Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - Эугениуш Иванец

два основных вида: «старописьменные» книги (старинные рукописи) и т. и. старопечатные книги. Старопечатными старообрядцы называют кириллические книги, напечатанные в Москве до 1654 г., т. е. до того, как патриах Никон издал Служебник, первую «исправленную» книгу [Нижегородская Губернская Ученая Архивная Комиссия 1910: 293]. Старобрядцы, проживавшие в Польше, охотно пользовались самыми старыми изданиями Швайпольта Фиоля [Heintsch 1957: 233–343; Szwejkowska 1961: 33–37; Горбунов/ Немировский/ Сидоров 1964: 15–19; Błońska 1968: 51–62], Франциска Скорины [Kawecka-Gryczowa / Korotajowa / Krajewski 1959– 60: 224–229; Горбунов / Немировский / Сидоров 1964: 17–19; Зернова/ Горбунов 1964: 99—101] и Ивана Федорова [Березов 1952; Gębarowicz 1969: 393–481], напечатанными в Кракове, Заблудове, Львове или Остроге. Кроме того, отдельно следует охарактеризовать более поздние книги, написанные или составленные самими старообрядцами. П. И. Мельников (Андрей Печерский) называет их «новодельными».

Массово уничтожаемые согласно распоряжению церковных властей во время правления патриарха Иоакима и властей светских при Петре I дониконовские старопечатные книги высоко ценились у старообрядцев и пользовались большим спросом у книготорговцев [Мельников 1909: 352]. В сложившейся ситуации быстро нашлись умельцы, научившиеся подделывать старые книги, выдавая издания «никонианские» за дореформенные. Обычно даты изданий XVII в. подделывались следующим образом: в буквенных обозначениях П (80) заменялось на Н (50), реже на К (20) [Щепкин 1967: 18]. Наверняка часть таких подделок находилась в домах старообрядцев, проживавших в Польше. Для них подделывались также печатные издания Ивана Федорова, особенно часто Библия, изданная в 1581 г. в Остроге на Волыни [Огюнко 1924: 87–88].

Кроме упомянутых выше, старообрядцы пользовались также т. и. переводными книгами, т. е. перепечатками «иосифовских» изданий, т. е. книг, напечатанных при патриархе Иосифе (1642–1652). В XVIII в. по заказам и за деньги старообрядцев такие перепечатки производились в монастырях в Супрасле и в Почаеве, принадлежавших в то время униатам, а также в униатских типографиях в Гродно, Вильне и Варшаве [Iwaniec 1975: 66–69]. Некоторые из них могли быть также изготовлены в Клинцовской типографии (в Стародубье), основанной купцами Железниковым и Карташовым, которые после первого раздела Польши в 1784 г. получили разрешение цензуры Суражского земского суда на выполнение репринтов старых книг. Поначалу (до 1788 г.) издатели указывали в выходных данных, что книга была напечатана по разрешению польского короля Станислава Августа, и не в Клинцах, а в Почаеве, Супрасле, в Вильне или в Гродно. Печатники так заботились о точности «перевода», что некоторые книги наборщики производили слово в слово по старопечатным образцам так, что их было трудно отличить от оригинала. В начале XIX в. многочисленные перепечатки были выполнены также в старообрядческих типографиях на Украине, прежде всего в Янове Подольском [Мельников 1909: 352–353; 363–365; Нижегородская Губернская Ученая Архивная Комиссия 1910: 294–295].

