ли можно безоговорочно согласиться. Дело в том, что христианство получило все догматы своего вероучения из того же самого источника, что и Даниил Андреев, но по-другому интерпретировало эту информацию.

Нельзя до конца согласиться и с официальной наукой, которая считает все размышления Даниила Андреева надуманными и бездоказательными, тем более, что назвать их наукой, в общем-то, никак нельзя – это все видения автора, его мистический опыт, приобретенный в измененном состоянии сознания.

Но даже с позиций обыденного сознания возникает недоумение: а не выдумал ли все это досужий автор? И не является ли его видение очередной сказкой типа Алисы в стране чудес? И, действительно, любой скептик легко может опрокинуть бездоказательные утверждения Андреева, единственным обоснованием которых является ссылка на то, что они были ему продиктованы свыше. В этом смысле позиция автора «Розы Мира» весьма уязвима, впрочем, как будет уязвима информация, исходящая от любого мистика и визионера, начиная с Ивана Богослова и до нынешних контактеров, получающих сведения из космоса посредством ченеллинга. Однако следует напомнить, что даже самые точные науки содержат в своей основе бездоказательные истины…

Несмотря на то, что Даниил Андреев долго и восторженно говорит о «Розе Мира», представить ее сложную структуру обыкновенному читателю c наскока навряд ли удастся.

Даже спустя некоторое время читатель неизбежно начнет путаться, возвращаясь к прилагаемому здесь словарю, чтобы разобраться во всех этих «шрастрах», «уицраорах», «стихиалях» и «брамфатурах». Во всяком случае, для того, чтобы постичь конструкцию «инфрамиров», одновременно запомнив суть каждого неологизма, даже вдумчивому читателю понадобится время и немалая усидчивость, сопоставимая с постижением азов высшей математики. В конечном итоге, правда, начинаешь хорошо понимать, что сам автор, действительно, верил и хорошо знал все то, о чем он писал, тем более, что в его произведении, несмотря на всю его сложность, логические связи не нарушены…

Любого рода визионерский опыт отсюда – это всегда непривычная структура, выходящая за пределы обычного понимания. Его подчас нельзя понять до конца, но нельзя и не принять, поскольку наиболее талантливые духовидцы всегда представляют материал, являющийся важным событием для человеческой культуры. Сюда относятся все священные книги – Библия, Коран, Бхагават Гита, а также неканонические тексты, полученные визионерами в измененном состоянии сознания – Тайная Доктрина, Агни Йога и др. Космос и ныне воздействует на подсознание людей, но не каждый из нас способен сознательно услышать или расшифровать этот зов.

36. Путь Юнга. Встречи с бессознательным

Моя жизнь представляет собой историю самореализации бессознательного. Все, что есть в бессознательном, стремится к реализации, и человеческая личность, ощущая себя единым целым, хочет развиваться из своих бессознательных источников. Прослеживая это на себе, я не могу использовать язык науки, поскольку не рассматриваю себя как научную проблему.

Эта глава посвящена Карлу Густаву Юнгу, выдающемуся швейцарскому психологу, психиатру и философу, основателю так называемой аналитической психологии. Статья не является полной биографией ученого, поскольку здесь отображены лишь отдельные вехи его жизненного пути в русле полученного им визионерского опыта и научных достижений в области коллективного бессознательного. Можно добавить, что К. Г. Юнг имел несомненную кармическую предрасположенность стать ученым-мистиком как Э. Сведенборг, Я. Беме или Даниил Андреев, однако полной реализации этого он не получил. Тем не менее Юнг до конца дней испытывал некую раздвоенность – своеобразную войну собственного сознания и бессознательного, где периодически побеждала та или другая сторона…

В отличие от школ восточного оккультизма Юнг не имел духовного учителя или каких-либо с детства воспринятых эзотерических традиций и поэтому двигался по своему пути самостоятельно. Как говорил поэт – он стремился «алгеброй постичь гармонию», – и это во многом ему удалось в виде оригинальных идей, не имеющих аналогов ни на Востоке, ни на Западе…

Карл Густав Юнг родился 26 июля 1875 года в Кесвиле, кантон Тургау, на берегу живописного озера Констанц в семье пастора швейцарской реформаторской церкви; дед и прадед со стороны отца были врачами. Учился в Базельской гимназии, любимыми предметами гимназических лет были зоология, биология, археология и история. Брак его родителей был, как он сообщает в своей автобиографии, несчастным, полным ошибок и горестей. С раннего детства Юнг был предоставлен самому себе, что не могло не сказаться на формировании его личности, – по его собственной классификации он был выраженным интровертом (замкнутым в себе интеллектуалом). Семья Юнгов принадлежала к «хорошему» обществу, но едва сводила концы с концами. Он получил возможность учиться в лучшей гимназии Базеля, куда переехала семья, только благодаря помощи родственников и сохранившимся связям отца. Необщительный, замкнутый подросток, он так и не приобрел себе приятелей (от вытекающих отсюда неприятных последствий его избавляли высокий рост и изрядная физическая сила). К внешней среде молодой Юнг приспосабливался с трудом и нередко сталкивался с непониманием окружающих, предпочитая общению погружение в мир собственных мыслей.