Обещание - Люси Даймонд

пропасти», — с тоской подумал он. Каждый раз, когда мужчина чувствовал, что медленно выходит из отчаяния, он снова падал вниз, на самое дно.

Желудок скрутило. Поднялась желчь. Он едва успел встать с кровати и добежать до ванной, прежде чем его снова стошнило. Весь мокрый, дрожащий, он вспомнил, что сегодня должен был красить квартиру на Уайтклифф-роуд, и не знал, смеяться ему или плакать. Его снова стошнило.

«Полагаю, ты думаешь, что это смешно», — между приступами рвоты прорычал он Патрику.

Глава четырнадцатая

Утро четверга выдалось прохладным и серым. Солнце пыталось пробиться сквозь облачный покров, и небо на востоке казалось почти жемчужным. Итан вышел из дома в плохом настроении, обнаружив, что Зои забыла постирать его комплект для регби («Что ты вообще делаешь весь день?» — рявкнул он на нее, в ярости запихивая в сумку грязную рубашку). Полчаса спустя, отправляясь с Гейбом и Би в начальную школу, Зои все еще чувствовала себя обиженной, а критика Итана продолжала эхом звучать у нее голове. «Что ты вообще делаешь весь день?», как будто он не испытывает ничего, кроме презрения к ее несостоятельности. Он скорбит, напомнила она себе, и это был еще один признак того, что все изменилось, что она уже не та организованная, способная мать, какой была два месяца назад. Она была сама не своя, и они оба это знали. На самом деле, если подумать, легче ей от этого не стало.

— Мамочка, — сказала Би, на ходу размахивая сумкой с книгами, — как ты думаешь, на небесах есть единороги?

— Э-э, нет, — язвительно протянул Гейб, прежде чем Зои смогла найти подходящий ответ. — Потому что единороги ненастоящие, тупица. И небеса тоже. Это просто сказки для маленьких детей и верующих.

— Гейб! — выругалась Зои. — Не смей ее так называть. И не говори так о рае.

— Почему это? — с вызовом спросил он. — Ты что, веришь в рай? Что-то я не видел никаких доказательств того, что он вообще существует, например, фотографий, карт или чего-то еще. Так откуда же это кому-то известно?

В этот момент они проходили мимо автобусной остановки, и стоявшая там полная женщина средних лет привлекла внимание Зои, но не в хорошем смысле. На ней был значок с надписью «Иисус это любовь», и Зои быстро провела детей мимо, на случай, если у женщины возникнет искушение присоединиться к разговору.

— У меня нет доказательств, Гейб, потому что я сама там не была, но многие люди верят, что…

— Я думаю, папа захотел бы познакомиться с единорожкой, — безмятежно вставила Би, жуя кончик своей косы, когда Зои запнулась на полуслове. — Они могли бы подружиться. Я собираюсь назвать его единорожку Подснежником, потому что она вся белая и красивая.

— Прелестно, — вяло пробормотала Зои, решив не дожидаться ответа с небес.

— А вот и нет, а вот и нет, а вот и нет, — поддразнил Гейб сестру.

Би пристально посмотрела на него.

— Они настоящие, и мы с мамой собираемся посмотреть о них в субботу фильм в кинотеатре, так что вот! НАСТОЯЩИЕ! — парировала она, для пущей убедительности ткнув в брата пальцем.

Гейб издал язвительный смешок девятилетнего ребенка, которому известно абсолютно все.

— Ну да, мультик, — усмехнулся он. — Это не похоже на документальный фильм о единорогах. БЛИН!

— Достаточно, — сказала Зои, желая, чтобы ее дети — особенно этот неуклюжий средний — не получали такого огромного удовольствия от того, что заводят друг друга.

Однако Гейб продолжал нервировать сестру, посмеиваясь с видом превосходства.

— Ты действительно решила, что это будет фильм о дикой природе, где Дэвид Аттенборо[22], например, будет стоять с кучей… — он с трудом мог вымолвить слово, так захлебывался смехом, — с кучей единорогов?

Лицо Би потемнело, и это не сулило ничего хорошего. Она остановилась на улице как вкопанная, уперев руки в бока.

— Хорошо, я сейчас расскажу об этом папе, — объявила она и уставилась в небо, выпятив маленький подбородок. — Папа, ты это видел? Он ведет себя подло. Скажи ему!

В следующую секунду, как будто в ответ на ее слова, раздался громкий и возмущенный автомобильный гудок, и от этого звука глаза Би округлились.

— Вот видишь! — победно воскликнула она. — Это он велел тебе остановиться. — Она подошла и заглянула брату в лицо, выкрикнула «БИП!» и побежала по тротуару. — Спасибо, папочка, — донеслись до Зои ее слова.

Гейб пристыженно посмотрел на Зои.

— Это же не папа, — произнес он, но в голосе сквозила неуверенность.

Зои пожала плечами.

— Кто знает? — беспечно сказала она. Может быть, Патрик более склонен подавать знаки Би, чем ей; вот он и подал предупреждающий звуковой сигнал, чтобы приструнить Гейба. В прошлом он всегда заступался за дочь, когда поддразнивания мальчиков переходили грань доброжелательства, и, в конце концов, Гейбу не повредило бы дважды подумать о своем поведении. Она утешительно положила руку ему на плечо.

— В любом случае взгляни на это с другой стороны, — напомнила она ему. — Ты собирался в субботу поиграть с Джеком, так что тебе необязательно смотреть с нами фильм «Единорог». Могло быть и хуже, верно?

Зои убедилась, что дети благополучно добрались до школьной площадки, и пошла назад.

— Я так понимаю, ты все еще не отвечаешь мне, — пробормотала она вслух, уставившись в небо, как это делала Би. Однако не было ни соответствующего сигнала от каких-либо транспортных средств, ни внезапного всплеска солнечного света, ни воробья, многозначительно кивающего ей с ближайшего дерева. Никакого подтверждения. — Ладно, всему свое время.

Она просто фантазирует, сказала она себе и пошла дальше. Такая же странная, как ее шестилетняя дочь, у которой, по крайней мере, было на то оправдание. На самом деле это не было Проблемой с большой буквы, это был просто механизм преодоления, способ обмануть себя, убедить, что он до сих пор где-то рядом, в холодном апрельском утреннем воздухе, способный ее услышать. Более того, это был механизм преодоления, который даже не работал должным образом, учитывая, что она никогда ничего от него не получала. Тем не менее разговор с Патриком явно помогал Би. Зои слышала, как она болтала