Небо цвета крови - Сергей Попов

— Как думаешь, дружище, есть у кого шансы против этого кабана?..

Дин поднял бровь пирамидой, с затаившейся на губах усмешкой взглянул на меня, отхлебнул пива и, утерев пену с подбородка, дергая правой скулой, ответил:

— Ну, только у какого-нибудь гуттаперчевого или небьющегося крепыша, — потом зазолотился в помутневших глазах, отодвинул пустой бокал и прибавил потяжелевшим от хмеля голосом, сдерживая отрыжку: — А так кости собирать устанешь, — икнул, — там знают, кого ставить, чтобы выигрыш легко не достался…

«Как же тогда Баз победил?.. Или с кем-то другим тогда сошелся?..» — мучительно обжигала мысль.

Допил противный чай, по вкусу смахивающий на уксус, закурил, в задумчивости пульнул глаза в соседний бар неподалеку и поразился такой нежданной встрече: Дако собственной персоной, играющий в американку с каким-то своим, судя по улыбке и активной жестикуляции, давним знакомым или компаньоном в сером полупальто. Круглое, разгоряченное лицо со вспухшими излуками вен под подбородком, горбатым носом, полными губами и широко расставленными океаническими глазами красила ухоженная темная бородка-шайба, на полностью выбритой голове пестрел выкрашенный в платиново-белый цвет, уложенный гелем, короткий ирокез, на правом ухе, светясь в перламутровых горошинах светомузыки, колыхалась серебряная серьга в форме креста. Фигуристое, подкачанное, бугристое тело, обнаженное по пояс, густо, вплоть до шеи и костяшек пальцев на руках исписали сложные для понимания абстрактные татуировки, из одежды — одни камуфляжные серо-белые штаны со спущенными на манер подтяжек коваными цепями, нейлоновым ремнем, одним наколенником на левой ноге и кобурой. На ступнях — не только обувь, но и грозное оружие: высокие сапоги на шнуровке, укрепленные стальными мысами, подошвами, каблуками и заточенными шпорами. Из правого голенища, угрожая, выглядывал резной эфес боевого ножа.

Вполголоса подозвав напарника, я кивком указал на Дако и промолвил, глотая слова:

— Смотри-ка, какие люди рядом с нами, — и далее с какой-то завистью в голосе: — Живет на широкую ногу, жизни радуется, шары гоняет…

Дин излишне долго глядел на того, точно запоминая, почесывал раскрасневшийся нос, а потом закоптил новенькой сигареткой, высказался:

— Да и черт с ним! Какое тебе до него дело? — нахмурился, жадно затянулся. Огонек, жестоко испепеляя бумагу, почти сразу дополз до середины. — Тем более бильярд — штука хорошая, уважаю, там головой будь здоров думать надо: чуть угол не так рассчитал и силу — можешь ход запороть, а если «восьмерку» закатишь — вообще разом проиграться. Ну, очевидное дело, тонкости свои есть, понимать надо, — и тут же: — Надо и нам с тобой сыграть. Тряхну, так сказать, стариной, покажу пару фишек с кием.

— А я с ним еще тогда, в прошлой жизни знался, — будто не слыша напарника, начал я издалека, — ну как… косвенно, конечно же, по заданию.

— Так, давай-ка ты с этого момента поподробнее… — заинтересовался Дин, мигом кинул окурок в банку, подвинулся. Вокруг стола закружился душистый запах пива. Алкоголь, слегка ударивший в голову, будто бы в одну секунду выветрился, хорошенько остекленевшие глаза отрезвели, загасли, вернули ясность. — Что-то ты мне такого еще не рассказывал…

— Может, и хорошо… — парировал я и задумал свернуть с этой темы, но, поддавшись пытающему взгляду напарника, набрался духу раскрыть то, что так хотелось утаить: — Даже не знаю, с чего начать…

— С главного и по порядку, — подсказал Дин.

— В общем, зовут этого человека вовсе не Дако, а Густав Кох. Чистокровный немец, патриот, лидер по натуре, талантливый стратег и тактик, имеет звание майора сухопутных войск ФРГ, в 85-м переехал жить в Австрию, где основал крупный преступный синдикат под названием «Стальные Вараны» и уже позднее, в 87-м сделался известным на всю Европу оружейным бароном и контрабандистом. — Перевел дух, докурил. Убедившись, что никто не следит за нашим разговором, — продолжил: — А задание у нас было простое: незаметно проникнуть на незаконный склад оружия на границе с Чехословакией, где должна была проходить тайная сделка Дако с покупателем, ликвидировать обоих и все взорвать. В итоге задание свернулось, не успев начаться: полковника, возглавляющего и планирующего операцию, — отправили в отставку, а выполнение миссии перепоручили другому отряду. Потом, как вскоре узнали, ее вообще заморозили, а спустя полгода — закрыли грифом «секретно». К тому времени след Дако уже простыл и никто ни о нем, ни о синдикате больше ничего не слышал. Зато вот я не упустил однажды возможности подробно ознакомиться с его личным делом, кое-что взять на заметку… — Секунду помедлил и возобновил: — С тех пор, кстати говоря, он так и не объявился. А дальше что? Ученые-экологи забили тревогу, экстренные конференции по всему свету, слеты, съезды, заседания, мировая шумиха — и о Густаве Кохе даже и не вспомнили. И вот теперь, спустя столько лет, Дако внезапно объявляется, вырастает из земли, словно гриб после дождя, вместе со своей армией «Варанов», нераспроданными запасами оружия и продовольствия, берет власть над Гримом в железные руки, делает из него процветающий город, налаживает торговую сеть и — вуаля! — хватает за горло все Истлевшие Земли! Единственная преграда на пути полного контроля над ними — это другие фракции, однако, как видишь сам, Густав грамотно, а главное — незаметно для них самих закрутил гайки, подмял под себя, став, по сути дела, монополистом на свои товары. И с ним отныне приходится считаться, признавать авторитет, ведь вода и еда, не кривя душой, в таких объемах есть только у него. Ну, а далее, думаю, пазл ты выстроишь сам. Это я тебе так, коротко, упрощенно, в двух словах все обрисовал.

