Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Камо - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

Камо - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

Читать онлайн Камо - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 68
Перейти на страницу:
Делай, что хочешь. Я на все согласен». Товарищи принялись разрабатывать грандиозный план, но, когда почти все было готово, дело наше провалилось. Засыпался и я. Перевели меня в другую, рядом с ним, камеру. Лучше стало. Перестукивались через стену. Строили новые планы побега. Камо был спокоен самым подлинным образом. Приближался день суда. Тень смерти опять витает в нашем «смертном коридоре»…»

Если не теперь, то уже никогда. Во дворце наместника известно доподлинно: ожидается высочайший манифест в ознаменование трехсотлетия царствования дома Романовых. Быть амнистии!

Вызовы на допросы в любое время суток. То к следователю по наиболее важным делам, то в военную прокуратуру. Нетрудно уловить, что процедуру стараются побыстрее свернуть, закончить. Камо всячески идет навстречу, становится необыкновенно словоохотливым. Берется все злодеяния описать собственной рукой. На что, конечно, требуется время. Первый набросок, второй — все не то…

Помощник генерала Афанасовпча — полковник Голицынскпй принужден представить сведения разочаровывающие: «Обвиняемый Тер-Петросов дает показания очень обширные и крайне сбивчивые, по многим пунктам противоречивые. У следствия нет возможности проследить партийные связи, выявить и привлечь его соучастников».

По субординации вверх. На усмотрение командующего войсками Кавказского округа. Приказ быстрый, категорический, как на театре военных действий. Противника упредить, начать немедленно!

Затемно первого марта на дворе Метех Камо, закованного по рукам и ногам, заботливо усаживают в экипаж. Вокруг казаки. Лошадь к лошади вплотную. Карабины наизготовку: чуть что — огонь без предупреждения. На всем пути к зданию судебных установлений также конные патрули, наряды полиции. Внутри здания караулы из старослужащих и унтеров Тифлисского гренадерского полка.

Около одиннадцати часов утра конвой вводит Камо в зал заседаний военно-окружного суда. На местах для публики особо приглашенные офицеры и высшие чиновники. Допущены корреспондент Петербургского телеграфного агентства и судебный репортер любезного наместнику «Кавказа». В совместном отчете они с немалым изумлением отметят:

«Тер-Петросов сбрил бороду и подстриг усы. Лицо полное и жизнерадостное. Бойко и с улыбкой рассказывает он защитнику (помощнику присяжного поверенного А. Г. Бебуришвили) о чем-то забавном».

Для суда, репортеров, они — помощник присяжного поверенного и подсудимый, ничего больше. Только в дневнике Арчила:

«Из взаимоотношений наших ясно, как и кем я был приглашен защищать Камо в суде. Это было моей прямой обязанностью, как личного друга и партийного товарища, но это была печальная обязанность. Никакая защита не могла его спасти. Власти злорадствовали открыто. Целью моей было не столько придумывать «смягчающие обстоятельства», сколько, пользуясь правом защитника, облегчить ему заключение и быть возле него. Я мог навещать его и беседовать с ним наедине. Я думал, что мне придется его успокаивать. Но он был совершенно равнодушен к нависшей над ним угрозе. Был весел и живо интересовался партийными делами.

Во время двухдневного заседания военного суда оп держал себя необычайно гордо и смело, как будто не его судили, а он судил. Он не отрицал фактов, которые касались его лично, и не давал судьям, точно так же, как раньше следователям, никаких реальных данных о других лицах. Защита моя поневоле была очень бледной».

По крайней настойчивости Камо Бебуришвили выполнит и обязанность вовсе не юридическую — отправится к генералу Афанасовичу, сделает ему джентльменское признание. За долгую службу военному прокурору ничего подобного слышать не приходилось. Он напишет коллеге в Петербург:

«Анархиста Петросянца, выданного России Германией, я должен был обвинять еще в 1911 году. Однако какой-то адвокат из Берлина — Кон забросал меня телеграммами, доказывая ненормальность умственных способностей преступника. Я мало этому верил, так как считал Петросянца здоровым и разумным. Представьте, на суде три врача психиатра очень внимательно проделали над ним целый ряд опытов и почти убедили меня в его ненормальности. Когда же его поместили для обследования в больницу, то он очень ловко удрал оттуда…

Вообразите, его адвокат пришел недавно ко мне и сообщил, что Петросянц однажды ехал со мной в одном купе по железной дороге. Я, конечно, не узнал его, потому что он был загримирован. Этот же адвокат передал мне слова Петросянца: «Скажите ему (то есть мне), что он умный человек, по крайней мере он единственный, который не верил в мою болезнь».

Обмен мнениями закончен. Произнесено последнее слово подсудимого: «Я все сделал для революции, что мог. Дальнейшее не в моей власти». Сейчас приговор. Председательствующий генерал-майор Абдулов в полный голос: «К смертной казни через повешение». Четырежды.

За вооруженное восстание в 1905 году…

За экспроприацию на Зриванской площади в 1907-м…

За побег в 1911-м…

За нападение на Коджорском шоссе в 1912-м…

К смертной казни через повешение… Повешение… повешение… повешение!..

Дальше по версии расхожей: случилось, что прокурор суда Голицынский, изучая дело Камо и имея возможность несколько раз лично с ним беседовать, проникся таким восхищением и симпатией к этому необыкновенному человеку, что ради спасения его решился на беззаконие. Приближалось торжество трехсотлетия дома. Романовых — и неожиданный покровитель Камо медлил с посылкой приговора на утверждение до тех пор, пока не обнародован был манифест. За эту уловку Голицынский поплатился выговором и карьерой, а Камо по манифесту смертная казнь была заменена двадцатилетней каторгой.

Правда естественней, красивее. Жизнь Камо сохраняет его победа в трудном противоборстве. Диспозиция известна обеим сторонам. 21 февраля трехсотлетие царствования Романовых. Пышные торжества с непременным манифестом об амнистии. На то и весь расчет. Управятся военные судьи до получения и опубликования манифеста в Тифлисе (против Петербурга лишних день-два) — неминуемый смертный приговор будет исполнен. Промедлят — Камо сохранит жизнь. Потому и допросы в любое время суток — ночные вызовы к следователю, визиты полковника Голицынского в камеру. И неодолимая потребность Камо дать обширные показания, порадовать чрезвычайными признаниями, написанными обязательно собственной рукой. На много ходов вперед рас-«считанная борьба за бесценное время.

Покуда схватятся, раскусят, что «показания по многим пунктам противоречивые… нет возможности проследить партийные связи, выявить и привлечь его соучастников», тактика Камо сработает. Отвести душу, четырежды приговорить к смертной казни не поздно и второго марта, но затянуть намертво петлю уже нельзя. Вместо виселицы двадцать лет каторги. Не благородный дар, не милость «неожиданного покровителя» — отнято в борьбе.

23

Обитателям — весьма невольным — Метехского замка даровано в месяц раз отправлять вести родным. Камо возможности не пропускает.

Начало писем неизменное: «Здравствуйте дорогие, милые сестры!» Так же обязательны строки успокоительные, обнадеживающие: «Я жив, здоров и бодр до невозможности и ни в чем не нуждаюсь, так как даже чересчур заботятся обо мне тетка и сестры…», «У меня железная натура и все для меня нипочем». Лишь один раз после тяжкого

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 68
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Камо - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе торрент бесплатно.
Комментарии