Кумир - Стив Сомер

— Так пойдет?

Она поглядела на деньги, потом с опаской снова на него:

— А не трахнешь?

— Обязательно. И как следует!

— Это мы еще посмотрим. — И снова стала раздеваться.

В темноте она тихо застонала, когда он вошел в нее. А когда кончил, тут же включила свет. Вместе они выпили еще "бурбона".

— Хочешь по новой?

— Пятьдесят — мой предел,— ответил Манкузо. — Сегодня я не при деньгах.

— О'кэй,— ответила она. — Теперь так, по любви.

Она сделала, как сказала. И это была единственная любовь, которую он понимал.

Дэйв Росс спустился в диско-бар. Заказав порцию "Бифитера" в пластмассовом стаканчике, он вышел через заднюю дверь прямо на пляж. В мягком лунном свете была видна вся цепочка отелей, тянувшихся вдоль океана. Поздний час, на пляже никого. Резко похолодало. Но его это не остановило. Не оглянувшись, он прошагал туда, где поднималась песчаная гряда, за которой начинался спуск к океану. Поставил свой стаканчик на утрамбованный песок, скинул ботинки, бросил на них пиджак и брюки. И побежал к воде.

Он долго плыл, лежа на боку и придерживая револьвер. Затем свернул на север, проплыл еще с полмили по течению. Наконец, убедившись, что неоновую вывеску отеля "Мирамар" уже не различить, повернул к берегу. Волна выплеснула его, обессиленного, на песок. С юга дул холодный бриз, капли воды на коже, казалось, превращались в ледышки. Пригнувшись, чтобы его не видно было за песчаными дюнами, Росс двинулся по пляжу в сторону своего отеля. Мокрые шорты обжигали холодом, он лязгал зубами, а на подступах к отелю окончательно выдохся.

Оставалась еще одна, последняя дюна. Росс опустился на четвереньки и пополз — по колючему песку, будто по битому стеклу. Осторожно выглянул из-за вершины песчаной гряды…

В тени под навесом спасательной станции притаился какой-то мужчина в сером пиджаке и черных ботинках. Он стоял спиной к Россу и не спускал глаз с оставленных на берегу вещей.

Росс сполз вниз, зажав в руке револьвер — весь в мокром песке, так что нельзя было быть уверенным, сработает ли спусковой механизм. К тому же он находился под водой не меньше пятнадцати минут, а патроны не были водонепроницаемыми…

Он повернулся на спину, стараясь вернуть дыхание и взвесить все "за" и "против". Итак, револьвер, скорей всего, бесполезен. Но человек в сером, возможно, держит ключ к разгадке всех тайн: убийству Мартинеса, расправе над семьей Беквита, появлению того типа в отеле "Четыре времени года". Значит, каков бы ни был риск… Он еще раз взглянул на мокрый револьвер, бесшумно снял его с предохранителя. И пополз, почти не дыша, вжимая живот в песок. К счастью, под поверхностью песок был еще тепловатым, и Росс не мог не благодарить за это судьбу. Когда до человека в сером оставалось всего несколько ярдов, тот зевнул и повернулся к стене. Росс вскочил и в три прыжка очутился рядом. Подпрыгнув, он сбил его ударом ноги в грудь.

Человек вскрикнул и упал навзничь. Росс тут же оседлал его, приставив дуло к щеке.

— Не шевелись, не то тебе крышка!

— О господи,— заныл тот,— да не усердствуй ты так…

— Говори, гад, чего ты за мной ходишь?!

— Да я тут просто гулял, парень, ей-богу.

— Кончай врать, дерьмо! — Росс взвел курок.

— Погоди, не стреляй!

— Чего тебе от меня надо, сука? Кто ты?

— Вудвилл. Из ФБР. Майамское отделение.

У Росса отвисла челюсть.

— Что?…

— Сам погляди. Удостоверение тут, в пиджаке.

Он зашевелился, и Росс еще плотнее прижал дуло к его щеке. Тот замер, и тогда Росс вытащил из его кармана кожаный бумажник. И тут же в лунном свете увидел знакомую бляху, приколотую к удостоверению.

— Вудвилл, говоришь? Хм… — Росс сличал фото с оригиналом. — А кто заведует отделением?

— Э… Лукас.

— А зовут как?

— Зовут? Это… Сойер.

— А прозвище?

— Пискун.

— …твою мать! — Росс встал, бросил бумажник на живот коллеги. Вудвилл сел, потирая щеку.

— А ты-то кто такой?

— Росс. Из Главного управления. Отдел архивов и статистики.

— Брось шутить.

— Иди ты знаешь куда. Буду я тут шутить.

Дрожа от холода, Росс шагнул к своей одежде и первым делом натянул брюки. Вудвилл подошел, встал рядом.

— Господи! Да откуда же мне знать…

Росс повертел у него перед носом свою бляху с удостоверением.

