Небо цвета крови - Сергей Попов

Расщедрившись на невеселый, скорее вынужденный смешок, я ответил так:

— Ты тоже не равняй себя со мной, Дин: я людей по приказу когда-то убирал, за деньги, сейчас — для самосохранения, оберегания семьи, а ты животных — из нужды, надобности, без личных счетов и злобы. В этом между нами очень большая непреодолимая пропасть. Моего мнения не спрашивали, «хочу» или «не хочу» — не интересовались. Бери и делай. Все. У тебя же всегда выбор был, оттого и совесть твоя чиста. В ту грязь, что мне когда-то «повезло» залезть, никогда не совался. Так что себя не кори — ходи мягче, не сутулясь: тяжести содеянного в прошлом на твоих плечах нет. — И, потерев плечо, затекшее от таскания еще одного автомата в нагрузку к первому, уже со вздохом: — Зверей, в конце концов, бог дал людям не только для красоты, но и для питания и обогрева…

По лицу видел: Дин хотел что-то сказать, дополнить, но обошелся одним только киванием, по обыкновению сотворив задумчиво-угрюмый вид.

Потом завязался глубокомысленный разговор о будущем, затронули весьма спорные и противоречивые темы глобального характера, семьи, ударились в прошлое. Напарник, за время нашего похода уже досконально зная мою историю с рюкзаком База и засадой, ставшую почти что легендарной, не упустил возможности отпустить на этот счет шутку:

— А лихо ты все-таки вопросик-то с молодым «Вараном» решил! С неприсущей тебе гуманностью! — задорно похохотал, поблескивая чернушками зубов. Обычно старался скрыть этот недостаток ладонью или же вовремя прекращая улыбаться, но, случалось, забывался, переставал смущаться. — Наверно, все ноги стер, пока к Дако бежал жаловаться! Не боялся, что подкараулить может, когда возвращаться из парка будешь? Мало ли, паренек-то на эмоциях да еще вдобавок самолюбие задето, я бы даже сказал — растоптано!

— Не-е-е, не боялся. У него же все на лице было написано: «Отпустите, пожалуйста, я так больше не буду!» Какой там стрелять? Да к тому же если бы чего за ним пронюхал — жажду мести, допустим, или задумки какие темные, — ни оружия, понятное дело, не оставил и уж тем более не выделил припасов. Так что здесь гарантии от выстрела в спину железные, — с желанием и пристрастием объяснил я, приоткрывая занавес давно ушедшей давности, даже вспомнил того парнишку, услышал молотьбу сердца, когда сделал к нему всего один шаг. И, восстановив в голове все голоса, действия, пошатывающиеся от волнения дула автоматов, мельчайшие детали вплоть до погоды на тот момент, — нахмурился, подумал: «Вроде столько времени уплыло с той поры, а в памяти этот денек держится крепко, не вымывается. А так хочется о нем забыть…»

Подождав, впитываясь в меня ожидающими глазами, прощупывая «готов я разговаривать дальше или нет», напарник осмелился задать другой вопрос, и на этот раз без какого-либо юмора в голосе:

— Как думаешь, живой он? Вернулся?.. — задержав упорный взгляд — откашлялся и потом отвернулся, всматриваясь в карликовые курганы, озелененные увялыми жальцами трав, и земляные насыпи, принявшие в свои черные объятия упавшие деревья.

— Не знаю, Дин. Ни разу паренька с тех пор не видел в Гриме. Его судьба для меня — потемки.

На такой ноте и закончили общение.

Вплотную подходили к Гриму. Начиная с середины дороги, отчетливо очерчивались невысокие, длиной в полгоризонта, бетонные стены с узкими бойницами и вышками часовых, двустворчатые широкие, обитые черной резиной, городские ворота, неизменно охраняемые двумя привратниками из числа «Стальных Варанов», денно и нощно бдящих за пригородом. Замутненным пунцовым стеклом поблескивала на солнце надежная эгида целого города — сплошной тяжелый навес из многослойной полиэтиленовой пленки, оберегающий жителей от дождей весной, летом и осенью и пепла зимой. Однако уход за таким неординарным инженерным решением требовался поистине грандиозных масштабов, и даже бюджет Дако — на заметку — заоблачный во всех Истлевших Землях — просто-напросто не мог потянуть такие разорительные затраты на поддержание защиты хотя бы на сносном уровне, дающей право, по сути, спокойно дышать всем обитателям Грима. В результате чего происходили регулярные утечки кислоты, проникновение опасных испарений и токсичной выгори, ежегодно уносящей жизни десятков людей, в том числе и торговцев, и послов других фракций, прибывающих сюда по дипломатическим и экономическим вопросам. А это, кстати говоря, не только крупные финансовые упущения, но и сокрушительный удар по репутации самого лидера «Варанов», привыкшего держать все в ежовых рукавицах. Разумеется, дыры и прорывы второпях заделывали другими более-менее подходящими кислотостойкими материалами, герметизировали и чинили опоры, но этих усилий хватало буквально до следующего ливня или серьезной метели, потом опять свершалось колесо бесчисленных повторений.