Среди всех старообрядческих колоний самым богатым книжным собранием могла похвалиться колония на Мазурском поозерье. Книги были привезены, главным образом, первыми поселенцами. Согласно записям Мартина Герсса, больше всего старинных книг имел в своем доме Сидор Борисов, получивший их по наследству от своего брата Ефима. Книг было так много, что, несмотря на мучившие его угрызения совести, Сидор был вынужден держать часть книг на чердаке по причине отсутствия места в избе [Gerss 1910: 3]. Именно Сидор Борисов был владельцем Острожской Библии, шедевра типографского искусства, особенно почитаемого старообрядцами. Тем не менее Библии полностью старообрядцы никогда не читали, поскольку считали Ветхий Завет ненужным и предназначенным исключительно для евреев, кроме того, с их точки зрения, некоторые библейские стихи не годились для публичного чтения. По свидетельству Герсса, которому в 1834–1838 гг. с большим трудом удалось описать около двадцати редких изданий, находившихся в собственности мазурских поселенцев, старообрядцы хранили в своих избах много другой богослужебной литературы, среди которой были и московские издания, хотя преобладали книги, напечатанные на территории бывшей Речи Посполитой [Gerss 1910: 5—12; Sukertowa-Biedrawina 1961: 61].

В конце 50-х гг. XIX в., уже во время подготовительных работ, связанных с организацией монастыря в Войнове, из Москвы, с Преображенского кладбища, было доставлено большое количество старинных книг. Потом богатые московские монахи приобрели часть библиотеки переезжавших на Волынь Сидора Борисова и Фомы Иванова. Наконец, одним из основных занятий трудолюбивой братии было переписывание от руки важных для старообрядцев книжных памятников, а переплетенные рукописи пополняли монастырское собрание. Переписывались, главным образом, книги, написанные или составленные самими старообрядцами. Особенно почитались «История об отцах и страдальцах соловецких» и «Виноград Российский» Семена Денисова, а также «Поморские ответы» Андрея Денисова и «Щит веры» Тимофея Андреева. Монахи занимались также копированием популярных и любимых в старообрядческой среде т. и. цветников и соборников, содержащих фрагменты житий святых, а кроме того, лицевых книг и сборников духовных песнопений.

Монахи переписывали старые книги характерным традиционным почерком, т. н. полууставом[37]. При разлиновке бумаги использовался специальный трафарет, карамса, который представлял собой четырехугольную рамку с натянутыми горизонтально нитками и который и поныне бытует у старообрядцев [в СССР]. После того как линии были проведены, гусиным пером старательно выводилась каждая буква. Буквы не должны были идти под наклоном, должны были изображаться перпендикулярно начертанной линии. Много усилий и фантазии вкладывалось в исполнение затейливых заставок («заставиц») и заголовков, которые в рукописи часто занимали всю первую страницу. Искусно украшались инициалы и концовки глав и всей книги в целом. Переписанные книги переплетались, доски, предназначенные для обложек, обтягивались кожей, углы укреплялись металлическими «угольниками», а в конце прикреплялись «застежки».

Переписка книг занимала много времени и считалась привилегией монахов или наставников. Неудивительно, что книги были дороги и приобретение их было не по карману большинству старообрядцев. Большинство богослужебных книг принадлежало горстке наиболее зажиточных жителей деревни, находилось в собственности монастыря или составляло общую собственность моленной. Однако иметь в доме книги было делом чести даже для неграмотного сторонника старой веры.

В конце XIX в. на Мазурах собранием из тридцати книг мог похвалиться один из наиболее зажиточных и просвещенных старообрядцев Иван Шляхциц, проживавший в дер. Пяски. По мнению Ф. Тецнера, некоторые из них представляли собой копии монастырских рукописей, сделанные на пергамине рукой самого Шляхцица, притом украшенные инициалами. Он не согласился продать Тецнеру ни одной из своих книг, даже за большую по тем временам сумму в 30 марок. В 1897 г. тот же Тецнер составил частичное описание собрания книг из Войновской моленной [Tetzner 1899: 186–187]. Неизвестно, однако, что от него осталось после пожара, который, как известно, произошел вскоре после Первой мировой войны.

После Второй мировой войны по-прежнему наибольшее количество старинных книг можно обнаружить у мазурских староверов. Зато у белостокских старообрядцев [необходимых для богослужения книг] не хватает, хотя они и стараются этот недобор восполнить. Основные причины сложившегося положения – это переселение старообрядцев вместе со всем