Кумир - Стив Сомер

— Ну, как там в Майами?

— Жарища! Где ты сейчас, черт подери?

— В телефонной будке. Только что съездил в один склад, где хранят всякую мертвечину.

— И что же там?

Манкузо, зажав трубку между плечом и подбородком, порылся в кармане пиджака и извлек оттуда украденные бумажки.

— Я тут решал одно домашнее задание, которое задал нам твой Фэллон.

— Господи, Джо, да оставь ты его в покое.

— Вот послушай. Это запись нашего шефа О'Брайена от 21 декабря 1983 года: "Беседа с членом конгресса относительно сенатора Калеба Везерби. Похоже, он замешан в афере с нефтяными участками…" После этого, сам понимаешь, судьба сенатора Везерби была решена.

— Джо, я прямо в восторге, что эта мертвечина на складе, оказывается, не такая уж мертвая…

— Послушай, ты, вонючка,— продолжал Манкузо,— там же я нашел имя конгрессмена, который навел О'Брайена, то есть продал Везерби.— Манкузо пощелкал ногтем по листку из календаря О'Брайена.— Это был Терри Фэллон.

Росс удивился, но продолжал по инерции:

— Ну и что?

— Ну и что?! Фэллон доносит на Везерби, загоняет его в ловушку, а губернатор Техаса в награду дает ему освободившееся место в сенате на весь оставшийся срок.

— Не вижу тут ничего особенного.

— Пораскинь мозгами! Фэллон же мог послать анонимный донос на Везерби, расследование-то все равно бы начали. Но он предпочел лично явиться к директору ФБР. Лично! При том, что у него тогда на руках не было никаких доказательств! То есть, в сущности, он выступил с клеветническим утверждением.

— Может, он считал, что это его патриотический долг?

— Забудь все это дерьмо. Неужели он стал бы рисковать, если бы не был уверен, что Везерби по уши замаран?

— Нет, не стал бы,— подумав, согласился Росс.

— А как он мог быть в этом уверен? Только если у него был внутренний источник информации — какое-то доверенное лицо Везсрби. Которое знало, кто, как и когда давал Везсрби взятки…

Сквозь нейлоновую занавеску Россу был виден балкон по соседству с его номером — там в желтом купальнике, растянувшись на шезлонге, загорала Салли. Ее тело, покрытое жидким кремом, жарко блестело на солнце.

— Ты слушаешь меня? — спросил Манкузо.

— Да, слушаю.

— Между прочим, эта дамочка, Салли Крэйн, тогда как раз работала на Везерби. Была у него в штате.

— Джо, ты фантазируешь.

— Мой тебе совет: приглядывай за этой фифой. Не такая она простушка, как кажется.

— Да, да, конечно. Слушай, Джо, ты слыхал когда-нибудь про Форт Дитрих? В Мэриленде?

— Ну и что?

— Там армия разрабатывает биологическое оружие. Может, как раз там и взяли вирус СПИДа? Который потом впрыснули Мартинесу. Алло! Алло! Джо? Ты меня слышишь?

Но Манкузо уже бросил трубку. О такого рода вещах он слышать не желал — особенно по телефону.

…Войдя к себе в номер, Салли заперла за собою дверь и принялась за бумаги, врученные ей администратором. Послания от Криса, запросы от АП и ЮПИ[89], от знакомых из "Ньюсуика" и "Тайм" — все они считали себя ее друзьями. Сейчас, однако, у нес не было ни малейшего желания общаться с кем бы то ни было. Оставив весь этот ворох на тумбочке, она сбросила одежду, надела купальник, натерла тело кремом для загара и, выйдя на террасу, легла в шезлонге, прикрыв глаза. Но ощущение раздражения, брезгливости не проходило. Неожиданно рядом с ней прозвучал голос Росса: он стоял, облокотясь на разделявшую их балкон решетку, и явно пытался наладить дружеские связи.

— Надеюсь, вы не спите?

Меньше всего в этот момент ей хотелось вести светские разговоры.

— Нет, не сплю. Просто ленюсь немного.

— А как наши дела?

— Пока никак. Надо ждать, пока нам позвонят.

— А потом?

— Потом мы с ними встретимся…

А ведь он молод и недурен, подумалось ей. Открытый вопрошающий взгляд и глаза голубые. Ей стало неловко за то, как она вела себя с ним в фойе.

— Пойду газету почитаю.— Он уже направился к себе, когда она остановила его:

— Дэйвид! Извините меня. Я была в дурном настроении.

— Забудьте! — махнул он рукой.

— Только если вы меня извините.

— А вы меня,— добавил он, вернувшись к решетке.— И Джо тоже. Просто он слишком долго проработал в Конторе.

— О'кэй. Мы квиты.

— А у вас веснушки.

Она смутилась.

— Ну… веснушки. И что теперь?