«Вроде город такой серьезный основал, оплот цивилизации, а уследить не может. Главарь тоже мне… — мысленно судил я Дако, — вот прорвется твой хваленый навес в один прекрасный день — муравьем заползаешь, засуетишься…»

— Очень хочется верить, что внутри у нас не возникнет никаких проблем. А то мы «Варанов» и на фабрике побили, и ты не раз отличался в этом направлении, так что путевку на эшафот мы с тобой заработали заслуженно. Возьмут вот узнают охранники — и вжикнут очередью безо всяких разговоров, как собак каких-нибудь чумных, — заволновался Дин, побрасывая на меня опасливые глазенки, — нет, ты не подумай, что я боюсь чего-то, шум поднимаю на пустом месте или еще чего, просто дело-то такое… сам понимаешь. Вдруг примелькались мы для кого? Опознают ведь. Несладко тогда нам придется. Дако, если разведает о том, кто причастен к исчезновению его людей, — спустит шкуры моментом. А, не дай бог, всплывет вся подноготная с пропавшими деньгами — тогда вообще страшно представить, что обоим светит…

— Что-то я тебя не узнаю, дружище… — удивился я, косо и жгуче порезал того скользящим взглядом — Дин под невидимым давлением сомнений, накопившихся за время пути, шел как-то оробело и скованно, словно на виселицу, постоянно вздыхал, посматривал не своими глазами — обсидиановыми, непроглядно-черными, как у кошки перед броском, долей обозленными. Когда же ловил быстрые, как бы случайные взоры, сцеплялся с ними — он торопился увильнуть, разминуться. Следом заявил: — Всегда ходили — и ничего. А тут что-то случиться должно? Ну, будем в три, в четыре раза осторожнее, раз тебя это так мучает. Спокойнее будь, чего ты?

— Посмотрим, — с трусом выдавил Дин, — загадывать не хочется — страшновато.

У ворот, как и всегда, поспешили встретить вечно суровые и немногословные стражники, наговорившие за все разы, если хорошенько напрячь мозги, от силы-то дюжину слов. Оба — с монокулярами ночного видения, закрепленными на голове при помощи масок, в серых накидках до пят, черных облегченных бронежилетах, обрезанных перчатках, штанах цвета хаки, армейских сапогах. В руках — прижатые к плечам полуавтоматические штурмовые винтовки, оборудованные знакомыми коллиматорными прицелами и глушителями. Лица прикрывали капюшоны, расшитые серебристым подбоем. Они настойчиво и жадно разглядывали нас, пока один из них — вытянутый небритый «Варан», обладатель фирменной глуповатой улыбки и самодовольно-язвительного зеленого, как брюшко навозной мухи, глаза — не открыл рта:

— Так-с, так-с, так-с… — начал он со своей коронной прелюдии, кидая в обоих любознательные взгляды. Затем продефилировал мимо петушиной, напыщенной походкой, потребовал предъявить к осмотру рюкзаки. У меня на миг екнуло в сердце, мир зашатался в глазах, из-под ног ушла земля — деньги! Вдруг найдет! Но потом отлегло, когда вспомнил: те надежно запрятаны во внутреннем кармане плаща: щупай, трогай, мни — один черт не поймешь, будто и нет ничего, пустой. На удачу, до этого не дошло — «Варан» или не захотел мараться, что, скорее всего, так и есть, или поленился, решив опустить эту часть формального досмотра.

«Перестраховаться хоть сообразил! — подумалось. — Бог отвел…»

Осмотрев внимательно пожитки, охранник переглянулся с напарником и, не найдя, к своему разочарованию, ничего подозрительного или сомнительного, продолжил с не очень умного вопроса:

— Значит, запастись товарами пришли? Продать кое-чего, да?.. Хм-хм-хм…

«Вот же присосался, клещ… — лютовал я в мыслях, — все ему разузнать надо, докопаться, дотошный, блин…»

— …а оружие где раздобыли? С кого сняли?.. — дознавался тот, исследуя наш нехилый арсенал, а потом, обратив внимание на мой автомат, отвоеванный у «Варанов» на Кипящем Озере, отошел и с великим подозрением прибавил выспренно: — А что у вас делает наше оружие?.. На объяснение даю ровно четыре секунды!.. Время пошло… раз…

Второй — молчаливый, коротконогий, с нелепыми рыжими усиками и металлическим, отяжеленным мрачным выражением брови, глазом, — не сразу сообразив, что наклевывается нечто нешуточное, подошел к нему, взволнованно поигрывая винтовкой. На «три» синхронно, как на муштре, лязгнули затворы — занервничали. Целились наметанно сразу в лоб — для гарантии.