Кумир - Стив Сомер

— Первый раз я так, — заметил Росс, и в его голосе не было ни малейшего раздражения.

— Я тоже, — призналась Салли.

Метрдотель вызвал для них такси. Когда они, повернув на юг, мчались по автостраде, Салли предложила:

— Как насчет последнего глотка перед сном? Я угощаю?

— Нет, спасибо,— ответил он. — Я лучше подремлю. Завтра, похоже, предстоит нелегкий день.

Потом они договорились насчет раннего завтрака и утреннего купанья — но все равно, когда он провожал ее до двери номера, Салли уже чувствовала: Росс для нее потерян.

22.35.

Секретная служба еще несла вахту в Западном крыле Белого дома, когда Лу Бендер, по пути домой, проезжал мимо.

Попросив шофера подождать, он поднялся наверх.

Президент сидел за столом, что-то читал. На нем были коричневые свободного покроя брюки, старый вязаный свитер и рубашка с открытым воротом.

— Снова плохие новости,— приветствовал его Бендер. — О'Доннелл собирал весь "мозговой трест". — Бендер сел на диван, задрал ноги на подлокотник.

— Кто там был?

— Лонгворт, Шворц, Де-Франс, вся команда. И Уикерт тоже. Я, признаться, уже забыл, какой это негодяй!

— Ну и что?

— Они все едины, Сэм. Все как один! А О'Доннелл, он тоже, как всегда: куда ветер дуст.

— Понятно. — Сэм Бейкер снял очки, положил их на стол. — И какие же у них есть варианты?

— Собственно, нам не приходится выбирать.

— То есть отдать Терри Фэллону пост номер два?

— Да. Или…

— Или что?

— Там говорилось много всякого. — Бендер встал. — В общем, Фэллон хочет встретиться. С тобой. Завтра. Определи время.

— Хорошо.

Бейкер снова надел очки для чтения. Бендер направился к дверям.

— Желаю крепкого сна. Он тебе пригодится.

— Лу?

Обернувшись, Бейкер увидел, что президент держит в руках какой-то листок.

— Ты что-нибудь об этом знаешь?

Бендер подошел к президентскому столу, взял бумагу: принесенное на подпись, типовое на бланке Белого дома выражение соболезнования. Отпечатанный текст гласил:

"Уважаемые м-р и миссис Томополус!

Позвольте выразить вам мои самые искренние соболезнования в связи с постигшей вас утратой. Как отец я понимаю, что никакие слова не в состоянии восполнить ту потерю, которую принесла вам эта ужасная трагедия. Но, надеюсь, вы найдете хотя бы некоторое утешение в сознании того, что ваш сын Стивен служил своей стране, как и министерству финансов, где он работал, верой и правдой.

Искренне ваш…"

Пожав плечами, Лу вернул бумагу:

— Понятия не имею.

— Но что все-таки произошло?

— Не имею ни малейшего представления.

— Выясни, пожалуйста.

— Когда будет время.

— Нет, срочно. И спокойной ночи.

Бендер, однако, не двинулся с места.

— В чем дело, Сэм? Эта история с Истменом так тебя беспокоит?

— Меня много что беспокоит, Лу. Спокойной ночи.

Бендер сунул руки в карманы, слегка подтянул брючины, чтобы убедиться, что ботинки начищены хорошо. После этого он тоже пожелал президенту спокойной ночи и вышел.

Бендер в последнее время все больше озадачивал Сэма Бейкера: а не слишком ли далеко он заходит?…

23.05.

Проводив Салли до ее дверей, Росс отправился к себе, разделся, вытащил из чемодана бутылку "Бифитера"[99] и немного плеснул в стакан. Он уже собирался выйти на террасу, когда раздался звонок. Это был Манкузо.

— Как дела? — спросил Росс.

— Пока никак. Прием только с десяти утра, притом по воскресеньям вообще закрыто. Но попытаюсь завтра пробиться. А если не получится, что ж, буду здесь до понедельника в носу ковырять.

— По-моему, зря время теряешь.

— Это уж точно.

— Я про Фэллона — он парень что надо.

— Н-да. Святой среди нас, грешных.

— А насчет СПИДа ты как? Больше не интересуешься?

— Нет! — рявкнул Манкузо и сразу перешел к другому вопросу. — Как там у вас с Рамиресом?

— Ждем. Нам должны позвонить и назначить встречу.

— А как там наша цыпочка?

— В полном порядке.

Кажется, его слова задели Росса. Но Манкузо гнул свое.

— Смотри, это ведь как раз тот самый случай: подсудимый виновен, если суд не докажет обратного.

— Кончай прохаживаться на ее счет, Джо!

— А… вот, значит, как?

— Спокойной ночи, Джо.