Дин помычал, пошмыгал, пошлепал губами, минуту тер взмокшую макушку, осмысливал полученные сведения, а затем поставил локоть на край стола, вложил иглистую щеку в разогретую ладонь и, рассматривая меня, посуровев в лице, спросил:

— Курт, скажи мне честно: а ты бы его сейчас… это… того… — поиграл глазами, намекая, — …шлепнул? Так сказать, довел давнее дело до логического конца?..

— Не-е-е, Дин, ты чего… что такое говоришь?.. — с настоящим удивлением посмеялся я. — То ведь прошлое было, приказ… сейчас же все поменялось: охотники и жертвы варятся в одном котле, потому что больше ничего не остается, некуда идти. Так сложились обстоятельства. А что насчет Дако, то мне он никто и звать никак, пока не перейдет дорогу. Как только это произойдет — нейтралитету конец.

Смолкли, старались не скрещиваться пасмурными взглядами.

— Пора на поиски, — объявил Дин, — а то засиделись тут что-то, к ночи еще выйдем, волкам на радость…

Отойдя от стола, все в том же баре я ненароком усмотрел не менее интересного персонажа, по сей день продолжающего считаться «темной лошадкой» для всякого стороннего наблюдателя: зрение и слух Густава, преданного до фанатизма инфорсера, правую руку и душителя — Гремлина, или, как называли чаще, — Двуликого. Он, сидя у стойки на барном стуле вполоборота, посасывал через трубочку коктейль и без каких-либо эмоций на физиономии прикованно следил за всеми приходящими сторожевым кобелем. Навеки поделенный на две одинаковые части до жути правдоподобной, хорошо прорисованной татуировкой, изображающей половину черепа без кожи со всеми прожилками, его левый глаз, спрятанный под желто-зеленой линзой с вертикальным зрачком, как у змеи, встречал людей неподвижно и страшно, вызывал трепет, второй, настоящий, слепяще синий, — влек к себе, манил. С головы болотной тиной свисали длинные, оплетенные разноцветными проводками, волосы, заостренный, плохо рассматриваемый нос отталкивающе топорщился, тонкие, точно ниточка, губы, с кольцом посередине на нижней, мялись в уголках рта дьявольской насмешкой, кадык при каждом глотке по-жабьи надувался, вознамериваясь вот-вот лопнуть. На шее висел бутафорский респиратор, унизанный шипами, на субтильном теле — белая майка, сверху, сидя на тонких, осушенных, худосочных плечах, — потрескавшийся в изгибах кожаный плащ с мультяшными значками на отворотах и погонами, пробитыми заклепками, на ногах — утянутые черные джинсы, лакированные ботинки на платформе.

«Сволочь, каких еще поискать… — привел я оценку, — проклятая душа…»

Поток мысленных ругательств нарушил сварливый голос Дина:

— Ну чего ты там опять углядел-то? Долго мы тут торчать-то будем?.. Возьмут вот и купят наш с тобой генератор, пока ты тут по сторонам зеваешь…

— Не шуми, а лучше глянь-ка, кто сидит рядом с Дако за барной стойкой, — и тут же представил: — Двуликий, он же Аксель Фрост. Давненько он мне на глаза не попадался, змей…

— Откуда ж ты его имя-то знаешь?..

— От словоохотливых торговцев. — Следом подбавил: — Они же и поведали о нем немало интересного. Ходят слушки, мол, Дако поручает ему заказы на устранение прибывающих погостить в Грим нежелательных персон, врагов и лавочников, отказывающихся платить налоги. Талант у него к этому, говорят, врожденный, особенное пристрастие что ли, любовь. И это при том, что он, как видишь, не отличается отменной физической подготовкой… — встал поближе к напарнику, сбавил голос, прищурился, не убирая глаз от Гремлина, поспешил дополнить: — Еще бытует мнение, и вполне себе здравое, якобы Аксель — законченный наркоман, но научился скрывать этот порок от посторонних взглядов. А поскольку Дако очень ценит его безукоризненность в грязных делах с отсутствием каких-либо нежелательных проблем, то закрывает глаза на этот смертный грех, регулярно заказывает новые дозы и даже запирает в технических помещениях, сажая на цепь при острых приступах ломки, носит воду, выслушивает звериные крики…