Мартин Скорсезе. Главный «гангстер» Голливуда и его работы - Том Шон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только прочитав двадцать страниц, он понял, что сценарий посвящен Говарду Хьюзу. Скорсезе ничего не знал об этом человеке. Он даже не любил летать и часто менял свое расписание, чтобы избежать бурь и штормов. Не зная точного прогноза погоды, он никогда не садился в самолет. Именно так он в 1986 году пропустил церемонию своего награждения на Каннском кинофестивале призом за лучшую режиссуру (фильм «После работы»). А еще Скорсезе знал, что Хьюз снял фильм «Ангелы ада» и что в конце жизни он сошел с ума и умер в какой-то дыре — вот и все. И если когда-нибудь Скорсезе вообще думал о Хьюзе, то он думал о его одержимости. Что касается Уоррена Битти, то он уже несколько десятилетий мечтал снять картину о Хьюзе и однажды даже говорил об этом с самим Скорсезе…
«Авиатор» был результатом трехлетней работы в рамках соглашения между Ди Каприо, сценаристом Джоном Логаном и режиссером Майклом Манном. Однако после создания фильмов «Свой человек» и «Али» Манн не захотел делать свой третий исторический проект и поэтому предложил его Скорсезе. К тому времени, когда он закончил читать сценарий, режиссер уже был полностью им захвачен. Ему понравилось то, что Логан сосредоточился всего на двух десятилетиях жизни Хьюза, с 1927 по 1947 годы, то есть на том периоде, когда еще не прогрессировало его слабоумие. Зритель должен был увидеть летчика-первопроходца, который, можно сказать, продвигался на Дикий Запад, мятежника, который хотел взять штурмом Голливуд, человека с роковыми недостатками, которые в конечном итоге свели его в могилу. «Итак, это было голливудское зрелище в сочетании с внутренним конфликтом, с разрушением этого человека — или хотя бы началом этого разрушения».
Авторы долго спорили о том, нужно ли показывать Хьюза в конце его жизни — в частности, эту тему постоянно поднимал Ди Каприо. Но Скорсезе чувствовал, что Логан сделал правильный выбор. Ему понравилось, что акцент делался на энергичном молодом человеке, и он сказал Логану: «Ну тогда ты должен разобраться с тем, как он поступал с женщинами». Оставалось только решить — с какой из них. С Кэтрин Хепберн у него была одна история, с Авой Гарднер — другая. И тогда для фильма была изобретена женщина, которая должна была представлять всех остальных — Фэйт Домерг. Единственной настоящей любовью Хьюза называют актрису Кэтрин Хепберн, но Скорсезе добавил в фильм и сцену, в которой в него бросает бронзовую пепельницу Ава Гарднер, и сцену, в которой к его смертному одру приближаются какие-то люди в белых перчатках. «На мой взгляд, его обсессивно-компульсивное расстройство было похоже на лабиринт, в котором он в конце концов застрял, как Минотавр, — говорил он. — Он был счастливым, только когда летал — и летал в одиночестве. Этим ощущением отрешенности, герметичной изоляции от мира внизу, от микробов, от всех трудностей, от стеснительности, от чрезвычайной потребности и жажды славы он походил на божество, парящее в небе».
Скорсезе снял первую часть фильма в оттенках красного и голубого, чтобы навести на мысли о том, что фильм сделан в распространенной в то время технологии Cinecolor. В результате на экране Хьюз играет в гольф с Кэтрин Хепберн (Кейт Бланшетт) на синеватой траве
«Я тогда только что завершил ленту „Банды Нью-Йорка“, самую большую картину в своей жизни — ну, самую большую после фильма „Нью-Йорк, Нью-Йорк“, который тоже был довольно масштабным. Что будет дальше, я понятия не имел, думал только, что должен быть „независимый“ фильм масштабом поменьше. Однако в характере Хьюза оказалось нечто такое, что снова запустило этот процесс. В сценарии были определенные темы, которые меня привлекали. Это саморазрушение героя, все равно — намеренное или генетически предопределенное. Это изображение Голливуда в 1920-х, 1930-х и 1940-х годах. Это авиация. Наконец, это его отношения с женщинами».
На противоположной странице: Одержимый навязчивым стремлением к чистоте, Хьюз прячется у дверей туалета, ожидая, пока кто-нибудь войдет, чтобы выскользнуть из комнаты, не касаясь дверной ручки
В то же время фильм должен был стать намеренно щедрой данью золотой эре Голливуда, взбодрить режиссера после испытаний, выпавших на его долю при съемках фильма «Банды Нью-Йорка». «Такие ленты, как „Эпоха невинности“, моя жена называет „фильм-шпинат“, — говорил Джей Кокс в интервью газете „New York Times“. — Но „Авиатор“ — это не фильм-шпинат. Это фильм-десерт». Скорсезе хотел, чтобы цветовой тон фильма в ходе демонстрации изменялся: все сцены первых пятидесяти минут он планировал снять так, чтобы имитировать двуцветную кинопленку Cinecolor, на которой все объекты показывались в сочетаниях красного и голубого цветов. В результате из сцены, в которой Хепберн находится на поле для гольфа, полностью исчез желтый цвет, и трава стала казаться синеватой. Эпизоды, происходившие после 1935 года, были сняты так, чтобы имитировать насыщенные краски, характерные для трехцветного Technicolor. Смена цветовой парадигмы происходит во время сцены с Луи Б. Майером в туалете, где Хьюз не может коснуться дверной ручки.
«В некотором роде этот фильм — история цвета», — говорил Скорсезе. Используя большие экраны на «Sony Studios», он показал группе копию «Сна в летнюю ночь» (1935) Макса Рейнхардта, чтобы продемонстрировать красоту черного и белого. После этого последовали примеры применения Technicolor с двумя пленками и Technicolor с тремя пленками («Приключения Робин Гуда», «Бекки Шарп»), отрывок из фильма «К востоку от рая» в оригинальной технологии CinemaScope, «Дочь Райана» на 70-мм пленке, а также ленты «Развод леди Икс», «Веселое привидение» и «Бог ей судья», в которых актриса Джин Тирни снималась в платьях, созданных художником по костюмам Сэнди Пауэлл. Цель последнего показа состояла в том, чтобы вдохновиться на создание платьев для исполнительницы роли Авы Гарднер. Скорсезе также хотел показать некоторые цвета главному оператору Роберту Ричардсону: «Видите, как свет отражается от вороненого ствола пистолета? Вот такой синий нам и нужен».
Работая с бюджетом в 115 млн долларов (самым крупным на момент написания этой
