Кумир - Стив Сомер

Салли поглядела на него почти с нежностью: раньше он такого взгляда у нее не замечал.

— Можно, чтобы за наш обед платила я?

Росс рассмеялся и покачал головой.,

— А что такое?

— Вы человек, находящийся при исполнении служебных обязанностей,— ответил он то ли в шутку, то ли всерьез.— Давайте так: я плачу за обед, вы — за выпивку.

Солнце уже садилось, когда они возвращались в гостиницу. Салли чувствовала себя отдохнувшей, грудь и руки ее порозовели от солнца. Вся она будто очистилась наконец от скверны. И еще: ей не давало покоя непреодолимое желание взять Росса под руку.

Едва они вышли, человек, сидевший у стойки, тоже расплатился и последовал за ними.

17.45.

Когда Сэм Бейкер возвратился к себе в Овальный кабинет, он застал там спикера О'Доннелла и Лу Бендера, сидевших на низких диванчиках перед камином. Наклонясь друг к другу, они о чем-то перешептывались. А в дальнем углу стоял Пэт Флаэрти, начальник социологической службы Белого дома.

При появлении президента О'Доннелл и Бендер сразу замолчали и поднялись.

— Ну,— обратился к ним Бейкер,— что тут у вас?

— Посмотри у себя на столе,— ответил Бендер.

Бейкер подошел к столу и сел. Надев очки, он взял зеленоватый листок телекса. Проглядев колонку цифр, снял очки.

— Так плохо? — обратился он к Флаэрти. Но тот не отвечал.

— Джентльмены…— президент прочистил горло.— Я просил бы вас оставить меня одного.

Кивнув, все трос вышли. О'Доннелл последовал за Бендером в его офис. Попрощавшись с Флаэрти, они заперли дверь.

— Тысяча чертей! — прорычал О'Доннелл.— Вы же мне обещали, что к этому времени решение уже будет принято. Эта история с Истменом у него как камень на шее. Или он его скинет — или пойдет на дно вместе с ним.

— А я тут при чем? — Бендер махнул рукой в сторону Овального кабинета.— Уперся — и все.

— Значит, ему конец? Так?

Бендер откусил кончик сигары:

— Надо связаться с Фэллоном. Срочно.

— Уговорите Сэма, а Фэллона я беру на себя.

— Нельзя ждать, пока Бейкер согласится.

— То есть как? — растерянно спросил О'Доннелл.

— А так. Фэллон, вероятно, проводит те же опросы, что и мы. И ответы получает те же самые.

— Ну и?…

— Вчера они были многообещающие. Сегодня решающие…— Бендер закурил сигару.— Завтра он может начать действовать сам. Уже в обход Бейкера. Как вам подобная перспектива?

О'Доннелл помрачнел, начал теребить пальцами подтяжки:

— По-вашему, мы вправе предлагать Фэллону пост вице-президента, не имея согласия самого президента?!

— У вас есть иное предложение? — Бендер перекатил сигару в другой угол рта.

— Лу! — О'Доннелл взял со стола медный, с эмблемой Белого дома, пресс для бумаг.— Я занимаюсь политикой всю свою жизнь. И это предложение либо самое умное из всех, либо самое идиотское!

Он с силой прижал грузом лежавшие на столе бумаги.

18.10.

К шести вечера об этом говорил уже весь Вашингтон. Салли как раз принимала ванну, когда позвонил Крис:

— Ты не поверишь!

— Выкладывай.

— У Бейкера — Истмена сорок один процент. Всего!

— Господи! За три дня потеряли шесть пунктов.

— А Бейкер в паре с Фэллоном — пятьдесят три! Ровно столько было у Бейкера с Истменом, когда они начинали.

Салли выскочила из ванной вся в мыльной пене, вода выплеснулась на кафельный пол.

— Да ты понимаешь, что это значит?! Терри теперь всех сильней! У Бейкера уже нет другого выбора, он просто обязан дать Терри вице-президентское кресло.

— Послушай, Салли, а ведь ты сейчас голая!…

Инстинктивно она схватила полотенце, чтобы прикрыться.

— А ты откуда знаешь?

— По голосу.

Крис рассмеялся, она тоже.

— Ладно, Крис,— в конце концов произнесла Салли.— Чтобы прессе ни слова, понял? Ни заявлений, ни опровержений — ничего! Им сейчас, позарез нужно хоть что-нибудь новенькое насчет Терри. И чем дольше мы их будем мурыжить, тем выше он будет котироваться.

— Но сколько можно держать их на голодном пайке?

— Пока Терри не поднимется на съездовскую трибуну и не примет выдвижение на пост вице-президента Соединенных Штатов.

18.40.

Бендер и О'Доннелл прибыли в тот момент, когда Терри, сидя один в своем кабинете, доканчивал обед. Они даже не позвонили предварительно. Терри скомкал салфетку, бросив ее на тарелку, и медленно поднялся, приветствуя высоких гостей.