— Просто я люблю веснушки. Может быть, пойдем на пляж?

13.15.

— У меня что, бюро путешествий, что ли? — Барни Скотт помахал перед носом Манкузо неподписанным командировочным удостоверением.

— А я, по-твоему, виноват, если эта женщина действительно сидит в Кливленде? Притом в психушке. Может, мне надо было просто поговорить с ней по телефону?

— Черт подери, чего это тебе приспичило ехать?

— Сам не знаю. Пересказал бы в своем отчете парочку каких-нибудь старых анекдотов про психов — и все дела,— съязвил Манкузо.

— Ладно, значит, ты будешь…— Скотт поглядел на удостоверение,— в "Шератон-мотеле" на 422-й дороге?

— Ну да,— кивнул Манкузо.— Можно позвонить, если вы тут без меня соскучитесь.

Вернувшись в свою комнату, Манкузо вызвал Джин и подробно рассказал ей, куда и зачем едет. Пусть вся контора знает, что он явно на ложном пути, что поиски убийцы Мартинеса зашли в тупик и следить за его передвижениями ни для кого не имеет смысла.

— Если кто спросит, давай мои координаты,— распорядился Манкузо.

— Да кому ты там нужен.

— Тебе, милашка. Ты просто боишься в этом признаться…

13.55.

Тот же самый мужчина в шортах сидел в фойе и читал тот же номер "Геральд", когда Росс и Салли спускались по лестнице. Росс успел перехватить его взгляд и слегка пожать плечами, как бы говоря: "Такие-то, брат дела. Конечно, трудно нам приходится с этими женщинами, но и без них не легче".

Салли, однако, ничего не замечала. Ей просто было приятно выбраться наконец из этой дурацкой гостиницы на пляж, где не трезвонил надоедливый телефон. Впервые весь день она, похоже, дышала полной грудью. И, шагая, старалась отводить руки подальше, чтобы ветерок свободно обдувал ее тело.

Выйдя к морю, они двинулись вдоль спускавшейся к воде песчаной гряды. Справа тянулась череда прибрежных отелей, слева — полоса прибоя. Внутри у Салли все ныло, но она теперь отдавала себе отчет: дело не в том, что ею грубо овладел мужчина. Нет, ей почему-то казалось, что трещит и рвется вся столь надежно сотканная ткань ее жизни…

— Для вас, конечно, сейчас наступил самый захватывающий момент? — спросил Росс.

Вопрос вернул ее на землю.

— Простите, что вы сказали?

— Я говорю, через несколько дней съезд и все такое. Для вас это, должно быть, момент особый?

— О, да,— поспешно согласилась она,— разумеется!

— А какой он?

— Кто?

— Ваш босс. Терри Фэллон.

— А по-вашему? Каким он должен быть?

— Не знаю,— пожал плечами Росс.— Но уж счастливчик-то он — это точно!

— Вы имеете в виду, что ему повезло тогда? Отделался легким испугом?

— Ну да.

— По-вашему, из него бы вышел хороший вице-президент?

— Как-то не думал над этим.— Росс поковырял песок босой ступней.— Слишком уж быстро он стал знаменитым. Хотя в нем и вправду что-то есть. Впрочем, все это вы же для него и сделали.

— Ну, не все, конечно.

— У вас это здорово получается, да?

— Наверное. Так говорят.

Салли пошла вперед, он следом.

— Как случилось, что вы в это влезли? — спросил он.— В политику и все такое прочее.

— То есть почему я не стала домашней хозяйкой? Не обзавелась детьми? Не готовлю мужу обед? Вас это интересует?

— Ну, если вам хочется, то можно поставить вопрос и так.

— Простите. Не знаю, что это на меня вдруг нашло.

Некоторое время они шли молча. Она не любила говорить о своем прошлом. Да и думала-то о нем не часто. И вот этот парень задает ей неуклюжие вопросы, на которые, странное дело, ей почему-то хочется отвечать. Что это со мной? Уже много лет Салли не испытывала подобного чувства незащищенности. На какой-то миг ей даже сделалось страшно.

— Большинство моих подруг повыходило замуж сразу после колледжа. Но это, наверное, не для меня.

— Почему?

— Хотелось повидать мир. А еще… мне казалось, что у меня… призвание.

— Призвание?

— Ну да, нечто вроде христианского долга. Какое-то обязательство… Но вы, кажется, не христианин?

— Вообще-то я еврей. Но разве это имеет значение? — удивился он.

— Что ж, Иисус тоже был евреем.— Салли сунула руки в карманы халатика.— Так вот, я получила диплом медсестры и не знала, к чему он мне. Хотелось сделать в жизни что-нибудь стоящее. И я записалась в Корпус мира.

— Шутите?

— Что тут смешного?

— Я не хотел вас обидеть, честное слово. Просто Корпус мира… это вроде как из другой эры…