— Надо же! Влипнуть в такое дерьмо! Извини, друг, ведь я только выполнял приказ.

— Все мы только это и делаем.— Росс подобрал ботинки и направился к гостинице.

— Эй, Росс,— догнал его Вудвилл, хватая за руку.— Сделай одолжение, не докладывай про это, а?

— Мать твою! Это еще почему?

— Неужели не понятно? Если они узнают, что я раскрылся, плакало мое повышение.

— Это твои проблемы.

Но Вудвилл не отпускал его руку.

— Будь человеком, друг! Ты же мне чуть челюсть не свернул.

Росс остановился.

— Чего они тебе там про меня наболтали? За кем, интересно, ты думал, следишь?

— Обычное дело: торговец кокаином. Наркотики. Мы тут все на этом сидим.

— Вот дерьмо собачье! — Росс, не оборачиваясь, зашагал к отелю.

— Так не донесешь, а? — донеслось ему вслед.

Росс был взбешен. Теперь он понял, почему Манкузо так легко отпустил его в Майами, так осторожничал в разговоре по телефону. Знал, значит, что за ними следят.

23.45.

Генри О'Брайен стоял с агентом секретной службы в коридоре на втором этаже Белого дома, рядом с дверью, ведущей в семейные покои президента. Он начал поправлять галстук, когда дверь отворилась и президент попросил его войти.

На Бейкере был банный халат и зеленые домашние туфли. Он принимал шефа ФБР в небольшой гостиной, обставленной старинной мебелью.

— Простите, что потревожил в неурочное время, мистер президент.

— Ничего, присаживайся.

— Благодарю, сэр.

Они сели на высокие, в колониальном стиле, стулья с прямыми спинками.

— Так что же привело тебя ко мне в субботу, да еще в столь поздний час?

— Наши агенты, ведущие расследование по делу об убийстве Мартинеса, взяты под наблюдение.

— Раньше ты мне ничего об этом не говорил.

— Прямое указание мистера Бендера. В общем, обычная практика в делах, затрагивающих национальную безопасность.

— Понимаю.

— Они кое-что обнаружили.— О'Брайен замолчал.

— Что-нибудь важное?

— Не уверен.

Сэм Бейкер подождал, но О'Брайен ничего не добавил.

Президент понял, что это действительно важно.

— Если речь идет о серьезном, Генри, то давай обсудим.

— Это касается самого мистера Бендера.

Президент откинулся на спинку стула.

— Мистер Бендер преступил закон?

— Не знаю.

— Но подозреваешь?…

О'Брайен молчал.

— Генри, мы все отвечаем перед законом. Я, ты. И мистер Бендер. Я хочу, чтобы ты это помнил.

— Да, сэр,— кивнул О'Брайен.

— Так о чем речь, Генри?

— Наше вскрытие показало, что у Мартинеса был СПИД.

— Ты имеешь в виду эту… болезнь? — растерянно переспросил президент.

— Да, сэр.

— Какая трагедия! Что скажут его друзья, семья…

— Мистер Бендер распорядился подделать результаты вскрытия.

— Подделать?

— Чтобы избавить от позора его товарищей, жену. Чтобы не повредить контрас, избежать шумихи в газетах. Поэтому упоминание о СПИДе из заключения изъято.

— Что ж… — произнес президент после паузы.— Наверное, этого делать не следовало. Но, Генри, право, не знаю… Можно ведь судить и по-иному: человека воскресить уже нельзя — но его имя можно сохранить незапятнанным в памяти народа. Не так ли?

— Конечно, сэр. Я все это так и воспринял. Но вот сегодня мы записали разговор между нашими двумя агентами — теми, что ведут это расследование.

Он вынул из кармана лист бумаги, вручив его Бейкеру. Это была запись телефонной беседы:

"Р. Конечно. Я так и намерен делать. Послушай, Джо, а ты слыхал когда-нибудь про такое место, как Форт Диитрих? Это в Мэриленде.

М. Ну и что тебе этот Диитрих?

Р. Там армия проводит исследования биологического оружия. Сдается мне, что там как раз и взяли вирус СПИДа. Тот самый, который потом впрыснули Мартинису.

М. вешает трубку.

Р. Алло? Алло? Джо? Ты меня слышишь?

Р. вешает трубку".

Президент молча смотрел на непривычную фонетическую запись слов "Диитрих" и "Мартинис". Запись, которая тем не менее не могла скрыть страшную догадку…

— Не уверен, что правильно все понял,— наконец проговорил Бейкер.— Ты хочешь сказать, что кто-то впрыснул Мартинесу СПИД?

О'Брайен вынул свой блокнот и полистал.

— У полковника Мартинеса не было обнаружено симптомов СПИДа во время медицинского обследования в госпитале "Уолтер Рид" в минувшее воскресенье. Два дня спустя заболевание было ярко выраженным. Подобное возможно лишь при заражении чистым вирусом.