Пятый кодекс - Андрей Владимирович Мартынов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Папка! – радостно взвизгнула Дашка, неожиданно увидев Андрея на лавочке, и стремглав бросилась к нему.
Три секунды – и маленькая стрекоза повисла на шее отца. К ним с улыбкой подошла Изабелла.
– Ты хороший отец, – сказал полячка, – я уже всё о тебе знаю.
– Уже заложили, – улыбнулся Рогов. – Ладно, пойдёмте в дом. Сначала чай, а потом – на базар. У нас сегодня вечером будут гости.
Они вошли в дом. Девочка крепко держала за руку новую подругу.
Андрей не был заправским кулинаром, но о его стейках из сёмги с тигровыми креветками и белым фисташковым соусом с базиликом и рукколой среди друзей ходили легенды.
Вечер под отличный грузинский коньяк (другого Андрей не признавал) был в разгаре.
– Рогов, я твоих девушек скоро буду у тебя уводить! – безапелляционно заявил Королёв, провожая томным взглядом Изабеллу, которая пошла укладывать Дашку.
На этот вечер полячка заменила Настю, ушедшую в кино с Русланом.
– Откуда у тебя такие красивые невесты, дружище? – продолжал Королёв.
Полковник спецслужб в отставке Королёв сидел в большом мягком кресле просторного холла и потягивал коньяк, держа бокал в левой руке. Правый рукав, увы, был пуст уже год… Слева от Королёва сидел Макс Калуцкий и подсмеивался над наигранно кошачьим голосом контрразведчика.
– Так, теперь к делу, – резко поменял тон полковник, как только Изабелла вышла из помещения.
Андрей и Макс придвинулись ближе к столу, поскольку особист говорил очень тихо.
– Ты говоришь, Отто Ран выжил, Андрюх?..
При этих словах Калуцкий, догадываясь, что опять предстоит его другу Рогову, обхватил голову руками:
– Ёкарный бабай…
Изабелла поднялась в детскую, но Даша, наигравшись в бадминтон, уже уснула и без неё. Девушка прекрасно понимала, что её выслали из холла не только затем, чтобы она укачивала Дашу. Она тихо вышла из дома и, прижимаясь к стене, медленно подошла к открытому окну – это было окно из холла, где сидели трое мужчин…
– Я не прошу с собой дивизию спецназа, – убеждал Андрей, – мне просто нужна поддержка Интерпола…
– Поддержка будет, и план, который ты придумал, годится. Сказывается выучка разведчика. Меня беспокоит другой вопрос. – Королёв был угрюм, как никогда. – Я всерьёз опасаюсь за тебя. Этот Отто Ран, или, как ты говоришь, Уго де ла Пуэрта, человек-тень. Отто Ран по документам пропал в тридцать пятом году…
– Да я… – не выдержал Андрей.
– Подожди, Рогов, не кипятись. Я к тому, что он очень опасен.
– Ну а я о чём ему говорю уже вторую неделю?! – закричал Калуцкий. – Какая Мексика, Андрюша?! Ты что, с ума сошёл?!
– Я так понимаю, вопрос более чем серьёзный, – возразил Андрей, – на уровне национальных интересов. – Он с надеждой смотрел на Королёва.
Тот взволнованно теребил пустой рукав рубашки.
– Это верно, – согласился полковник.
Калуцкий вскочил и заходил из стороны в сторону.
– Ну вот. Я не понимаю, почему ты должен опять рисковать собой? Что, больше послать некого?
– Послать – нет. А отправить – только меня. Я там уже всё знаю.
– Но зачем тебе это?
– Просто я – патриот, – тихо ответил Рогов.
– Патриот! Идиот! – запрыгал Калуцкий.
– Э-э-э, продюсер, – повысил голос Королёв, – ты не заговаривайся. Что ты имеешь против патриотов?
– Я?! – осёкся Макс. – Я – ничего… Да что… Я подчиняюсь, полковник, пусть едет… раз ему жизнь не дорога… – Калуцкий был явно обижен. Он прекрасно знал, что Андрей пригласил Королёва, чтобы тот помог уговорить его отпустить Рогова в Мексику.
– Да ты сядь, не бегай, Максим, – спокойно продолжил контрразведчик, – выпей коньячку, помогает…
Королёв налил Максиму коньяк, тот сел и залпом выпил.
– Ну, не обижайся, не обижайся, – примирительно продолжил офицер спецслужб. – Знаю, ты тоже вояка… Вы с Роговым вместе духов молотили. Почёт вам и уважение за это. Без сарказма говорю.
* * *
Во дворе стоял крепкий аромат весны. Уже первые зелёные листики пробивались на серебристых тополях вдоль просёлочной дороги, проснулись молодые кипарисы, аккуратно высаженные по периметру дома. Чистое небо и растущий серп луны всем своим видом указывали на то, что май будет дождливым. Но Андрей вскоре уезжал в Мексику, так что эти дожди его не тревожили.
– А ты вообще поаккуратней там, Петрович, – вполголоса сказал Королёв Андрею уже у машины.
Служебный кроссовер с водителем, который дали друзья по старой памяти, ждал полковника в отставке у ворот. В нём на заднем сиденье уже клевал носом крепко выпивший Калуцкий, которого Королёв взялся подвезти.
– Ребята из Интерпола тебе, конечно, помогут, – продолжил контрразведчик. – Но тут такое дело, Андрюш… Ты помнишь, даже мы не справились. Так тряхнуло, что до сих пор в ушах звенит и в рукаве пусто. Из-за чего пришлось на пенсию…
– Да ты не переживай, полковник, я ж не пальцем деланный. На рожон не полезу.
Крепкое мужское рукопожатие, увы, левыми руками окончило удачную для Андрея встречу.
Каково же было удивление польского миссионера Казимира Гершвина, когда он, по своему обыкновению, вышел искупаться на пустынный дикий пляж Острова свободы и увидел, как в трёхстах ярдах от берега в маленькой лодке гребёт к нему голый измождённый мужчина, пугливо озираясь в сторону идущего на горизонте пограничного катера.
– Боже, не оставь его, помоги, – шептал Казимир, забыв, зачем пришёл на пляж. Его руки в тревоге перебирали старенькие чётки. – Ангелам своим заповедает уберечь тебя. И понесут на руках тебя, да не преткнёшься ногою своею о камень.
Молитвы священника были услышаны. С пограничного катера отчаянного гребца так никто и не заметил.
Вдруг человек, сидевший в лодке, выпустил весло и откинулся назад – потерял сознание? Прибрежное течение, далеко не такое безобидное, как может показаться на первый взгляд, может и унести гребца далеко в открытый океан. Гершвин, проживший рядом с ним сорок лет, хорошо знал это. Решительно скинув одежды, он бросился в воду и размашистыми гребками поплыл к маленькой лодке, больше напоминавшей пирогу… Несмотря на возраст, польский священник справлялся довольно неплохо, и расстояние между ним и ветхим плавсредством быстро сокращалось. По пути миссионер подхватил весло, обронённое несчастным в воду.
Но непредсказуемое течение вдруг подхватило лодку с человеком и понесло прочь от берега. И всё же Казимир не сдавался. Он не мог оставить несчастного мученика погибать и поплыл за пирогой, как только мог быстро… Он плыл, а лодка уходила от
