Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - Эугениуш Иванец

имуществом из Сувалкско-Сейнен-ского региона в Литву в 1941 г., а также утрата книг в связи с активными военными действиями, имевшими место в Августовском повяте. Ознакомление с книжными собраниями и их исследование невозможно, поскольку старообрядцы на это не соглашаются[38]. В 1959 г. Виктор Якубовский осмотрел книги, принадлежавшие монахиням Войновского Спасо-Троицкого монастыря, и частично их описал [Jakubowski 1961: 99, ссылки]. Много редких экземпляров находится в деревенской моленной, коллекция которой постоянно пополнялась, поскольку окрестные старообрядцы передавали в моленную книги в случае смерти владельца или отъезда за границу. Заслуживают внимания также книги, хранящиеся в единоверческой церкви в том же Войнове, особенно те, которые принадлежали наставнику Савелию Якубовскому из Свигнайна. Это Триодь постная, изданная в 1542 г. в Москве, Львовский Служебник 1666 г., «Книга, глаголемая Златоуст», напечатанная в 1798 г. в Вильно, а также ряд рукописей, таких как Октай, Ирмологий или Обиходник, относящихся к т. н. знаменным, или крюковым, книгам[39]. Такие книги содержат древнерусские богослужебные песнопения, музыкальная часть которых записана специальными знаками безлинейной нотации, «крюками», с XVIII в. используемыми и переписываемыми исключительно в старообрядческой среде. «Крюки» – это знаки, определяющие долготу звучания одного или группы звуков, и киноварные пометы, которые определяют высоту отдельных звуков или звуковых последовательностей. «Крюковая», или знаменная, нотация – наиболее характерный исконно русский элемент музыкальной семейографии, введенной в XVI в. жителем Новгорода Иваном Шайдуровым. Киноварные знаки появились впервые в рукописях богослужебных песнопений в середине XVII в., и благодаря их введению эти рукописи стали понятны современным музыкантам. Более древние записи литургической музыки, без «киноварных помет», до сих пор еще не расшифрованы [Koschmieder 1932; 1935: 295–305; Заволоко 1933: 11–13; 19336: 14–16; 1939: 20–21; Бобков 1966: 73–85]. Из упоминавшихся выше рукописей особого внимания заслуживает «Книга, глаголемая Обиходник», художественное оформление которой представляет собой классический образец поморского орнаментального стиля <о поморском стиле см.: Щепкин 1967: 79–80.> Титульный лист книги украшен заставкой в виде рамки, а на ней на золотом фоне изображен богатый растительный орнамент, белый с добавлением красного и зеленого, с пересекающимися фантастическими линиями. Последующие главы снабжены великолепными инициалами, под которыми на полях находятся украшения в виде цветов, в конце глав – искусные заставки. На основании исследования бумаги, в том числе водяных знаков, можно предположительно датировать рукопись концом XVIII или началом XIX в. Рукопись выполнена на бумаге с плотной сеткой, голландского производства, водный знак представляет рог на щите с колокольчиком, над щитом видна корона, вспомогательный знак указывает название фирмы J. HONIG & ZOONEN. <Аналогичные филиграни были мной обнаружены также в нескольких рукописях, хранящихся в Центральном государственном историческом архиве в Вильнюсе и в Отделе рукописей библиотеки Вильнюсского университета, ср. № 3057 в: Laucevicius 1967: 426> Имеются все основания для предположения о том, что в домах старообрядцев, проживающих в Польше, хранится внушительное количество никем не исследованных, интересных и ценных, а может быть, и раритетных рукописей и печатных книг[40].