— Мы не помешали? — вежливо осведомился О'Доннелл.

— Нисколько. Присаживайтесь, джентльмены.

Они сели.

— Мы будем кратки,— начал спикер, взглянув на согласно кивнувшего Бендера.— Вы видели результаты сегодняшних опросов?

— Да,— ответил Терри спокойно,— видел.

— И понимаете, что они означают?

— Подобные исследования можно толковать как угодно,— парировал Терри.— Лично у меня есть несколько версий.

— Разве они не свидетельствуют, что в паре с нужным кандидатом вы — находка для партии? — вступил в разговор Бендер.— Вы согласны?

— Согласен.

— В таком случае остается узнать,— спросил О'Доннелл,— согласны ли вы послужить своей стране?

Терри осторожно присел на софу.

— В каком качестве?

— Вы не ответили на вопрос.

— Я отвечу, когда получу ответ на свой!

— Терри,— О'Доннелл подался вперед, уперев локти в колени,— сегодня я хочу говорить с вами о единстве. Единстве нашей партии. Едва ли кому-то из нас понравится, если на съезде это единство окажется под угрозой, не правда ли?

Терри кивнул.

— Мистер спикер, хочу, чтобы вы меня поняли. Партия, возможно, для вас самое главное. Но не для меня.

— А что же тогда? — удивился Бендер.

— Моя страна. Моя Конституция. Моя совесть…

— Послушайте, Фэллон,— перебил Бендер,— если вы намерены произнести речь, арендуйте зал побольше. Вы бы здесь сейчас не сидели, если бы не партия…

— Извините, мистер Бендер, но своего места в палате представителей я, представьте, добился сам. Хьюстонские боссы советовали мне не лезть и вернуться к преподаванию истории. Губернатор Тэйлор — а не вы и не партия — дал мне место в сенате.

Бендер поднялся.

— Это, черт подери, не лезет ни в какие…

— Не продолжайте, Лу,— вмешался О'Доннелл.— Я и сам тут разберусь.

Бендер отошел в дальний угол и встал спиной к ним, облокотясь на пианино.

— Ну хорошо, Терри,— продолжал О'Доннелл,— чего же вы хотите?

— Я хочу говорить с президентом.

— Хорошо, я организую звонок. Из Белого дома.

— Нет. Я хочу говорить с ним с глазу на глаз. Завтра. Он и я. Не менее получаса.

— Что ж… Мы определим время. До завтра.

О'Доннелл поднялся.

— Тогда вы и получите ответ на ваш вопрос.

О'Доннелл пожал ему руку. Бендер вышел не простившись.

19.05.

— Как, вы сказали, называется этот ресторан? — спросил Росс, когда такси отъехало от подъезда их отеля.

— "Шоверон".

Салли откинулась на спинку сиденья. На ней было желтое шелковое платье, украшенное жемчугом. Ровный первый загар покрывал ее кожу, золотистые волосы приобрели особый блеск.

— Вы выглядите просто великолепно,— не удержался Росс.

Салли улыбнулась:

— Кто произнес эти слова? Мужчина или федеральный агент?

Росс выразительно постучал по своим часам:

— Сейчас уже семь с чем-то. Федеральные агенты кончают в пять.

Оба засмеялись. Салли приоткрыла окно на своей стороне, впустив пахнувший океаном ветерок.

— До чего хорошо!…

— Благотворное воздействие коктейля.

— Нет, нет,— возразила она.— Сейчас я открою вам всю правду. Я ведь не хотела ехать. В столице сейчас столько всего происходит! Я даже просила Терри, чтобы он отменил поездку.

— Я рад, что он этого не сделал.

— Я тоже…

Они доехали до того места, где кончалась цепочка отелей, такси перебросило их по мосту в бухту Бэл, потом на запад, прямо к стоянке "Шоверона".

— Bon soir[95], — приветствовал их метрдотель.

— Добрый вечер! — Росс отвечал по-английски.— Я заказывал столик. На свое имя.

Метр провел пальцем по своему списку, потом поглядел на Росса поверх очков.

— Когда вы делали ваш заказ, месье?

— Не помню. Может, часа два назад.

— Но, месье, все столики заказаны еще со вчерашнего дня.

— Послушайте…— Росс начал горячиться.

— Пожалуйста,— вступила в разговор Салли на отменном французском,— передайте привет месье Андрэ Шоверону от Салли Крэйн. От мадмуазель Салли Крэйн. Я помощник по печати сенатора Фэллона.

Метр взял трубку внутреннего телефона.

— О чем там шла речь? — спросил Росс.— Этот сукин сын просто выклянчивает себе чаевые.

Салли похлопала его по руке. Через минуту из глубин ресторана явился Андрэ Шоверон, на ходу одергивая пиджак.