Смертельный защитник - Тимур Каримов

прячешь за этой повязкой на лице? Неужто ты и впрямь хочешь казаться человеком иным, безликим и тем самым бесчувственным?

Он проигнорировал её вопросы, не имея никакого желания на них отвечать, и тогда она продолжила, заявив смелое предположение.

– Нет, кажется, я поняла, зачем ты её носишь. Ты боишься! – ехидно произнесла Луна – ты прячешь за повязкой свои настоящие эмоции и боишься показывать их. Боишься, что все перестанут воспринимать тебя как безжалостного и жестоко воина, ведь если ты её снимешь, то люди узнают правду, они увидят личико, скорее всего, миловидного парня, эмоционального и самого обычного! А не ужасного мечника.

Кай искоса глянул на ухмыляющуюся Луну, и не спеша решил развенчать её абсурдные догадки.

– Нет, не поэтому. Просто для меня же лучше, если никто не будет знать, как я выгляжу на самом деле. С моей деятельностью это опасно. Не понимаешь? Ну хорошо, вот тебе простой пример: я получаю заказ на убийство, х-м-м… скажем злодея, и я это успешно выполняю, но вот тебе раз! У этого злодея оказывается есть сын который узнав о смерти своего дорого отца поклялся отомстить и уничтожить того человека что это сделал. Меня! Но как этот обозлённый сын узнает, кто именно это сделал и кому нужно мстить, если никто не знает, как выглядит лицо того самого убийцы? Вижу теперь, ты понимаешь, о чём я. Чёрная повязка на моём лице является подстраховкой, на тот случай если по мою душу наберётся целый легион этих сучих сыновей.

– Ну а при мне-то ты ее, зачем носишь? Моего ведь отца ты не собираешься убивать.

– Откуда ты знаешь?

Луна состроила гримасу не найдя эту шутку смешной, она и в целом осталась неудовлетворённой от такого хоть и правдоподобного, но совершенно лишённого романтики объяснения. В её трактовке ронин с этим его кредо на безликость казался по-своему притягательным.

– А ты веришь в бога, Кай?

– Что? – удивился от нежданного вопроса ронин.

– Просто мне любопытна точка зрения на этот вопрос такого человека как ты. Того кто постоянно убивает злодейских отцов. Если да, то, как же ты оправдываешь свои действия? Все эти бесконечные убийства?

– Кажется, я тебе уже говорил не лесть мне в душу, или ты так пытаешься меня вновь вывести из себя?

Луна замолчала, правда ненадолго.

Она внезапно усмехнулась и сказала:

– А ведь при первой нашей встрече, ты говорил совсем противоположные вещи – резко вспомнила девушка. – Особенно на счёт этой повязки. Как там… таков мой обет – говорил ты, такова ноша, которую я принял во имя бога. Неплохо ты оправдывался религией, браво! Такое нарочно не придумаешь.

– Отчасти я не соврал, ведь по-своему я действительно принял такой обет.

– Да. Вот только ты забываешь упомянуть о том, что притворялся священником, когда на самом деле ты был… – Луна презрительно усмехнулась – далеко не святым.

– Что ж, при нашей первой встрече я обманул тебя, а ты меня. Всё честно… как бы это противоречиво не звучало.

На её высоком и красивом лбе появилась морщинка недоумения.

– О чём это ты?

– Ты знаешь.

Она решительно помотала головой, а морщинка на лбу напряглась ещё сильней.

– Ох, крестьяночка, ну, сколько ещё ты планируешь прикидываться невинной овечкой? Ты – как и я, вовсе не та за кого себе выдаёшь при первых встречах с людьми. Может каких-нибудь тупых кучеров на подобии Сан-зе или таких старушек как Хима тебе и удалось провести, но только не меня.

По мере того как говорил Кай юная принцесса стремительно бледнела, её ладошки становились мокрыми от холодного пота а под конец в горле встал ком.

– Ты вовсе не крестьянка – отчеканил ронин.

Тяжело сглотнув, она с трудом проговорила:

– И кто же я, по-твоему?

– Беглянка, кто же ещё – равнодушно произнёс Кай – судя по твоей ухоженности, ты дочка влиятельного сюзерена, никак не меньше. С самого детства ты жила в окружение одних только благ и забот, богатые хорошо одетые и откормленные господины только и делали, что носились вокруг тебя, лелеяли, любили и следи за каждым твоим движением, чтобы ты не дай бог споткнулась. Ведь ты же важная птица, привилегированная дочь влиятельного человека! Вот только в один прекрасный день тебе это всё наскучило, и ты – не знавшая настоящей жизни, решила сбежать из этого омута счастья и безмятежности. Сбежать, наивно надеясь на то чтобы найти своего прекрасного принца на белом коне.

«Пронесло» – подумала принцесса. Ещё никто и никогда не был так близок к раскрытию её настоящей личности. И всё же ей не понравились его слова, они звучали обидно и цинично, словно тот испытывал некую скрытую злобу. На неё? Нет, на людей подобных ей. Богатых и высокомерных что вечно отдают приказы и бесятся с жиру. Таких людей Кай вдоволь повстречал на своём пути и добром эти встречи никогда не заканчивались…

– Нет – тихо сказала Луна – пожалуй, ты тоже многого не знаешь обо мне.

Он не слышал, ронину было плевать, что там бубнила себе девушка. Всё, так же прислонившись к дереву, его глаза уже были закрыты, казалось, что он заснул, однако.

– Ложись спать, – прозвучал живой и совсем не сонный голос. – Завтра нам рано вставать, а силы тебе ещё пригодятся.

– Подожди, я хочу сказать тебе кое-что важное…

– А я сказал, ложись спать! – крикнул он, даже не открыв глаза – или ты забыла об условии нашего договора?

– Я должна во всём слушаться тебя – пробормотала она, словно вспоминая тот вечер.

Кай приоткрыл один глаз и укоризненно глянул на неё.

– И ты согласилась с этим условием. Так что делай то, что я говорю, и ложись спать.

Она легла, а он подкинул ещё несколько поленьев в костер, чтобы ночью девушка не мёрзла. Однако сам ронин не спешил засыпать, на то было две причины. Как вы уже успели заметить, сны всегда причиняли Каю боль ненавистными ему воспоминаниями – это и была первая причина. Ну а вторая…

***

– Вставай, хватит дрыхнуть! – сквозь сон прозвучал грубый голос ронин.

– Нее, не хочу, дай мне пять минуточек, и я обязательно встану – нехотя отозвалась Луна и покрепче завернулась в плед.

– Какие ещё пять минуточек? Вставай, быстро! – с этими словами он сорвал с неё плед.

Та сразу вздрогнула от утреннего холода и пропищала:

– Господи! Ну, нельзя же так резко будить людей.

– Мне можно.

Она щурилась от слепящих лучей раннего рассвета и пыталась согреться, обнимая и растирала,