Русский транзит 2 - Вячеслав Барковский

Лицо его уже начинало приобретать синеватый оттенок.

Юрьев подошел к операционному столу и склонился к изголовью Николая Алексеевича, чтобы услышать его последние слова.

- Ты стал сильным,- после длительной паузы с усилием выдавил из груди Коля,- а я, видишь, деньги, дело прокля..

Дальше Юрьев не расслышал: Коля вдруг судорожно вытянулся, и что-то внутри него навсегда оборвалось.

Курчавая с проседью голова с теперь уже последней улыбкой раскрывшихся губ успокоилась на мраморном ложе.

- Что он говорил?

- Попрощался... Нам здесь больше делать нечего,- сказал Юрьев и направился к выходу.

В дверном проеме стоял Марсель: он держал за волосы Максима, приставив к горлу подростка скальпель.

- Пропустите меня к нему! Он мне должен сказать,- закричал он, горя полоумными глазами,- или я перережу ублюдку горло!

Дежурная сестра тайком досматривала свои незаконные сны на рабочем месте. Что делать, девушка только вчера вернулась с Черноморского побережья и была снаружи еще совсем шоколадная, а внутри - почти восторженная, так что работа, в частности, эти противные ночные дежурства со звонками, обрывающими чудесные сновидения на самом сладостном месте (за мгновение до!), утомительными уколами в дряблые задницы, кислородными подушками и "утками", еще не вошла ей в кровь, плоть и память, до полной глухоты отмытую в теплых лазурных водах от таких неэстетичных картин человеческих страданий.

Хорошо сегодня, в первое после отпуска дежурство, у нее было не так много работы.

Правда, один на отделении умер: какой то чердачно-подвальный подросток без родителей и дома.

Как ей повезло, что вместе с ней дежурил сегодня Леонид Михайлович - самый симпатичный и обходительный врач больницы! Без него ей бы пришлось самой возиться со "жмуриком" - это в первое-то дежурство, после бархатных южных вечеров в объятиях того восхитительного коммерсанта из номера люкс?! Бррр!

Головка медсестры покоилась на новой сумочке (подарок коммерсанта!), в которой лежала только что начатая книжка какого-то американца "Мертвец возвращается в полночь".

- Что за гадость вы читаете, Ляля! - сказал ей перед началом дежурства Леонид Михайлович, заглянув в название криминального чтива.

- А что надо, Леонид Михайлович?

- Возьмите, милочка, Достоевского. "Игрока", например...

- Достоевского я в школе проходила, а мне бы про любовь

- Тогда "Темные аллеи" Бунина. Я вам принесу.

Очень интересный мужчина, ласковый и сильный, настоящий лев...

Хорошо, что санитары и труп увезли, и в палате прибрали... Бррр, заниматься "жмуриком", когда в уголках рта еще сохранился вкус шампанского? Нет уж, на этот раз увольте! Как там, в книжке? "Ровно без пяти двенадцать дверь в спальню мирно посапывающих Роджеров отворилась: на пороге стоял умерщвленный ими три месяца назад племянник булочника. Землистые губы его на фиолетовом с зеленоватыми пятнами лице медленно расползались, образуя подобие зловещей улыбки. Это была улыбка мертвеца." Фу, какая гадость! Нет, лучше уж буду читать теперь про любовь-как его там?-Бунина... А? Что? Ну что еще?!

Кто-то теребил медсестру за рукав халата. С явным неудовольствием оторвав влажную щеку от ласковой кожи лайковой сумочки, она распахнула глаза: перед ней, бессильно оперевшись о стол своей прозрачной с голубыми прожилками рукой, стоял мертвец в чернильного цвета пижаме, тот самый, которого сегодня ночью санитары отвезли в морг.

- А-а!!! - пронзительно завизжала Ляля, поднимая на ноги весь контингент с персоналом на трех ближайших этажах, щелкой смятенного сознания выстрелив в потолок последней на сегодня мыслью: "Уж лучше бы сразу читала Бунина!"

Юрьев опустил ружье и посторонился. Счастливчик встал рядом с Юрьевым. Огромная пушка Марселя лежала у него в кармане, но он не шевелился, боясь, что этот скоропостижно утративший человеческие чувства под воздействием сверхдозы наркоман может в любой Момент зарезать подростка.

С застывшей на стеклянном лице улыбкой, дико озираясь по сторонам, Марсель, локтем сжимая Максиму шею, протащил его к столу, на котором лежало бездыханное тело. Прикрываясь подростком, к горлу которого был приставлен скальпель, уже до крови оцарапавший кожу, Марсель, скосив неестественно сверкающий глаз на стол, прошипел покойнику:

- Это мои деньги. Я, и только я их заработал. Я выстрадал их и так обильно полил их кровью. Отдайте мне мое... Зачем вы смеетесь? Что? Да мне плевать на то, что вы обо мне думаете. Где мои деньги, или я перережу вам глотку!

