Хранители Вечности - Егор Козлов

самой подруги бабушки, прошедшей войну, там уже не будет. При всём уважении, мне этого ни капельки не хотелось…

– Ну, – я попыталась быстро прогнать в голове все возможные пути отступления и выбрать из них самый лучший. – Давайте-ка я пока пройдусь! Осмотрю город, достопримечательности.

– Шейна, так нельзя. Мы ехали за столько километров не для того…

– Вот именно! Когда я ещё взгляну на Оленью Упряжь? А просиживать за столом, потягивая чай и болтая о всякой всячине, я могу и дома, в Агелидинге.

Мать хотела было снова возразить, но вмешалась бабушка.

– Правильно, внучка. Город очень красивый, тем более зимой. Да и не стемнело ещё – как раз успеешь на Театральную площадь.

«Вице-коменданту» семьи идея по вкусу не пришлась. Но, видимо, подействовал холод или ещё что-то стороннее, так как спорить дальше она не стала.

– Ладно, уговорили. Гуляй, если хочешь. Ты же теперь взрослая, – не знаю, как последнее можно сказать с укором, но у мамы получилось. – Только возвращайся вовремя. Прямо сюда, к четырём.

– Хорошо, – и я наконец-таки покинула тихую гавань, выплывая в глубокое синее море.

Только вот куда именно?

Город, встретивший полдня назад Новый Год, показался мне пустынным и мрачным. Людей почти не было, а до вечерней иллюминации оставалась целая уйма бесхозного времени. И тогда мне пришла идея отправиться к побережью.

Первая умная мысль за такой долгий срок – я выяснила у одинокого прохожего (наверное, самого закоренелого трезвенника на всю округу), на каком маршруте лучше всего до туда добраться, вышла на остановку… и не увидела ни одного автобуса. Ни в первые пять минут, не в следующие пятнадцать…

Да уж! Я, конечно, знала, что в такой день многие водители будут валяться дома, заспанные и недееспособные, но чтобы все! Как низко пали жители этого бренного мира!

И тут случилось «чудо». В стороне от меня, на каком-то узком, засаженном елями проспекте затарахтел трамвай с нужным мне номером. Медленно, пошатываясь на каждой кочке, он выехал из-за поворота, подобно какому-то ветхому железному зверю пенсионного возраста, и остановился в двадцати метрах от моей дислокации. Ну, выбирать не приходится…

Едва не поскользнувшись на луже, наверное, замёрзшей пару веков назад, я вбежала в салон этого раритета средневековой древности и уселась на свободное место у окна. Свободными тут, кстати говоря, были все места. Лишь кондукторша, грузная и невесёлая да какой-то старичок в задней части салона – вот и вся компания. Когда трамвай тронулся с места, я уже успела расплатиться с мощной особой, не разглядев на её лице ни намёка на жалость и сострадание. Такая могла бы и опытного работника СЧС выбросить на улицу, если бы тот не нашёл у себя денег. Причём через окно – вместе со снаряжением.

Мы двигались как престарелые черепахи – вразвалку, нехотя покачиваясь из стороны в сторону и дребезжа на каждом повороте. Окна, покрытые изморозью, отказывались показывать наружный вид. Сиденья, исписанные неугомонной молодёжью, так же не радовали глаз. В довершение салон, как оказалось, отапливался из рук вон плохо, и уже на полпути я околела. Но что говорить – лучше уж двигаться так, нежели переть пешком. Тем более в детстве я любила кататься на подобном транспорте – есть в этом какая-то своеобразная романтика. Или ностальгия. В каком-то смысле я даже пожалела, что в Агелидинге все трамвайные пути давно убрали. За время дороги действительно ощущалось веяние далёкой юности…

Но путь был окончен – в самом что ни на есть прямом смысле. Трамвай ушёл в депо, я вышла на свежий воздух и… И не смогла поверить своим глазам.

Такой красоты я увидеть не ожидала! Океан, самый настоящий, тянущийся отсюда вплоть до западного берега – и прямо передо мной! Я стояла на возвышении – над ступенями, ведущими к водной кромке. И вид отсюда открывался потрясающий. Нет, не то слово. Совсем, совсем не то. Умопомрачительный – вот! Бронзово-серые волны, мощная стихия, накатывающая на берег. Монотонно скрывающая черту, отделявшую нашу страну от… от иного мира. Там, за горизонтом, не было ничего – ни людей, ни домов, ни школ, институтов, шахт, ТНС-ов и прочего. Там была свобода. И я бы всё отдала, чтобы её ощутить!

Я спустилась по ступеням, стараясь следить за тем, чтобы не напороться на лёд и не полететь кубарем вниз. Но удавалось мне это с трудом – с каждым шагом необузданная человеком сила природы становилась всё ближе и ближе. Наконец я добралась до пляжа – каменистого, покрытого бурыми гранитными валунами и скудными островками песка для отдыхающих. В такое время года они пустовали, так что песок давно покрылся слоем снега наперевес с грязью и тиной. Однако это ничуть не портило общей картины. Скорее дополняло её. Дикий, пустой берег, занесённый зимним снежным ковром, на котором кроме тебя нет никого. НИКОГО.

Осознавая это, сложно до конца оставаться собой. Холодный ветер, иголками хлещущий меня по лицу, дул с самого горизонта, порывами пригоняя к берегу всё новые и новые волны. Подойти к самому краю я не решилась, но и тут, на безопасном расстоянии, ощущалась вся сила этих грозных волн. Они вздымались над тёмной границей океана, бросались на крепкие камни и разбивались на сотни белеющих клочков. Пенящихся барашков, вразброс разлетающихся по ветру и вновь уносимых назад.

«Грейси мечтала об этом, – неожиданно вспомнилось мне сегодняшнее приключение из страны снов. – И ведь даже не представляет, что её там ждёт. Холод, пустота, одиночество. И свобода от всего людского».

Да… В такие минуты понимаешь, почему моряки не могут оставить свою работу и осесть на суше. Однажды вкусив эту свободу, никогда не станешь прежним. Интересная всё-таки картина – одинокая девушка, чёрной точкой стоящая на пустынном берегу, и бушующая стихия, по сравнению с которой глупышка кажется такой незначительной и беззащитной. Незаметной на фоне океана, манящего и в то же время пугающего её своей громадой.

Идеальный пейзаж для Джека Бейкера или Френка Скотта. Или для Айны, если бы она до сих пор увлекалась рисованием. Эх…

Но я понимала, что не смогу простоять тут долго. Ветер такой силы, пробирающий до самых костей, запросто может свалить в кровать даже самого здорового спортсмена, не то что меня. Я ещё раз взглянула на тёмный купол неба, обрамлявший горизонт океана Восхода своей истлевающей синевой, и было собралась уходить, когда недалеко от ступеней заметила одинокую табличку, почти невидимую под покровом снега. Пара букв на ней ещё читалась, однако мне пришлось приложить немало усилий, чтобы