Колючий крыжовник (СИ) - Гринвэлл Ольга

Кевин Эверс промолчал.

— Завтра утром ты должен вылететь в Рияд, помелькать немного там, а потом езжай домой. Ситуация на международной арене становится все более и более напряженной.

— Что ты имеешь в виду?

— Коалиции во главе с США не терпится влезть в Йемен. Там будет просто опасно. Ты, наверное, не смотришь новости, сын?

— Честно говоря, мне было не до этого. Виноват.

— Советую выбираться оттуда, как можно быстрее.

— Хорошо, я так и сделаю.

Он отключился. Пару минут сидел, обдумывая, что бы ему предпринять. Все-таки он хотел посетить Мустафу напоследок. Он вроде уже заплатил деньги за рабынь, предназначенных для Салейхама. Нужно найти какую-нибудь вескую причину для посещения старого прощелыги. Поводом может служить то, что Майклу нужны ещё наложницы.

Полина потеряла счёт дням. Она не имела понятия, сколько они уже сидят в этом сарае. Днём было невыносимо жарко, а ночью холодно. Только мысль, что если с ней что-то случится, то Лили погибнет, вселяла в неё силы. А их, на самом деле, почти не осталось. Время от времени она впадала в забытье. Еды, которую приносила толстая губастая тетка, не хватало. Полина старалась оставить большую часть для Лили. И той нужно было больше воды. Она была такая слабенькая. Лили постоянно сидела в своём углу, уставившись в никуда. Она молчала. Первое время Полина пыталась разговорить подругу, но потом поняла, что от пережитого шока у неё случилась дизартрия. Девушка когда-то давно читала об этом, но никогда не сталкивалась с таким заболеванием в своей практике.

Каждый день какой-то молодой человек приходил к сараю и подолгу стоял, разглядывая их и что-то бормоча на арабском языке. Он часто повторял слово «Сахара», и Полине почему-то казалось, что он так называет именно её. Она опасалась его. Девушка видела сквозь щель в досках, как безумно горят глаза юноши. Вдруг он захочет воспользоваться её телом? Она вспоминала свои кошмарные сны, в которых бежала по пустыне. Теперь же эти сны становились явью. Ей хотелось плакать, но позволить себе этого Полина не могла. Не сейчас. Ей надо думать о Лили. Надо думать, как выбраться отсюда, как дать знать отцу, что она жива. Пока ещё жива.

Алексей Петрович мчался как угорелый, совершенно не думая, что подрезает другие машины, пересекает двойную сплошную полосу. То, что он услышал сегодня от контр-адмирала Некрасова, не поддавалось здравому смыслу. Такого не могло быть. Не должно было случиться. Полинка, его дочка, пропала, сбежала с корабля.

Адмирал что-то говорил про вербовку в ИГИЛ, но Алексей Петрович уже не слушал. Он почувствовал, как кровь приливает к его щекам. Последнее, что он помнил из разговора с адмиралом, это как кричал на того.

— Не смейте порочить мою дочь! Она чиста перед законом, перед страной! Лучше займитесь её поисками!

Затем он грохнул трубкой по аппарату. Забыв надеть пальто, выбежал из квартиры, как был, в домашних тапочках.

Алина Михайловна сидела в ординаторской, заполняя карты больных. От двери, с грохотом отворившейся, женщина подскочила. Увидев своего мужчину, она встала.

— Лёша… — она поняла, что случилось что-то ужасное, если на нем были тапки.

— Аля, Алечка! — он бросился к ней. Лицо его кривилось. Что-то с Полиной.

— Ну, говори же быстрее! — сердце её куда-то прыгнуло в самый низ.

— Алина, Полька исчезла.

— Как? Где?

Мужчина сел на диван и, сжав голову руками, заплакал.

— Я ничего не знаю. Помнишь, я тебе говорил, что ей какой-то подонок подбрасывал исламистскую литературу? Так вот, теперь они думают, что Поля завербовалась туда. Как такое может быть?

— Лёша, ну конечно, нет. Полечка никогда бы не сделала такого.

— Я думаю, её выкрали. Ох, ядрена мать! Что делать?

— Позвони ее начальству, объясни ситуацию!

Алексей Петрович махнул рукой.

— Толку-то. Я так на него сегодня вызверился. На адмирала Некрасова.

Алина Михайловна сняла халат, решительно повесила его на крючок.

