Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II - Рудольф Георгиевич Бармин

все уши нам прожужжали в течение десятилетий о безграничном народолюбии и миролюбии основателя Советского государства, о том, что авторами всех захватнических войн являются акулы капитализма-империализма. Хватит свистеть, подлые лицемеры! Вот один из провокаторов вскоре развязанных империалистических войн с социалистическим оскалом — враг России и всего русского — ваш Ленин!

Не лишены интереса высказывания Ленина и по поводу политики разоружения. Сентябрь — октябрь 1916 года: «Не чем иным, как проявлением именно отчаяния, является, по своему объективному значению, “требование” разоружения — вернее сказать: мечтание о разоружении… Объективно, “разоружение” есть самая национальная, специфически-национальная программа мелких государств, отнюдь не интернациональная программа интернациональной революционной социал-демократии… Но тот не социалист, кто ждет осуществления социализма помимо социальной революции и диктатуры пролетариата… Поставить в программу “разоружение” значит сказать вообще: мы против применения оружия. В этом так же нет ни грана марксизма, как если бы мы сказали: мы против применения насилия» (указ. соч., с. 136, 143, 152).

Как известно, Николай II в 1899 году обратился к западным державам, предлагая созвать конференцию по разоружению. Ответом было молчание. И тут появляется соотечественник царя, которого он клеймит как «кровавого», империалиста, и грозит в случае прихода к власти раздуть мировой пожар, в топку которого бросить народы России. Ради удовлетворения своих бесовских амбиций народной крови ему не жалко! Так кто больший кровавый империалист — Николай II или Ленин?!

Такова идеологическо-практическая амуниция, с которой Ленин и его карманная партия подошли к Февральской революции 1917 года. Народоволец и социал-империалист Ульянов-Ленин ждал своего часа.

Рассмотрев основные течения русского социализма, зародившегося на рубеже 30–40-х годов ХIХ века и функционировавшего почти до конца ХХ века, есть смысл выделить то общее, что объединяло их в единую концепцию. Типические черты этой концепции суть:

1. Спасение России возможно только на основе ее социалистического переустройства.

2. Возможность «перепрыгивания» России через буржуазный путь развития.

3. Третирование Запада как «больного», отрицание конституции, парламента, буржуазной демократии как неорганических для России явлений, отрицание западного, буржуазного пути развития с его социальной дисгармонией, пролетариатством в целом.

4. Искусственное подталкивание истории, революционное нетерпение свершения социалистического переворота и в связи с этим направление революционной энергии не на политическое просвещение народных масс, а на совершенствование техники революционных выступлений — организацию бунтов, восстаний, способов проникновения в институты государственной власти (подрыва ее изнутри) и т. п. Примечательна в этом аспекте реплика Ткачева: «Ждать! Учиться, перевоспитываться! Да имеем ли мы право ждать? Имеем ли мы право тратить время на перевоспитание?» (Ткачев П. Н. Сочинения в 2 томах. Т. 2. С. 22). Ему вторит его эпигон Желябов: «История движется ужасно тихо. Надо ее подталкивать» (Троицкий Н. А. Безумство храбрых. М.: Мысль, 1978. С. 147), а также Ленин, который работу по политическому перевоспитанию рабочих назвал «…филистерской пошлостью, пытающейся оттянуть движение» (Четвертый (объединительный) съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959. С. 380, 633). Развитие классового самосознания рабочих было не в интересах Ленина, его «карманная» партия и съезд по инициативе Ленина «режут» идею созыва рабочего съезда (Пятый (Лондонский) съезд РСДРП. Протоколы. М., 1963. С. 612–613; на этом съезде количественно преобладали большевики).

5. Абсолютизация деятельности революционной партии — инициатора социалистического переустройства России, неверие в народ, заговорщический характер партии и ее деятельности.

6. Мессианизм — идеализация самобытного пути развития России, ее исторического призвания в решении судеб других народов, мира в целом.

7. «Диалектика отсталости» — проповедь цивилизационной отсталости России как преимущества для перехода на более высокую ступень общественного развития, минуя предыдущую.

8. Социал-империализм (с этапа ленинизма).

Необходимо отметить, что «ахиллесовой пятой» русского социализма в целом является социологический субъективизм.

Дни Временного правительства

Во второй половине февраля 1917 года в столице империи обострилась топливно-продовольственная проблема, нехватка хлеба в лавках, дополнявшаяся низкой зарплатой и ростом цен. Обычной картиной стали очереди за хлебом. Требования рабочих Путиловского завода увеличить зарплату на 50 % администрация отклонила, согласившись на 20 % (Февральская революция 1917. Сборник документов и материалов. Рос. гос. гум. ун-т. М., 1996. С. 18). На прекращение работ хозяева ответили локаутом, на некоторых предприятиях забастовщиков уволили. Страсти накалились еще больше. Особенно ситуация обострилась в последнюю неделю месяца, когда с 23 февраля количество бастующих стало увеличиваться в геометрической прогрессии. Волны бастующих и симпатизирующих им горожан буквально наводнили улицы и площади Петрограда. Городовые и казаки уже не в состоянии были справиться с морем озлобленного трудового люда.

Одни современные исследователи февральской катастрофы причины столь бурной многолюдности видят в общей неспособности царских министров разрешить давно накапливающиеся проблемы с транспортом, подвозом топлива и продовольствия, своевременным разрешением трудовых споров, обузданием алчности хозяев, невниманием к нарастающим нуждам рабочих, отягощенных бременем военного лихолетья, потерей кормильцев, многодетностью и прочими проблемами быта.

Другие — во внезапно, как девятый вал, утопившем столицу океане бунтовщиков. Причину этого людского цунами усматривают в кознях британской и немецкой разведок, заранее готовивших этот сценарий всенародного возмущения к отъезду императора из столицы. Ибо до его отъезда в Питере было относительно спокойно, а стоило ему покинуть Царское Село, как буквально на следующий день в городе словно плотину прорвало — начались забастовки на заводах, с каждым днем все более внушительные. Были отмечены многочисленные факты сознательного обострения социальной напряженности — закрытие хлебных лавок и магазинов, недовоз в пекарни муки, срыв подвоза топлива (например, керосина) и т. п.

23 февраля бастовало 78 000 рабочих (указ. соч., с. 25).

24 февраля бастовало уже 158 000 (указ. соч., с. 27).

25 февраля бастовало уже 201 000 (указ. соч., с. 34).

К все увеличивающимся толпам рабочих с каждым днем в больших количествах стали присоединяться учащиеся и студенты, домохозяйки и прочий мещанский люд. Движение уличных толп сопровождалось разгромом хлебных лавок, магазинов и торговых точек. Во многих местах полицейские и войсковые команды стреляют в толпу, много убитых и раненых.

С 26 февраля к толпам бунтовщиков стали присоединяться солдаты запасных полков с оружием, которые разгоняли полицейских и казаков. Начался погром полицейских участков, судебных зданий, освобождение из тюрем заключенных. По городу разъезжают на автомобилях вооруженные солдаты, город покрывается красными знаменами, повсюду уничтожаются символы старой власти. Общее ликование (указ. соч., с. 75).

27.2.17 — манифест РСДРП «Ко всем гражданам России» о падении царской власти и необходимости образования Временного революционного правительства (указ. соч., с. 77). Распространяются листовки РСДРП и эсеров с призывом к рабочим создавать стачкомы, представители которых составят Совет рабочих депутатов, который и создаст Временное революционное правительство (указ. соч., с. 79–80). Образование в этот же день Совета рабочих депутатов от представителей заводов, воинских частей,