Русский транзит 2 - Вячеслав Барковский

- Успокойся, Игорь, теперь все позади. Поехали скорее, тебя ждет мама,сказал Юрьев, крепко беря за руку сына и запрыгивая на заднюю площадку троллейбуса.

Когда они уже подходили к дому, кто-то поднялся со скамейки в парке, аккуратно занявшем четырехугольное пространство, ограниченное "кораблями" двенадцатиэтажек. Человек пошел им наперерез.

- Вон мать нас встречает. Сейчас будет ругать,- с улыбкой сказал Игорь.

Ирина с вытянувшимся за эти два дня лицом и воспаленными глазами быстро подошла к Игорю и молча прижала его голову к груди.

Она хотела что-то сказать, но слова не шли, и она только часто и глубоко дышала, уткнув лицо в курчавую макушку сына. Потом Ирина подняла лицо к Юрьеву, покорно стоящему в стороне, и спросила:

- Чего вы так долго? Я вас еще ночью ждала.

- Почему ночью? - спросил, в свою очередь несколько удивленный таким вопросом, Юрьев.

Ирина вдруг впервые за последние дни улыбнулась:

- Я ведь только вчера вечером от слепой приехала. Она мне говорит: "Все, езжай домой встречать своих. Вымолила ты их, матушка!" Мне сразу так легко стало, и я домой поехала. В квартиру вошла как раз, когда ты позвонил. Сначала все в кухне сидела, в окно на дорогу смотрела... А часы все тикают, тикают. Потом сосед за стенкой кричать стал: он там с дружками что-то празднует. Чувствую, сидя на одном месте, не выдержу ожидания. Вышла на улицу, вот, даже одеяло с собой взяла. Знаешь, Юрьев, на улице ждать легче.

- Ну, я пойду, Ира...

- В таком виде пойдешь? Да тебя же в метро не пустят!

- Да нет, пустили вроде, когда сюда ехали.

- А теперь не пустят. Нет, Юрьев, ты видел себя в зеркало? - Ирина внезапно засмеялась, пряча лицо в шевелюру сына.

- Нет, а что? - спросил, улыбнувшись, Юрьев.

- Ты теперь на ковбоя похож, помнишь, из "Великолепной семерки"? Юл Бриннер - так, кажется, звали артиста. Лысый и очень... мужественный. Ну, пошли домой.

Юрьев сидел за столом. Не имея возможности произнести хотя бы слово туго набитым ртом, он молча, с жадностью поедал макароны с сосисками. Игорь не отставал от отца. Ирина просто сидела за столом и, вскинув брови, поражалась скорости поглощения пищи и полному отсутствию предела насыщения изголодавшихся желудков.

- А вам плохо не будет? - спрашивала она смеясь.

За стеной, в соседней квартире, шла гульба. Там что-то надсадно кричали, пели и потом долго похабно матерились, то и дело тяжело стуча им в стену. Юрьев даже слышал отдельные фразы: кто-то звал свою ненаглядную поскорее... Далее следовала невыносимая похабщина.

- Не обращай внимания. Юрьев. Это сосед, ну тот, который в последний раз, когда ты был здесь, стоял с тобой на лестничной площадке... С компанией гуляет. И как его только тут прописали? Хотя, конечно, отсидел свое - имеет право.

- Это он тебе так? - удивился Юрьев.

- Я тебе говорю, не обращай внимания. Он пристает иногда по пьяной лавочке... Но ведь я женщина здоровая, так что отпор хулигану могу дать,-говорила она, нервно улыбаясь и как бы оправдываясь перед Юрьевым.

Юрьев перестал жевать, отставил тарелку и встал.

- Да, непорядок...

- Толя, я прошу тебя, не ходи туда, слышишь? Они погуляют и успокоятся. Умоляю тебя, Юрьев...

- Они успокоятся, но лишь до следующего раза. Увы, это патология... Ну-ну, не волнуйся так, Ира, я просто попрошу их гулять потише.

- Юрьев, они тебя убьют!

Взяв вскочившую Ирину за плечи и со спокойной ухмылкой усадив ее за стол, Юрьев смешно округлил глаза:

- Кого? Меня?! Игорь, успокой мать. Я сейчас приду.- Он похлопал сына по плечу.- А ты, Ирина, завари чай. Мне - покрепче.

Ирина хотела что-то еще сказать, но только покачала головой и вдруг заплакала, прижав к лицу ладони.

- Я быстро! - сказал Юрьев и вышел.

- А, мужик! - пьяно сказал сосед Валера, распахнувший перед ним дверь квартиры.

- Войти можно?

- Входи, пока не внесли! - И вся компания гнусно загоготала.

В грязной, насквозь прокуренной комнате вокруг пластикового кухонного стола, по всей видимости доставленного сюда со свалки, сидело еще трое пьяных гостей. Стол был уставлен всевозможными пузырьками и бутылками, немытыми стаканами и разнокалиберными тарелками с высохшими холодными закусками, вышедшими из употребления более сорока восьми часов назад и обильно сдобренными пеплом.

- Во, братва, сам пришел. Я его шугнул тут намедни, чтоб не клеился к моей бабе, а он опять у нее сидит. Думаю, пора восстановить справедливость.