Платок, которым Счастливчик перевязал раненую руку Марселя, сполз на запятье, обнажая изуродованную ладонь и пальцы, на которых кое-где клочьями висела кожа. Юрьев уже где-то видел эту окровавленную руку: да-да, только здесь она была немного поменьше... И он вспомнил эти пальцы и эту ладонь:

"Медведь, оборотень, тот самый".

С мольбой в глазах он в отчаянье посмотрел на Марселя, словно прося того развеять свою чудовищную догадку и то страшное видение вдруг ставшего реальностью сна. И Марсель сам медленно перевел взгляд своих безумных, стеклянно отражающих "операционную" глаз на Юрьева. Раздувая крылья своего тонкого носа, Марсель вдруг скривил губы и улыбнулся, улыбнулся той самой дьявольской улыбочкой из ночного кошмара. И Юрьев понял, чье лицо было у комедианта в ватнике, изображающего из себя слепца...

- Оставь его. Он умер,- исподлобья глядя на Марселя, сказал Юрьев. Стрелять или не стрелять - такой вопрос для него уже не стоял. Теперь он был готов в любое мгновенье выстрелить.

- Умер? Не-ет, такие люди не умирают. Это невозможно. Николай Алексеевич, ведь вы мне скажете, где мои деньги? А-а, так вы решили со мной поиграть! Хотите, чтобы я повалялся у вас в ножках или потявкал на цирлах? - Марсель вдруг со всего размаха вогнал скальпель в горло Николаю Алексеевичу, с интересом заглядывая в его по-прежнему улыбающееся лицо.- Не прячьтесь от меня, не выйдет. Я же знаю, что вы с моими деньгами там, за этой вашей улыбочкой.

- Оставь его, он мертв! - крикнул Юрьев Марсель повернул к нему голову:

- Тихо, не мешайте слушать! Мне не слыш но! Он только что говорил, он что-то ответил мне... Он там, глубоко, и поэтому я плохо различаю слова... Но я проберусь к нему, только выверну вот это - он показал на труп Самсонова наизнанку.

Марсель медленно переложил скальпель в руку, которой он сжимал шею подростка, и, беззвучно смеясь, вытащил из кармана гранату, ту самую, которую Максим прихватил в Колином кабинете.

Подмигнув оцепеневшему Юрьеву, он оттолкнул Максима, который упал на пол у его ног. Потом медленно поднес гранату ко рту и вырвал зубами чеку.

- Ничего, сейчас мы посмотрим, что там у вас внутри. От меня ведь не спрятаться!

Рука с зажатой в ладони гранатой медленно опускалась на голову Николаю Алексеевичу. Сосредоточенный на движении собственной руки. Марсель дрожал, словно в ознобе.

Неотрывно глядя на Марселя, Максим начал отползать к выходу из "операционной".

- Я сейчас приду к вам. Приготовьте мои деньги,- шепнул Марсель в ухо Коле Самсонову и положил гранату рядом на стол, пристально вглядываясь в заострившиеся черты покойника.

- Атас!!! - крикнул подросток и выкатился из "операционной" в мертвецкую, хватая Юрьева и Счастливчика за рукава и тем самым выводя их из гипнотического состояния, в которое их, словно удав кроликов, погрузил свихнувшийся наркоман.

Влетев в мертвецкую, Юрьев и Петенька бросились на пол.

Не успели они еще с предусмотрительно раскрытыми ртами достичь сырого цемента, как что-то острое и горячее мощно ударило им в уши...

С трудом напрягая свои жаждущие только сна и покоя мозги, Игорь силился понять, где он находится, почему он не дома. Он смотрел на свои руки и не узнавал их: куда девались литые мускулы? Ноги его дрожали в коленях, и на миг ему даже почудилось, что это вовсе не он, а кто-то другой и что его душа, всю ночь путешествовавшая где-то с птицами, по ошибке вернулась в чье-то чужое тело.

Определенно здесь был туалет, и, судя по отсутствию писсуаров, женский. Но что он делает в женском туалете? А может, все это ему продолжает сниться?

Игорь взял себя за нос двумя пальцами; нос оказался на месте. Если бы это был сон, то носа там вполне могло бы и не быть. Слабой дрожащей рукой он почесал затылок и сразу устал.

"Вот тебе на!-думал он.-Да я же заболел. Перетренировался, что ли... Ба, да я ведь проспал охоту! Всё, уехали без меня. Но где Же я? На дом Николая Алексеевича что-то не очень похоже..."

Цепляясь руками за стены, Игорь вышел на полусогнутых в коридор. Далеко впереди него за столом спала какая-то женщина в белом халате и медицинской шапочке. Вдоль стен были двери с номерами над ними, и, главное, там, где он теперь находился, здорово пахло медициной.

"Да я же в больнице! Но я ли это? И почему в больнице? Что было вчера? Так, вспомнил: Леонид Михайлович забрал меня вчера вечером с тренировки и повез к Николаю Алексеевичу. Там меня ждал отец. Рано утром мы должны были ехать на охоту. А где я лег спать? Не помню. Сначала ехали по городу, потом свернули на шоссе; Леонид Михайлович угостил шоколадными конфетами и кофе из термоса. А дальше, дальше... Нет, не помню".