Рожденные ползать - Александр Анянов

— Бутылку коньяка.

— Каждому! — голосом Моргунова из «Операции «Ы»" перебил своего подчиненного майор.

— Хорошо, я сейчас! — Гусько бросился к двери.

— Куда? — едва успел перехватить его капитан. — Ты знаешь, где магазин?

— Нет.

— Ты вот что, дружок, сначала положи свой военный билет на стол. Это, чтобы ты случайно не потерялся. А во-вторых, магазин здесь, сразу налево, через два квартала. Только грузинский не бери, бутылку об голову разобью!

— Ты это, — снова подал голос комендант, — налево лучше не ходи. Там проходит маршрут патруля. Сразу, как выйдешь, за комендатурой узкая улочка. Прямо и приведет тебя куда надо. И чтобы мигом, одна нога здесь, другая там. А то, оформим тебе побег из-под ареста!

Юра со всех ног летел за коньяком, боясь поверить в свое счастье. Он то думал, что нет хороших людей в СССР. А вот ведь, пожалуйста… Совершенно незнакомый человек готов на гауптвахту ради него сесть! Может, ну его к черту, этот Запад.

Через несколько часов двухгодичник вышел из вагона на железнодорожном вокзале города Риги, радуясь своей находчивости и трем дням неожиданного отдыха. Сладко мечтая о том, как лучше провести это время, Гусько так задумался, что не заметил идущего ему навстречу полковника и не отдал ему честь. Полковник поднял крик на весь вокзал. На его истошные вопли появился офицерский патруль. Юра был препровожден в комендатуру, где за нарушение уставов, пререкания и попытку дать взятку коменданту, получил трое суток ареста.

— Есть у вас хоть какое-то офицерское достоинство, в конце концов?! Хоть какая-то гордость за родной полк? Неужели вам самим бардак этот не надоел?

Видно было, что Нечипоренко находится в отвратительном настроении, уже битых полчаса читая нотации, дрожащему на ледяном ветру составу полка.

— Вот у меня это уже где! — он провел по горлу ребром ладони. — Куда только не приедешь, на любое совещание и везде чихвостят наш 666-ый истребительно-бомбардировочный. И все сразу весело начинают переглядываться: «А, это же тот самый дикий дурасовский полк, обитающий в лесах северо-западной Эстонии».

Подполковник перевел дух и продолжил делиться наболевшим:

— А тут еще эта беда — двухгодичники. Мало мне других проблем. То лючок, понимаешь, закрыть забудут, то солдат напоят! На гауптвахте и то по-людски отсидеть не могут — их посылают в комендатуру Таллина, а они зачем-то прутся в Ригу! Там что, нары мягче? И вообще…

Командир полка потер свой огромный, как флюгер нос:

— Что вы вообще за люди такие? С кадровыми мне все понятно. Ну, напьются. Ну, лицо кому-нибудь начистят, или в чужую постель по ошибке залезут…. Но когда наступит время, жизнь свою за Родину отдадут не задумываясь! А эти, тихушники…. Сидят, а что у них на уме непонятно. Ох, чувствую, казачки засланные. Нужно крепко к вам приглядеться. Ой, крепко!

Мы с Юрой переглянулись, но обменяться мнениями не успели — на сцену выходил замполит.

— Я, товарищи офицеры, хотел бы выступить с персональным обращением к техникам, — задушевным тоном начал Птицын. — Вот, вы все жалуетесь, жалуетесь. А зря, между прочим. Кто вам такую глупость сказал, что работа ваша грязная, а главное, непрестижная? Тот, кто мог сделать такое взаимоисключение — человек не момента, отстающий от современной жизни. Все это в далеком прошлом. Орудия производства, подтверждая правильность марксистско-ленинской теории, постоянно совершенствуются. Правильно? К примеру: до революции кузнец кувалдой махал. А теперь, что? Наш советский рабочий в белой рубашке и при галстуке идет на завод управлять полностью автоматизированным прокатным станом. Так, и в армии. У вас в руках современная техника. Техника сложная, вся насквозь пропитанная электроникой. Это уже не просто самолеты, это настоящие боевые летающие комплексы. Поэтому, и вы, товарищи, не просто техники, а каждый из вас теперь — директор летающего комплекса!

Первый раз в жизни я увидел, как лицо Нечипоренко потеряло свое обычное невозмутимое выражение. Он всем корпусом развернулся в сторону Птицына и уставился на него с неподдельным удивлением.

