Пес Ее Высочества - Мария Камардина

хорошо… Наверное. А то, что в замке запрещено жить молодым незамужним девушкам — просто дядюшкина причуда.

От изумления Беттина всё-таки уронила бусинку.

— Запрещено? Как так?

— Почти вся прислуга в замке — мужчины, — пояснил Генри. — Из женщин есть, кажется, прачка и ещё кто-то, но те давно замужем. Моя матушка очень сердится — всякий раз, когда мы заезжаем в гости, всех её горничных герцог отправляет в соседнюю деревню. Весьма неудобно. Он говорит, что не хочет давать своим рыцарям и слугам повода для греха, это, конечно, похвально. Но я надеюсь, что с появлением молодой хозяйки порядки в замке поменяются.

Он снова улыбнулся. Беттина кивнула и опять выглянула в окно. Карету качнуло на повороте, мимо проплыл столб со стрелками-указателями — наверняка одна из них показывала на замок, в котором заведены очень странные порядки. Да ещё смерти герцогских невест, да ещё страшные слухи о покойной герцогине… Нет, она не хотела верить в проклятия. Но прямо сейчас вдруг ужасно захотелось, чтобы кто-то большой и сильный обнял её, погладил по голове и сказал, что бояться нечего, он рядом и всегда её защитит…

Увы, «кто-то» так и не появился напротив окна.

Упрямый, бессердечный, бессовестный тип. Ну хорошо, она неправа — но можно же хотя бы сделать вид, что ничего не произошло? Неужели она в самом деле должна сама идти и извиняться? Вот убьёт её проклятие — и пусть он потом страдает, что не простил вовремя!

Она едва не шмыгнула носом, но вовремя спохватилась. Граф расценил её печаль по-своему.

— Беттина, — проговорил он, ловя её ладонь. — Вы не представляете, как бы мне хотелось вам помочь. Я бы даже угнал эту самую карету и увёз и вас, и ваших девушек в свой родовой замок, но я трезво оцениваю риски. Этот придурок Йоханссон догонит нас в два счёта, людей у него больше — мне бы ужасно не хотелось, чтобы меня побили.

Произнесено это было одновременно и сочувственно, и с долей шутки, и Беттина заставила себя улыбнуться.

— Мне бы тоже этого не хотелось, — произнесла она искренне, старательно отгоняя мысли о том, что если б её решил похитить Бьорн, побить его вряд ли кто-то сумел бы. — Но вы ведь вступите в бой, если на нас нападут эти, из крепости… Как вы их назвали?

Граф хмыкнул и сжал её ладонь чуть крепче.

— Красные Шапки, — проговорил он с долей презрения. — Это гоблины, мелкие и тупые. Заводятся в заброшенных укреплениях, особенно там, где при штурме пролилось много крови. Они опасны, если их соберётся много, но вам не стоит бояться. Йоханссон, хотя и придурок, своё дело знает хорошо, и его люди не хуже. Против пары десятков гоблинов они выстоят не напрягаясь, моим парням вряд ли что-то останется, а уж до вас и подавно ни один не доберётся.

— Тогда зачем же вы нас предупреждали? — удивилась Беттина.

Генри сверкнул улыбкой.

— Я просто хотел пригласить вас в гости. Если бы вы задержались на два-три дня… Но бравый капитан слишком спешит выполнить приказ. Не будем винить его за это. А чтобы вы совсем успокоились, у меня для вас кое-что есть.

Он сунул руку за пазуху и через голову стащил с шеи кулон на длинной цепочке.

— Возьмите, — граф развернул руку Беттины ладонью вверх и вложил в неё своё украшение. — Этот амулет дала мне матушка. Его зачаровали три ведьмы — на защиту, удачу, и любовь. Я дарю его вам. Теперь ни один гоблин, если таковые и есть на пути, не посмеет подобраться к вам близко.

Беттина присмотрелась к амулету. Золотой паук обнимал длинными лапками бело-голубой овальный камень, оплетал тонкой паутинкой. Граф тут же пояснил: никакое зло сквозь паутинку не прорвётся, а всё доброе и хорошее непременно зацепится и останется внутри.

— Ну и кроме того, — улыбнулся он, — вокруг вас много сильных мужчин, готовых отдать за вас жизнь — вам ли бояться?

Улыбнуться в ответ оказалось очень сложно. Беттина поблагодарила, с помощью Долли застегнула на шее цепочку, спрятала паука под платье и снова, не удержавшись, глянула в окно.

Сильного мужчины, готового отдать за неё жизнь, там всё так же не было.

Эпизод 19, в котором жгут свечи и лезут в драку

Дорога тянулась между двумя грядами холмов, поросших редким лесом. Ехать приходилось медленно: вдали от столицы дорожные заклинания работали хуже, кое-где лошади проваливались в рыхлый снег почти по колено. С пасмурного неба сыпалась колючая белая крупа, ветер то и дело норовил швырнуть её в лицо.

Бьорн ехал рядом с Эриком во главе отряда, кутался в плащ и впервые в жизни жалел о том, что не может напиться как следует.

Если б вчера во фляге была какая-нибудь ядрёная пакость типа Эриковой настойки, сейчас он страдал бы от похмелья и вряд ли помнил бы подробности попойки. Но нет, братья притащили с собой лёгкую золотистую медовуху, сделанную лично матушкой. Крепости напитка хватило, чтобы Бьорна безобразно повело на откровенные разговоры — но не на то, чтоб размыть наутро постыдные воспоминания.

Боги, что он нёс! Принцесса, конечно, поступила некрасиво. Да что там, совершенно свинский был поступок, и обидеться он имел полное право. Но чтобы жаловаться на девчонку — такое с ним могло случиться только спьяну. И нет бы кто рявкнул, мол, хорош скулить, не щенок уже. Так ведь слушали же, жалели, хлопали по плечу, предлагали выпить ещё, советы давали…

«Если ты её обидел — пойди и извинись!»

«А если она тебя — извинись два раза!»

«Точно! И подарок какой-нибудь нужен, моя вот шоколад любит, белый, столичный».

«А моя — орешки в карамели! И яблоки!»

«Короче, сладкое надо, понял? И цветы!»

«Ты чё, дурной — зима же!»

«Сам дурной! Ты представь — зима, а он с цветами! Я своей как-то кустовую розу, в горшочке, маленькая, а как пахла…»

«Ну ты умён — роза, да ещё в горшке! После ссоры пионов надо, ну или там ромашек — она ж если не остыла, так этими же цветочками и по морде съездить может!»

Бьорн с силой зажмурился и помотал головой, пытаясь вытряхнуть из неё воспоминания вкупе с советами, но не преуспел. Против того, чтоб самому идти и мириться, высказывался только Лео, который и с принцессой близко не