Мозг и его потребности 2.0. От питания до признания - Вячеслав Дубынин

слонов, где один из эпизодов наглядно показывает, зачем нужны бабушки. Маленький слоненок упал в ямку, а бестолковая молодая мамаша тянет его за хобот что есть мочи – уже почти оборвала! Но, к счастью, прибежала бабушка-слониха, оттолкнула маму плечом и под животик хоботом аккуратно вынула ребенка из ямки. А молодая мама стояла рядом, хлопала ушами, смотрела и училась. Потому что сложно без бабушек (ну и без дедушек, конечно).

Мы врожденно знаем, как выглядит детеныш. Человеческий мозг благодаря генетической программе представляет, что у младенца должна быть большая голова, большие глазки, он должен быть пухленький, с короткими ножками-ручками. Если все эти младенческие признаки присутствуют, тогда наш мозг начинают захлестывать волны окситоцина. «Ути-пути, какой ми-ми-ми!» Что поделаешь, против природы не попрешь – придется сюсюкаться. Но не только человеческие детеныши попадают в эту категорию. Сюда же, в «ми-ми-ми», относятся и котята, и щеночки, и птенчики, и, конечно, игрушки. Если вы видите мягкую игрушку и вам хочется ее купить и обнять, то в ней, скорее всего, есть что-то похожее на тот самый детский образ. И Чебурашка, и даже Смешарики с Фиксиками попадают в одну и ту же точку, являясь неким подобием маленького ребенка. Образ младенца эксплуатирует, дергает ниточки нашей родительской потребности, заставляет проявлять заботу об этих маленьких и симпатичных существах.

Естественно, мама-крокодилица совершенно по-другому видит идеального детеныша, а милое пушистое существо для нее – скорее вкусный обед. Или, например, птичка пеночка, которая выкармливает кукушонка. С точки зрения пеночки, птенец – это большой, ярко окрашенный рот. И чем он шире – тем лучше, тем сильнее она его любит и запихивает туда мушек и мошек. А кукушонок, подброшенный в гнездо мамашей-кукушкой, этому очень рад.

Образ детеныша маркетологи часто используют в рекламе, и это действует совершенно безотказно.

И неважно, что рекламируется: доказано, что даже если просто повесить большой плакат с улыбающимся младенцем в магазине, продажи увеличиваются. Мозг «усредненного» покупателя начинает более позитивно реагировать на происходящее и отчасти теряет бдительность. Не то чтобы продажи росли как на дрожжах, но увеличение оборота на 2–3 % в масштабах большого супермаркета вполне заслуживает внимания. А если идет реклама какого-то специфического «детского» продукта (памперсы, игрушки, адаптированное питание), тут без комментариев все понятно. Вообще, принято считать, что дети достойны лучших вещей, все лучшее – детям! Это такой слоган, против которого практически невозможно устоять. Поэтому за сандалики для пятилетней дочки вы заплатите, скорее всего, дороже, чем за босоножки для себя.

Рекламщики дергают за ниточки множества потребностей, в том числе и за нить, ведущую к центрам родительской мотивации. Хотя реальная ситуация сложнее. Существует законодательное ограничение использования малышей – они могут присутствовать только в рекламе товаров, связанных с детьми. Все остальное запрещено и наказуемо.

Поговорим теперь об «истинных» медиаторах – веществах, которые не выполняют очевидной параллельной эндокринной функции. В случае материнского поведения основную активирующую роль, связанную с генерацией положительных эмоций, играет дофамин. Про него шла речь уже не раз, когда мы рассматривали другие варианты позитивных переживаний: например, в процессе вкусного ужина под бокальчик любимого вина. При рассмотрении материнского поведения дофамин очень важен. Вспомним, что дофаминовые положительные эмоции проявляются в основном тогда, когда требуется активное поведение. Если вы бегаете и кричите от счастья: «Жизнь прекрасна!», то это дофамин. А если вы тихо лежите и думаете: «Хорошо-то как, а…» – то это опиоиды (эндорфины) – другой класс нейромедиаторов. Эндорфины, кстати, не помогают материнскому поведению: мать должна быть активной. Лежать и млеть от счастья, в то время как ребенок описался, – неправильно. Мама должна оперативно реагировать на потребности ребенка и вовремя менять пеленки и памперсы.

С дофамином все тоже непросто, потому что в пределах гипоталамо-гипофизарной системы он выполняет весьма локальную, но важную функцию – торможение выделения пролактина. Это абсолютно никак не связано с генерацией положительных эмоций, управлением движениями и т. п. Наш мозг, в принципе, так устроен, что одно и то же вещество (один и тот же медиатор) в каком-то определенном блоке нервной системы выполняет одну задачу, а в другом – совсем другую. Порой эти задачи даже могут конкурировать. Ведь главное – результат. В гипофизе происходят свои процессы, в базальных ганглиях – свои, и в норме все получается хорошо.

Но если мы, например, берем молекулу, похожую на дофамин, и вводим ее в качестве лекарства – в виде таблетки или инъекции, – в этом случае она одновременно попадает и в центр положительных эмоций, и в гипофиз. И оказывается, что гипофиз в этой ситуации более чувствителен. Как правило, введение дофамина и подобных препаратов снижает родительское поведение, мотивацию. Это существенно для клиники, потому что известно, что некоторые препараты для лечения паркинсонизма тормозят центры родительского поведения. При наркомании получается аналогичная ситуация, поскольку многие наркотики – амфетамин, кокаин – подобны по своей природе и блокируют родительское поведение. Именно поэтому в семье алкоголиков дети могут бегать ободранными, голыми и грязными и подбирать с пола собачий корм – родителям на них буквально наплевать.

Если же дофамина в центрах положительных эмоций слишком много, это может превращаться в чрезмерную заботу о детях. В таком случае иногда возникает материнский психоз, родительская мания. Можно предположить, что женщина с избытком дофамина в мозге и сверхмотивированным передним гипоталамусом способна даже украсть чужого ребенка. Этого никто не проверял экспериментально, и это, безусловно, аномалия, патология. Но, к сожалению, такое случается на самом деле. Есть статистика преступлений, когда такие женщины похищают детей из колясок, из роддомов. Кстати, кража младенцев зафиксирована и при изучении поведения человекообразных обезьян.

К счастью, до подобного рода воровства дело доходит редко. А вот ситуация родительской гиперопеки знакома, вероятно, многим. Особенно если в семье растет ненаглядный единственный ребенок. Порой элементы «материнства» или «отцовства» прослеживаются и в отношениях партнеров по браку – вспомните персонажей фильма «Покровские ворота» Льва Хоботова и его бывшую супругу Маргариту Павловну:

– Костик, объясните мне: чего она хочет?

– Кто?

– Маргарита Павловна.

– Вас. Вы ей нужны. Это у нее в подсознании. Понимаете, именно так выражается ее потребность в мировой гармонии.

Проблема материнской депрессии

Как все знают или хотя бы догадываются, существует материнский психоз, родительская мания. Явление, породившее в интернете саркастически-пренебрежительный неологизм «яжемать». Однако заметно чаще встречается обратная ситуация – депрессия, когда родительские программы не включаются в должной мере. И появление ребенка на свет, это прекрасное событие, почему-то маму или папу не радует. К сожалению, это не такая уж редкая проблема, и ее первопричиной являются все те же гормоны (рис. 5.3).

Действительно, пик содержания пролактина и окситоцина приходится на момент родов, а потом их концентрация падает. Особенно окситоцина.