Обещание - Люси Даймонд

папа будет чувствовать себя очень хорошо, о нем будут заботиться, и он совсем не будет грустным или голодным. — Она поняла, что загробная жизнь в таком описании начинает походить на шикарный праздник, с бесконечным завтраком «шведский стол» и фантастическим обслуживанием в номерах. Тем не менее бывали и худшие аналогии.

— Но ведь он будет по нам скучать, не так ли? Потому что мы скучаем по нему.

— Да, но некоторые люди думают, что, когда ты на небесах, ты можешь посмотреть на мир с высоты и увидеть всех, кого ты любил, и все равно быть частью их жизни. Вроде того. — Теперь она погружалась в более мрачные воды. Прочитав о том, что сказать детям, потерявшим близких, она узнала, что эта идея может быть успокаивающей, но также потенциально тревожной для людей, которые все воспринимают буквально.

— Он что, может увидеть меня в туалете? Или как меня ругают в школе?

Так… Положитесь на Би, она сумеет найти самые прозаические примеры. Может быть, эта идея была не такой успокаивающей, как надеялась Зои.

— Я так не думаю, — уклончиво ответила она. — Но мне нравится верить, что, если я с ним разговариваю, он меня слышит. Это заставляет меня чувствовать себя немного лучше.

Би на мгновение задумалась.

— А что ты ему говоришь? — поинтересовалась она.

Сейчас определенно было не время признаваться во всех гневных замечаниях, которые Зои делала Патрику в свои самые мрачные минуты.

— Ну, я говорю, что скучаю по нему и хочу, чтобы он был с нами. Иногда, когда я прихожу на кладбище, я рассказываю ему о том, что произошло дома — о том, чем вы с мальчиками занимались.

Би задумчиво прожевала последний кусочек бутерброда.

— А мы можем поговорить с ним прямо сейчас?

— Да! Конечно. — Зои сжала ее руку. — Что бы ты хотела сказать?

Би протерла кружок в конденсате на окне, чтобы видеть, что происходит снаружи, и посмотрела в небо.

— Папа! — сказала она самым властным голосом. — Ты меня слышишь?

Наступила пауза, они обе прислушивались.

По глупости Зои обнаружила, что снова ждет знака: стука дождевых капель по крыше машины, перышка, падающего с неба на ветровое стекло. Конечно, ничего не дождалась.

— Я уверена, что он слышит, дорогая, продолжай, — сказала она.

— Папа, это я, Би. Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное, — продолжала она, глядя в глазок. — Вот что: не смотри на меня, когда я в туалете, хорошо? Не надо! Потому что это было бы невежливо. Хорошо, папочка?

Несмотря на ситуацию, Зои вдруг почувствовала, что ей хочется хихикнуть. Би казалась такой суровой и неодобрительной, что даже погрозила пальцем.

— Что-нибудь еще? — сдавленным голосом поинтересовалась Зои.

— Ну… я скучаю по тебе, папочка! Действительно сильно! С-И-Л-Ь-Н-О, — для пущей убедительности повторила она. — Кстати, на этой неделе я хорошо справилась с правописанием, и… — Она замолчала, нахмурившись в поисках вдохновения. — И у Гейба были неприятности с завучем из-за…

— Ладно, давай не будем рассказывать это папе, — перебила Зои. Они могут застрять здесь на весь день, если это превратится в сеанс ябедничества. — Давай говорить только приятные вещи, хорошо?

Би приложила ладони ко рту.

— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ПАПОЧКА! Ты самый лучший! Не забудь, что я сказала насчет туалета, хорошо? — Она склонила голову набок, словно прислушиваясь, затем удовлетворенно кивнула. — Он сказал «хорошо».

— Хорошо.

— И что он любит меня больше, чем мальчиков.

— Хм.

— Правда! Он мне так и сказал.

— Ну, может быть, сохраним это в секрете, ладно? Смотри, а вот и Гейб. Запрыгивай снова на заднее сиденье и пристегнись, дорогая. — Она улыбнулась Би. — Ты молодец. Давай потом сделаем это снова. Держу пари, папе очень понравилось твое сообщение. Привет, Гейб! Вот и ты. Поехали домой.

В тот вечер Дэн сел за ноутбук и принялся обновлять свою таблицу «Плана Патрика». Набрал в графе «Бизнес»: «Заполненные счета переданы бухгалтеру». Разобрал бумажные документы. Добавил «Оплаченные счета», датируя каждую запись. Было удивительно приятно видеть, как накапливаются новые записи, каждая из которых была небольшой, но ценной. Неужели прошла всего неделя с тех пор, как он решил приступить к осуществлению этого плана? За это время он успел записать десять добрых дел, что в среднем составляло 1,428 в день. Округлим до 1,43. Как бы то ни было, это казалось отличным прогрессом, как будто он действительно что-то изменял. На самом деле, если он продолжит в том же духе, в течение следующих двух месяцев он выполнит по меньшей мере восемьдесят дел, связанных с Патриком, и каждым из них он надеялся уменьшить боль и стресс, которые испытывали Зои и дети.

Стоп, это еще не все. «Отвозить в/из клуба скульптуры», набрал он в колонке «Итан», в которой теперь стало одиннадцать дел Патрика. Или ему следует считать это двумя отдельными заданиями? Он задумался, но потом решил, что, вероятно, это уже слишком. На этой неделе племянник был более общительным, болтал о работе, которую они выполняли в клубе, и рассказал пару анекдотов из школьного дня под грохочущие аккорды очередного концерта.

— Вы с отцом вместе слушали такую музыку? — с любопытством спросил Дэн во время перерыва в разговоре. Он как-то не мог себе этого представить.

Как выяснилось, чутье его не подвело. Итан фыркнул.

— Ты шутишь, да? Папа всегда говорил, что это по-гейски.

— Серьезно? — спросил сбитый с толку Дэн. — Это значит, что классические композиторы — геи, или что люди, которые слушают эту музыку, должны быть геями?

— И то и другое. Ты же знаешь, каким он был. — Итан пожал плечами, как будто ему было все равно.

Дэн не вполне понимал, что он должен ответить.

— Мне кажется, это недальновидное суждение, — наконец заметил он. Он не хотел осуждать брата в присутствии его ребенка, но называть целый жанр музыки «гейским» — в этом было что-то от Темных веков. И звучало немного жалко.

— Ага. Ну это же папа, — сказал Итан. — Он считал, что искусство тоже довольно гейская штука. Я хотел пойти в скульптурную мастерскую… «Что с тобой не так,