Б. Иконы. О русской иконе написано множество научных трудов, см., например: Evdokimov 1972; Weitzmann et al. 1965; Mole 1956; Onasch 1961; Ямщиков 1965; Антонова 1966; Ильин 1967; Большакова / Каменская 1968; Лазарев 1969; 1971 и др. Иконы являются неотъемлемой частью жизни каждого старообрядца. Без икон старообрядцы не мыслят своей жизни, а потому, скрываясь от религиозных преследований в безлюдных местах, они обязательно забирали с собой иконы и бережно хранили их везде, где поселялись. Икона представляла для них наивысшую святыню, оберегаемую как настоящее сокровище. Когда с течением времени стало все труднее находить и приобретать иконы, написанные и освященные до Никоновской реформы, у старообрядцев появились свои мастера-иконописцы. В своей работе они руководствовались древнерусскими канонами и решительно сопротивлялись западному влиянию – «феодализации» новой русской иконы, придававшей ей более реалистические, светские черты [Робинсон 1966: 375–376]. Верное отображение старообрядческого представления о культовом значении иконописи дал Н. С. Лесков в своем трактате, вплетенном в сюжет повести «Запечатленный ангел» [Лесков 1902/Ш: 5—70].

Старообрядцы воспринимали икону как символ, который способствует установлению контактов со святыми и достижению внутреннего благоговения у молящихся. Старообрядческие иконописцы изображали на своих иконах святых вдохновенными аскетами, в соответствии с пафосом их житий. Творческое вдохновение мастер черпал из глубины собственной души. Готовая икона должна вызывать не только чувство прекрасного, но, прежде всего, служить одним из видов богослужебной книги, понятной каждому [верующему], даже не умеющему читать. Вопреки сложившемуся общепринятому мнению, иконы у старообрядцев не связаны с какими-либо внешними обрядами или ритуализированно-автоматическими действиями – в отношении старообрядцев к иконам можно скорее обнаружить созерцательность, внимательную, молитвенную сосредоточенность и настоящий, неподдельный контакт с харизматичной художественной реальностью [Nowosielski 1971: 26].

В настоящее время принято, чтобы в старообрядческих домах находилась по крайней мере одна икона, на почетном месте, в восточном углу комнаты. Согласно традиции, запрещается вешать икону на гвоздь, это считается святотатством, поскольку гвоздями были прибиты к кресту руки и ноги распятого Христа. Старообрядцы, живущие в Польше, ставят иконы на полку или в киот, специально изготовленный застекленный шкафчик определенных размеров: почти метр шириной и около 70 см высотой. Чаще всего киоты бывают двухстворчатыми, а стекло защищает иконы и более мелкие предметы религиозного культа от пыли, грязи и мух. Во время молитвы створки открываются[41]. С целью обеспечения опеки и охраны святого места иконы помещались также над воротами (в специальных углублениях), как это мы видим в Войновском монастыре, и над дверями. Снаружи находились иконы Спаса, а с внутренней стороны – Богоматери.

Иконы помещались также на кладбищенских крестах: в месте, где скрещиваются перекладины, делалось углубление, в которое и вкладывалась икона, чаще всего литая, металлическая. Следы этой традиции, которая уходит корнями в давнее прошлое и, вне всякого сомнения, связана с древним обычаем сооружения надгробных памятников в виде крестов с крышей или избушек, т. и. голубцов [Шляпкин 1906: 5–8], можно обнаружить на всех старообрядческих кладбищах в Польше.

Старообрядцы на Мазурах сохранили также старинный обычай несения впереди погребальной процессии иконы, а не креста, как это принято в Русской православной или в католической церкви. Собираясь в далекий путь, некоторые старообрядцы до сих пор берут с собой небольшую иконку. Во время последней войны некоторые матери пришивали маленькие иконки (размером 3x3 или 3x4 см) на куртки сыновьям на высоте груди с левой или правой стороны. Как сообщил мне Е. Крассовский <в письме от 4 июля 1967 г>, родители, а иногда и деды, благословляли уходящих на войну, наказывая им помнить в любой ситуации о том, что они старообрядцы. У старшего поколения старообрядцев сохранился обычай при входе в дом сначала положить крестное знамение перед иконой,