Росс положил трубку. Выключил свет, отодвинул нейлоновую занавеску и вышел на темную террасу, прихватив с собой стакан. Глядя на призрачно-белые, омывавшие берег волны, задумался. У него больше не оставалось сомнений: за ним установлена слежка. Человек, удивший крабов у причала, был тот же самый тип, что околачивался возле стойки бара днем, когда они с Салли вышли из "Травяной хижины". И другой, который торчал в фойе их гостиницы и читал один и тот же номер газеты. А еще фары машины, которая неотступно следовала за ними, пока их такси кружило по городу.

Да, Манкузо прав: все это дело нечисто. Первое убийство, за ним еще два. И кровавая баня в доме Беквита. А главное, такое чувство, будто делом занимается еще кто-то, кроме них. И этот кто-то всегда на полшага впереди них, в засаде. Где-то там, в темноте… Впрочем, здесь, в Майами, все чуть иначе: за ними следили, почти не таясь. Но кто?

Перила были холодные, от бетонного пола террасы несло сыростью. Он уже собрался уходить, когда его внимание привлекло какое-то шевеление в номере по соседству. Прозрачный тюль позволял видеть все за стеклянными дверями, выходящими на террасу. Возле кровати горели две настольные лампы. Полоска света пробивалась из-под двери ванной. Вскоре оттуда вышла Салли, стала раздеваться.

Росс отступил в глубь террасы, куда не попадал мягкий свет луны. Он следил, как Салли расстегивает платье, сбрасывает его с плеч и оно скользит по бедрам, падая у ее ног. Вот она вышагивает из него, поднимает и, аккуратно сложив, вешает на спинку стула. Росс понимал, что ему сейчас следует уйти, но на это просто не было сил.

Тут Салли повернулась к двери, как раз в ту сторону, где, прячась в тени, стоял Росс. Медленно расстегнула лифчик, бросила его на стул. Груди у нее круглые и высокие, талия на редкость тонкая. Соски темные, острые, мягкие груди колыхались в такт движению тела. От возбуждения Росс едва дышал. А она между тем стянула с себя трусики и, выпрямившись, осталась только в туфлях на высоких каблуках. Теперь она была видна ему вся, с головы до пят: дразняще-чувственные бедра, золотистые курчавые волосы в форме аккуратной буквы "Y". Словом, одна из тех соблазнительных красавиц, которых ему доводилось видеть разве что на страницах журналов: податливая ухоженная плоть, мягкие округлости тела. Росс сглотнул слюну.

Когда Салли повернулась и ушла в ванную, настольная лампа осветила напоследок еще изгиб ее спины и ягодиц…

Отхлебнув большой глоток джина, Росс вернулся к себе, присел на кровать. Спать ему больше не хотелось; он встал и включил программу Дэвида Леттермена. Росс никогда не находил его вечерние шоу особенно смешными, и сегодняшнее не было исключением. Он тут же выключил телевизор. Оглядев свою комнату, решил, что она чертовски мала, чтобы торчать в ней день и ночь — а ведь именно это и пришлось бы делать, если за ним действительно следят. Надо это проверить, решил Росс. Одевшись и сунув в карман револьвер, он взял ключ от номера и вышел.

Манкузо долго еще сидел у телефона, раздумывая: не перезвонить ли Россу? Не понравилось ему, как парень с ним разговаривал. Конечно, Салли Крэйн недурна собой, сиськи и задница в полном порядке. Чувствуется, что эта дамочка немало повидала на своем веку. Но уж слишком она непроста для такого парня, как Дэйв.

Спустившись на первый этаж, Манкузо заглянул в бар, о котором говорил таксист. Так и есть: проституток тут хоть отбавляй. Манкузо подсел к одной такой. Маленькая, рыжеволосая. Лет сорока.

— Что будем пить?

— "Бурбон". Двойная порция.

— Это по мне.

Бармен поставил перед ним выпивку.

— Ты что, здешний? — спросила она.

— Нет, из Вашингтона.

— В правительстве служишь?

— Угу. Езжу, отлавливаю победительниц конкурсов красоты для нашего президента.

— Очень ты умный, как я погляжу.

— Хочешь, я и тебя проверю?

— Попробуй.

— А сколько возьмешь?

— Сотенную.

— Брось. Я не такой голодный, а ты не такая уж красотка.

— Получше тех, что у тебя дома.

— Ну, это как поглядеть.

Они оба засмеялись. Манкузо сказал бармену, чтобы тот прислал официанта с выпивкой в номер. Пока ехали в лифте, смеялись без передышки.

Манкузо снял пиджак, и она увидела у него на боку револьвер.

— Ты что, "фараон"?

— Ну, не сейчас, рабочий день окончен.

— Под "фараонов" не ложусь!

И стала одеваться. Тогда он выложил на кровать пятидесятидолларовую бумажку.