Леди с дурной репутацией - Тереза Ромейн

обходить он, конечно, не сможет, но и в самом агентстве полно работы.

Господи, как он соскучился по работе!

Но с Джейн он больше не увидится, по крайней мере вот так, когда она сидит на пуфе, словно они одна семья, и у нее шоколад на губе, и дьяволенок в глазах. Этого ему тоже будет не хватать!

— Вы скоро вернетесь на работу, — заверила она. — Врач знает, что к чему.

— Дело в том, Джейн, — деликатно начал Чарлз, — что, когда я вернусь на Боу-стрит, мне придется… Ну, ты не сможешь быть со мной, как…

— Разумеется, мы сможем быть вместе. Когда захотите, позовите, и я приду. Все просто.

О, сейчас у нее в глазах был не дьяволенок, а целый дьявол! Она смеялась над ним, пока он что-то лепетал.

— Я говорил не об этом, — «Господи! Какая соблазнительница! Но тогда…» — Подожди, ты предлагаешь…

— А вы не хотите?

Он покачал головой, пусть и хотел сказать «да»:

— Что, если мы… Нет, Джейн! Мы не можем. Сыщик и информатор? Никто в это не поверит. Кроме того, я вряд ли смогу на тебе жениться.

— Жениться? На мне?

Чарлз молчал.

Подбородок у нее задрожал.

— Жениться… на мне? Вы думали об этом?

Он думал о ней уже несколько месяцев. До этого ему не приходила мысль о женитьбе, но… почему нет?

— Я думал об этом, да.

— Я не из тех, на ком женятся.

— А я не из тех, кто женится.

Джейн, словно оглушенная, принялась натягивать митенки, как будто вдруг ей стало холодно, и, прищурившись, посмотрела на него:

— Я работаю, каждый день ради куска хлеба и не могу позволить себе ничего лишнего. Я не могу позволить себе вас.

— Передумай, — сказал Чарлз.

Она отрезала:

— Передумать что? Я слышала лишь то, что вы не можете на мне жениться, как будто когда-нибудь об этом шла речь.

Ее поза была напряженной, голос звучал резко:

— Мне нужно идти.

Взмахнув юбками, она встала и сразу оказалась у двери.

Чарлз выругал свою сломанную ногу, из-за которой не мог тут же вскочить, чтобы остановить ее.

— Когда опять придешь?

— Как только смогу. Я смертельно занята, Чарлз Бентон. Я проститутка, карманница, информатор, а еще торгую одеждой и…

— Ты просто чудо! — выпалил Чарлз. — И больше ничего говорить не надо.

У нее округлился рот, но она все же смогла выдавить:

— Мне нужно идти.

Затем случилось неожиданное: она стремглав бросилась к нему через комнату, схватила за плечи и, наклонившись, прижалась к его губам в быстром поцелуе. В нем было все: и сухие цветы, и мята, и шоколад, и свежий табак, и вчерашний хлеб — то есть полная история вчерашнего дня. Ему не хотелось ничего другого, кроме как сопровождать Джейн туда, куда заведет ее следующий день.

— Мне и правда нужно идти! — она заторопилась к двери, остановилась на пороге, но не обернулась, не посмотрела назад и вправду ушла.

Чарлз упал в кресло, сердце его гулко колотилось. Он опять выругал сломанную ногу, которая не позволила ему догнать ее.

У него на губах все еще оставался вкус поцелуя Джейн, и вдруг возникло ощущение, что в первый раз за огромный промежуток времени он сказал и сделал что-то путное.

Глава 14

Один день из четырех отпущенных ушел на переезд обратно в Лондон, еще один был потрачен на театр, где Кассандра пыталась добыть улики, связанные с делом Боу-стрит. Не то чтобы Джорджу не нравилось сопровождать ее — он был совсем не против ходить с ней куда угодно, — но в деле тонтины они тоже добились определенных успехов, обмениваясь таким количеством посланий с Каллумом Дженксом и Анджелесом, какого Джордж никогда не писал раньше.

Даже если они с Кассандрой не завершат это дело в следующие два дня, оно не будет брошено, не будет прекращено.

Это не положит конец их совместному времяпрепровождению.

Настал третий день из четырех, которые неохотно согласился дать герцог. Его светлость по-прежнему был бледен, быстро уставал, рука его висела на перевязи, и он все время ворчал насчет того, что дело нужно закрыть. Обычно Джордж не обращал внимания на подобное настроение отца, но это был дом герцога и он мог в любой момент отправить Кассандру прочь, стоило лишь пожелать.

Разве кто-то может такое пожелать? Джорджу нравилось, что она была в доме, что в любой момент могла зайти в его комнату для опытов и начать разговор о том, чего никто и никогда и не думал предложить.

Сейчас было время между утренними визитами и выполнением повседневных обязанностей. Джордж занимался опытами, и, как и надеялся, Кассандра тоже пришла сюда и сообщила:

— Анджелес прислал ответ. Все будет устроено вечером в субботу, если это нам нужно.

— Думаю, нам это нужно. Мы продолжаем двигаться, огороженные стенами молчания. Наш таинственный противник из породы ленивых.

Джордж пересыпал из стеклянного сосуда порошок йодистого серебра в холодную воду, и поверхность покрылась пленкой с узором, как на стекле в мороз.

Повернувшись к Кассандре, он протянул ей сосуд:

— Посмотри на это. Правда, интересно? Узор из порошка и жидкости. Наверняка эта реакция должна воспроизвести что-то такое, что поможет мне создать изображение.

Кассандра с любопытством дотронулась пальцем до пленки, потом улыбнулась:

— Из этого должно что-то получиться. Более определенно я ничего сказать не могу.

— Я тоже, — поставив сосуд на рабочий стол, он заткнул пробкой пузырек с порошком йодистого серебра. — В каждом опыте я действую наугад. В моем сумасшествии отсутствует система — вроде так сказал тот парень из «Гамлета».

Кассандра дотронулась до его руки, все еще державшей пузырек:

— Ты занимаешься исследованиями, а они иногда кажутся безуспешными, я знаю.

— Да, именно.

— Но для этого есть причина, поэтому… расскажи мне.

— Рассказать что? — он поставил пузырек на место.

— Зачем тебе картинки окружающей жизни? Почему ты так переживаешь, когда результаты отсутствуют?

— О! — стянув рабочие перчатки, Джордж кинул их на стол. — Тебе и в самом деле хочется узнать? Я ведь могу быть жутко занудным.

Кассандра прошлась по комнате, касаясь всего, до чего могла дотянуться.

— Да. Мне тоже хотелось бы обладать каким-нибудь талантом, чтобы заниматься тем, что реально любишь.

В своем платье цвета ржавчины, которое подчеркивало цвет ее волос и глаз, она была чудо как хороша, и Джордж не мог отвести от нее взгляда. А Кассандра, словно знала об этом, двигалась грациозно и медленно.

— Можно ли сказать, что у кого-то есть талант, если не удалось добиться каких-то успехов?

Она пожала