— Поехали домой. Там и стены помогают. Может быть, что-то придумаем.

— Ну что можно придумать, Алин? Мы здесь, в Москве, а она где-то, хрен знает где.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Поехали. Я позвоню Варе. Она, может, совет тоже какой даст. Две головы хорошо, а три лучше!

Майкл заехал к молодому шейху Салейхаму. Они некоторое время провели, прохаживаясь по его саду, засаженному розами различных цветов и оттенков. По песчаным дорожкам важно ходили павлины, волоча за собой переливчатые хвосты. Затем Салейхам пригласил Майкла на чай.

— Пойдем, дорогой Мохаммед, посидим и побеседуем!

Они, не торопясь, проследовали к просторной и светлой веранде, куда уже был принесён поднос с восточными сладостями, дымящимся чайником и пиалами.

— Какие у тебя планы, уважаемый Мохаммед-бин-Халиль?

Майкл равнодушно пожал плечами.

— Буду целый день отдыхать — от людей, от женщин.

Араб пощелкал языком.

— Я думал съездить на охоту вместе…

Майкл прижал руку к сердцу.

— В прошлый раз я повредил себе плечо, и доктор велел мне поменьше двигаться и побольше спать. Этому я и собираюсь посвятить следующие три дня.

Салейхам хихикнул.

— Следующие три дня? Через три дня меня ожидает подарок от моего отца. Надеюсь, что к тому времени ты будешь себя чувствовать намного лучше. Мы устроим большой праздник к моему дню рождения.

У молодого шейха блестели глаза. Он радостно потирал руки.

«Ну что ж, — подумал Майкл. — Значит, пора навестить Мустафу».

Мустафа встретил Майкла настороженно. Он пригласил его выпить с ним чай, предложил кат и все это время пытался выведать, зачем пожаловал этот богатый араб.

Майкл решил не мучить Мустафу слишком долго — признался, что ему бы хотелось купить рабыню, но для этого ему все-таки понадобится дополнительная сумма денег. В общем-то, Майклу хотелось бы заключить взаимовыгодную сделку.

— У меня есть пара прекрасных терских скакунов, которые участвуют в скачках и постоянно занимают призовые места! — Майкл откинулся на спинку мафража.

Он увидел, как заблестели глаза Мустафы.

— Мохаммад-бин-Халиль, мой племянник Омар — большой ценитель лошадей. Он был бы в восторге. А вот, кстати, и сам Омар пожаловал.

Мустафа обрадовался, что у него появилась возможность переключить внимание своего племянника на что-то другое. С тех пор как Омар обнаружил девушек в сарае, он проводил там все свободное время.

Майкл поздоровался с юношей, которому на вид было не более двадцати лет. Он был одет в голубые джинсы и чёрную футболку. Несмотря на разговор о лошадях и охоте, Майкл отметил про себя, что тот отвечает невпопад и выглядит задумчивым, словно мысли его совершенно в другом месте.

— Омар, — резко произнёс его дядя. — Покажи своих новых скакунов нашему дорогому гостю. Почему бы вам завтра не отправиться на охоту?

Тот вздрогнул, внимательно поглядел на Майкла.

— Пойдёмте, Мохаммад-бин-Халиль.

Майкл слегка улыбнулся и последовал за юношей.

Они шли вдоль полузасохшего виноградника.

— Там конюшни, — Омар взмахнул рукой, указывая на одноэтажное здание из глины. Затем быстро и невнятно пробормотал.

— Я сейчас…

Майкл не успел даже ничего сказать, как того будто ветром сдуло. Только заметил мелькнувшую кудрявую голову юноши за каким-то деревянным строением. Мужчина пожал плечами и продолжил свой путь к конюшням.

Кони действительно были красивые — поджарые, блестящие. Гривы и хвосты причудливо заплетены в подобие кос.

Майкл любил этих животных с детства. Ещё до своего развода родители содержали несколько лошадей в платной конюшне, и по выходным они всей семьёй выезжали кататься на них куда-нибудь в Кананаскис, где между гор вились бесконечнее тропы для конских прогулок. Да и жил он в Калгари, который многие за глаза называли «ковбойским» городом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Омар, слегка запыхавшийся, появился в просвете дверей.

— Простите, Мохаммад-бин-Халиль, за задержку. Как вам нравятся мои скакуны?