Шувалов открыл дверь гостиницы и вышел на улицу. Мартовское солнце на мгновение ослепило его. Когда, наконец, глаза привыкли к яркому свету, он огляделся по сторонам и с удовольствием вдохнул полной грудью пьянящий весенний воздух. Было еще прохладно, но отступление зимы уже шло по всем фронтам. Темнел старый слежавшийся снег, который кое-где на пригорках успел стаять окончательно, обнажая черную землю. Повсюду текли веселые ручейки. Барахтались в маленьких лужицах серые шустрые воробьи, отмываясь от зимних холодов.

У Славки поднялось настроение, ему показалось, как будто бы он сам просыпается от зимней спячки. И это солнце, и оживающая природа, и даже маленькие жизнерадостные птички, словно бы посылали тайный сигнал, о том, что скоро все изменится. Любовь, тепло и покой снова вернутся в этот холодный белый мир, чтобы уже не уходить больше никогда.

Шувалов спустился с высокого гостиничного крыльца и остановился, не зная, в какую сторону идти. Будучи человеком очень рациональным, он крайне редко выходил на улицу безо всякой цели. Однако сегодня был именно такой случай. Куда же пойти: направо или налево? После коротких раздумий, Славка загадал, что если он сейчас пойдет направо, то это обязательно принесет ему удачу. Шувалов решительно тронулся с места, но, пройдя несколько шагов, поскользнулся на льду. Какое-то мгновение он умудрялся сохранять равновесие, но, в конце концов, опрокинулся назад, больно ударившись о землю затылком. Удар был такой силы, что у него потемнело в глазах.

«Ну вот, уже начало везти!» — промелькнула злая мысль. — «Первый раз в жизни не пошел налево и вот — результат!». Голова гудела, как колокол. Перед глазами плыли радужные круги. Чтобы хоть немного придти в себя, Шувалов отошел в сторонку и присел на скамеечку рядом с детской песочницей, наполненной темным ноздреватым снегом. Сжимая виски обеими руками, он неподвижно застыл на узких деревянных досках.

Недалеко от того места, где сидел офицер, группа мальчишек развлекалась тем, что пускала кораблики по широкому, протянувшемуся почти через весь двор, ручью. Кораблики были бумажными. Они быстро размокали в воде и шли на дно. Поэтому ребята шумно спорили, чей проплывет дольше. Голова у Славки стала потихоньку проходить, и он сам не заметил, как увлекся наблюдением за этим соревнованием. Почти все мальчишки были одного возраста — лет восьми — десяти, кроме одного. Ему вряд ли исполнилось больше шести. Своими неумелыми руками он не мог правильно согнуть тетрадный лист, чтобы придать ему необходимую форму. Если даже и выходило что-то похожее, что могло держаться на воде, как тут же на него обрушивался град камней и кусков льда, которые бросали старшие дети. Естественно этот артобстрел быстро топил хрупкую конструкцию.

После третьей или четвертой попытки, глядя, как в очередной раз идет на дно творение его рук, мальчуган не выдержал и горько заплакал.

— Давай, иди отсюда, мелюзга! Это наш ручей, — зло смеялись обидчики.

Славка, с детства не терпящий несправедливости, встал со скамейки и подошел к мальчику, растирающему слезы по грязным щекам.

— Не реви, ты же мужик! Мужики никогда не плачут. Хочешь, мы им всем сейчас нос утрем? Только одно условие: ты сейчас же перестаешь и больше никогда в жизни не плачешь. Как тебя зовут?

Тот сразу начал успокаиваться и согласно закивал головой:

— Петя. Хочу, чтобы всем нос…

Славка наклонился к нему поближе. Лицо мальчика показалось ему знакомым.

— А как твоя фамилия? — поинтересовался он.

— Яковлев.

«Так, вот только этого мне еще не хватало!» — подумал Шувалов, сразу пожалев, что начал этот разговор, но деваться уже было некуда.

— Ну, что ж, давай начнем, — он огляделся по сторонам, в поисках подходящего материала.

Таковой быстро нашелся. Это был большой кусок сосновой коры. Офицер достал из кармана перочинный ножик и принялся за работу. Через несколько минут из-под его умелых рук вышел гладко обструганный корабельный корпус. Затем, он просверлил лезвием ножа два отверстия и вставил в них длинные, очищенные от коры веточки, призванные играть роль мачт. Бумажные паруса и киль из щепки довершили конструкцию. Чтобы в серьезности намерений грозного двухмачтового фрегата не оставалось никаких сомнений, Славка нарисовал на парусах череп и скрещенные кости.

— Во, видал? Теперь пусть только кто-нибудь попробует нас тронуть!

Петька восхищенно смотрел на кораблик.

— Давай, иди, запускай, — Шувалов легонько подтолкнул его к ручью.

Мальчик осторожно поставил кораблик на воду. Подхваченный течением, фрегат, отправился в свое первое плавание. Глядя на его горделивую осадку, Славка с удовлетворением произнес: