Мозг и его потребности 2.0. От питания до признания - Вячеслав Дубынин

Иногда на фоне такого падения центры материнского поведения не включаются или включаются из рук вон плохо. Женщина ждет, когда же наступит радость от общения с ребенком, о которой все вокруг твердят, а радости так и нет. Зато есть переживания: «И что теперь? Вот оно родилось, и теперь нужно его 24 часа в сутки кормить, менять подгузники и укачивать? Мне так хочется спать, а оно все пищит… И зачем я вообще родила…»

Рис. 5.3. В таблице представлены наиболее значимые проблемы (нарушения) детско-родительского взаимодействия и их вероятные причины

Отдельные симптомы материнской депрессии проявляются в течение первых месяцев после родов почти у половины женщин. А признаки серьезного расстройства можно зарегистрировать у каждой десятой (или даже восьмой) роженицы. В этом случае нужно как минимум понимать, что происходит с организмом, заручиться помощью окружающих, сходить к психотерапевту. Поскольку, еще раз подчеркну, ребенок и мама – система с настроенными и очень тесно связанными элементами, и если маме плохо, то не будет хорошо и ее малышу. И это состояние идет по замкнутому кругу: то, что ее сыну или дочери нехорошо, отражается на маме. И дальше система существует в таком деформированном статусе.

Существуют, конечно, и негормональные предпосылки материнской (иначе – послеродовой, postpartum depression – PPD) депрессии. Вот они: склонность психики к депрессии как таковой, независимо от родов, низкий уровень образования, прием психотропных препаратов (крайний случай – наркомания). Достоверно коррелирует с развитием послеродовой депрессии низкий вес ребенка. Серьезный стресс во время беременности в три (!) раза увеличивает вероятность PPD. В общем, существует целый ряд факторов, которые позволяют прогнозировать или по крайней мере отслеживать нарушения родительской мотивации.

Важно, чтобы женщина, которая родила, понимала, что эти симптомы связаны с тем, что ее мозг не совсем правильно работает, а вовсе не с тем, что она никчемная мать или ее ребенок какой-то не такой. Сейчас у нее временные трудности, которые надо преодолеть. И здесь действительно важна психотерапия, потому что в этой ситуации лекарствами женщине особо не поможешь – она же кормит грудью. Вещества из любых таблеток, которые мама приняла, попадают в молоко и переходят в ребенка. Обычные антидепрессанты в таком случае лучше не применять. Материнская депрессия – весьма распространенная проблема, о которой женщины часто не знают и не подозревают, а попав в такую ситуацию, скрывают свое состояние. Масла в огонь могут подливать и несведущие близкие: «Раньше по семь детей в полях рожали, а тебе с одним тяжело?», «Тебе не может быть плохо, материнство – это чудо» и так далее. Поэтому необходимо писать и говорить про это «на каждом углу» и вещать «из всех утюгов», ведь психотерапия давно нашла способы решить такие родительские проблемы.

Одна из причин материнской депрессии таится в казеинах молока.

Молоко, которым мама кормит ребенка, содержит белки казеины, и они очень важны для новорожденного. Это не только питание и строительный материал для организма младенца. Из казеинов, помимо прочего, по ходу переваривания расщепляются гормоноподобные фрагменты, которые улучшают работу кишечника, укрепляют иммунитет, состояние нервной системы. Один из таких фрагментов (бета-казоморфин-7) похож на опиоидные пептиды. Действуя на мозг ребенка, он вызывает состояние успокоения, положительные эмоции, ощущение безопасности.

Все это звучит просто отлично, это очень полезно для малыша. Но если у мамы проблема с молочной железой, например воспаление, то эти самые казеины могут расщепляться прямо у нее в груди. Опиоидные фрагменты попадают в мамину кровь, и тогда они ухудшают материнскую мотивацию, тормозят родительскую потребность и, как следствие, становятся одним из факторов развития материнской депрессии. Такая проблема действительно существует и не является редкой.

Опиоидные пептиды. Рассмотрим вторую важнейшую медиаторную систему, которая обеспечивает наши положительные эмоции. Это опиоидные пептиды. Они так называются, поскольку через соответствующие синапсы действует главная молекула, входящая в состав опиума, – морфин. Опиум, высохший сок снотворного мака Papaver somniferum, знаком человечеству уже тысячи лет. Для чего он только ни применялся: чтобы вызывать успокоение и сон, снимать боль, а в больших дозах – давать эйфорию. Двести лет назад из опиума выделили морфин и получили мощное обезболивающее средство (анальгетик) и, к сожалению, не менее мощный наркотик. В 70-е годы XX века секрет такого сильного действия был раскрыт. Оказалось, что у нас в мозге есть медиаторы, на которые похож морфин. Этими медиаторами оказались пептидные молекулы, состоящие из аминокислот, – по сути, фрагменты белка.

Опиоидные пептиды, например энкефалины, ежеминутно функционируя в нашем мозге, снижают болевую чувствительность и усиливают положительные эмоции. Но в случае материнского поведения у энкефалинов, а также похожих на них эндорфинов и эндоморфинов, в норме регистрируется специфический тормозящий эффект. Поэтому опиоидные фрагменты казеина, которые полезны для мозга ребенка, оказываются вредны для материнского поведения (причем в дозах, недостаточных для прилива позитивных эмоций и анальгезии). Получается, что это отдельная проблема, которую нужно осознавать, диагностировать и решать.

Кафедра физиологии МГУ вместе с Национальным научным центром наркологии (ННЦ наркологии) исследовали влияние опиоидов на материнское поведение и, в частности, показали, что микродозы морфина его тормозят. Подавляют родительскую мотивацию и небольшие количества опиоидных фрагментов казеинов – бета-казоморфинов.

Существует одно весьма известное вещество, которое называется налоксон. Он выключает эффекты опиоидов в мозге, блокируя работу энкефалиновых синапсов. В наркологических клиниках налоксон и похожие на него молекулы используются для того, чтобы снимать последствия передозировки опиоидов. Речь идет о морфине и его более активном производном – героине. Морфин- и героин-зависимые люди порой вообще не помнят, когда они вводили последнюю дозу, особенно если наркотик оказался у них в избытке. Эффект передозировки возникает элементарно, тем более если смешать опиоиды с кокаином или алкоголем. Как известно, наркозависимые не могут похвастаться дисциплиной и хоть какой-никакой «культурой употребления»: в ход идет все, что попадается под руку. Самая большая опасность при этом – остановка дыхания. Спасением для такого пациента становится введение налоксона, который блокирует опиоидные сигналы, и в том числе – угнетающее действие на дыхательные центры. Заодно при этом выключаются и центры положительных эмоций, но в сложившейся ситуации это явно меньшее из зол.

В результате исследований на лабораторных животных оказалось, что небольшие дозы налоксона усиливают материнскую мотивацию.

Пока этот эффект подтвержден только на кормящих самках белых крыс при внутрибрюшинном и интраназальном способах введения, а в клинике этот подход еще не пробовали. Но вероятно, что в скором времени налоксон в минимальной дозе достаточно будет капать женщине в нос, и он окажется способен специфично усиливать материнское поведение. С учетом небольшой дозы, в кровь, а тем более в молоко это вещество не пройдет. В целом этот метод может оказаться очень интересным с точки зрения расширения