- Восстанови, Валера! - вопили собутыльники.- Сегодня же! - веселилась братва.

- Минуточку,-спокойно сказал Юрьев,- все те слова, которые я только что слышал из-за стены, они, надеюсь, адресовались не вашей соседке? - И Юрьев указал на стену, за которой помещалась Иринина "хрущевка".

- Во дает лысый! - загоготал сосед.- Ей, ей, моей ненаглядной, а кому ж еще.

-Вопросов больше нет,-сказал Юрьев, глядя себе под ноги, и расчетливо пробил глупо улыбающемуся и дышащему трехдневным перегаром Валере левой снизу в челюсть, вытягиваясь при этом в струнку и почти вставая на цыпочки.

Левая рука помнила свою работу: сосед сначала резко откинул назад голову, потом качнулся вперед и упал Юрьеву на грудь. Пытаясь зацепиться за Юрьева, Валера как-то тихо и безнадежно сполз на пол.

Зло вспыхнув глазами и предвкушая легкую поживу, братва с готовностью повскакивала со своих табуреток.

Не сходя с места, Юрьев все так же спокойно вырвал своей левой рукой справа из-под мышки помповик и передернул затвор.

- Ну что, пошумели? Теперь я пошумлю! - и, наведя ствол в самый центр стола, он спустил курок.

Выстрелом, подобным пушечному в ограниченной кубатуре чахоточной "хрущевки", с открытого настежь окна сорвало липкую занавеску, а "праздничный" стол со всем вонючим содержимым разнесло вдребезги.

- Ну, погуляли, братва, и будет. Пора по домам. Сорок пять секунд - подъем! Выходи строиться! - кричал Юрьев лежащей рядом с обломками стола насмерть перепуганной компании.

Он еще раз передернул затвор, и братва, вращая обезумевшими от неожиданности глазами, с готовностью повскакивала на ноги.

- Я теперь там (Юрьев показал рукой на стенку) живу. Думаю, больше вас здесь не увижу. Правильно думаю?

- Верно, мужик,- мотнул головой один из братвы и спиной двинулся к выходу, не сводя глаз с Юрьева и вытирая рукавом с лица кровь - результат покаянно брызнувшей стеклом початой бутылки водки.

- Я не люблю вас,- сказал Юрьев,- поэтому прошу больше мне не попадаться. Братве, мгновенно протрезвев, выскочила на улицу и, не оглядываясь, наперегонки устремилась вдаль.

- А тебе, тухлый мой соседушко, неделю на сборы и обмен. Через неделю увижу здесь - приведу приговор в исполнение.- Юрьев кивнул на помповик.-И народ мне только скажет спасибо. Веришь?

Валера испуганно закивал головой: Извини, брат, я не знал. Ошибся, исправлюсь... Во!-с угодливой улыбкой он протянул Юрьеву передний зуб результат его удара.- Вылетел, а я уж хотел идти вырывать! Ну, спасибо! - И Валера гаденько захихикал, словно приглашая соседа разделить свою большую радость.

На пороге Юрьев обернулся.

- Неделя. Уяснил?

- Уяснил, уяснил, начальник!

Вернувшись от соседа со словами: "Ничего страшного, у них там шкаф упал!" Юрьев неожиданно наотрез отказался от бутылки вина и закончил обед горячим чаем, невозмутимо его прихлебывая под неотрывными взглядами изумленной Ирины и смеющегося Игоря.

После обеда он засобирался к себе домой, но уже успокоившаяся и повеселевшая Ирина тоном, не терпящим возражений, сказала:

- Юрьев, я тебе уже постелила, тебе надо поспать... И, кроме того, кто в следующий раз там,-Ирина показала рукой на стенку, за которой теперь стояла гробовая тишина,- шкаф уронит?

Юрьев только пожал плечами.

- Юрьев, останься. Игорю нужен отец...

- А тебе нужен муж? - нагловато спросил Юрьев, осовевший от обильной еды.

- У меня уже есть.

- И кто он?

- Дурак,-сказала она, грустно улыбнувшись, и отвернулась к окну, боясь обнаружить слезы.

Юрьев спешил на Московский вокзал. Поезд Крестовского уходил около десяти часов утра.

Юрьев был одет в тщательно отутюженный серый костюм в полоску и новые черные туфли (Ирина настояла). Белоснежная сорочка небрежно подчеркивала красноватый загар его крепкой шеи. Даже легкая желтизна вокруг глаз (последствия синяков) и глубокий порез на щеке не нарушали спокойной законченности лица уверенного в себе человека. В руке он , нес тяжелый сверток.

Петенька стоял у своего вагона.

- В чем дело, Петя? - тревожно спросил Юрьев.

- Контейнеры ушли в неизвестном направлении...

- Как ушли?! Ты что, ничего не сообщил городским властям? Но хотя бы в прокуратуре ты был?

- Везде был. Всем сообщил. Вот, смотри, заметка в "Вечерке".

Юрьев быстро пробежал глазами коротенькую статью, в которой сообщалось, что в Питерском порту находится иностранное судно с опасным для жизни и здоровья соотечественников грузом...