Паустовский. Растворивший время - Олег Д. Трушин

номер, состоял в должности учётчика и распределителя труда заключённых Березниковского отделения Вишерского лагеря. Не исключено, что Шаламов и Паустовский встречались во время «совместного» пребывания на комбинате. Но услышать друг друга у них не получилось.

За несколько дней до отъезда, 12 декабря, он напишет Екатерине:

«До отъезда из Березников осталось 12 дней, – 50 дней я уже “отсидел”, вернее, отбегал. Вчера послал последний (десятый) очерк в “Раб. газету”. Очерки вышли хорошие, много интересных вещей и незаурядный фон. До отъезда успею написать очерки для “Крокодила”.

Из очерков для “Раб. газ.” получается книжечка в три листа. В Москве я её отделаю, дополню – это займёт два-три дня – и сдам в одно из издательств»158.

Под занавес года Паустовский вернулся в Москву.

За 1931 год у Паустовского в «Молодой гвардии» выйдет всего лишь одна небольшая книжка под названием «Ценный груз», всего лишь с одним одноимённым рассказом. Написанный ещё в середине 1920-х годов, от корки до корки пропитанный морской темой, он выйдет к юным читателям уже в ореоле работы его автора над повестью «Кара-Бугаз» и уже вскоре после появления последней наглухо затеряется среди всего того, что было создано Паустовским ранее.

8 июля 1932 года в Старом Крыму в возрасте пятидесяти двух лет умер Александр Грин.

Паустовский в это время был уже в Москве.

Чуть позже в своём очерке о Грине он напишет:

«Грин умер, оставив нам решать вопрос, – нужны ли нашему времени такие неистовые мечтатели, каким был он. <…> Значение каждого писателя определяется тем, как он действует на нас, какие чувства, мысли и поступки вызывают его книги, обогащают ли они нас знаниями или прочитываются, как забавный и ничего не значащий набор слов.

Грин создал в своих книгах шумный, блистательный мир, похожий на сказку. Грин говорил о себе, что его ум постоянно требует живой сказки».

Читая эти строки, невольно складывается представление о том, что Паустовский, разделяя жанровое «одиночество» Грина в литературе, напрямую относил всё это и к собственному творчеству, непременно желая, чтобы после прочтения и его вещей, как и гриновских, хотелось бы «увидеть весь земной шар».

Паустовский искал параллели с Грином, не только в литературе, но и в судьбе.

В октябре 1932 года в СССР окончательно возвращается Горький.

Годом раньше издательство ОГИЗ «Московский рабочий» издаст его сборник статей «Будем на страже». «Программный» сборник, напичканный «разоблачительными» опусами, написанными автором за последние три года. Одни только их названия чего стоят: «О предателях», «Механическим гражданам», «Об умниках», «Если враг не сдаётся – его уничтожают», ну и так далее в подобном роде.

В статье «О действительности» Горький отметил, что «…на наших глазах меняется отношение к труду, создаётся новый прекрасный тип человека – строителя социализма, в корне реконструируются на коммунистической основе человеческий быт, человеческие взаимоотношения. Героизм делается бытовым фактором».

То есть целенаправленный горьковский призыв нельзя было пропустить мимо ушей: пролетарских писателей буквально обязывали запечатлеть в своих произведениях строительство фабрик и заводов как этап истории создания нового государства.

Услышал призыв и Паустовский. То ли в личной беседе, хотя вряд ли, то ли как предложение, высказанное на расстоянии, что вполне возможно, так как весной 1932 года Горький ещё находился в Италии и встретиться с Паустовским просто не мог.

В мае этого же года Паустовский отправляется в Петрозаводск на Онежский чугунолитейный завод писать его историю. Путь выбрал не быстрый – через Кольский полуостров, к Баренцеву морю, Мурманск, и уже оттуда, через всю Северную Карелию, к её южным рубежам, к петрозаводской Онеге.

«Никак не могу привыкнуть к незаходящему солнцу, – напишет он в письме Екатерине 13 мая 1932 года… <…> Сегодня впервые ел треску – очень вкусно, рыба наполовину состоит из жира.

Потеплело, днём было даже жарко, но страшная грязь – тает, и с гор через город несутся целые реки»159.

Следующим днём он отбыл в Петрозаводск. И уже оттуда, отоспавшись от бессонных ночей полярного дня, увлекаясь своим путешествием, словно ловя в нём бесконечность пути и не желая раньше срока оказаться в суетливой Москве, он уже 22 мая отправляется в Ленинград, а затем, через Рыбинск, на теплоходе по Волге и Москве-реке, в Первопрестольную.

Стоить отметить, что за всё это время своего путешествия по Заполярью и Карелии Паустовский, собственно, так и не написал ни одного очерка той тематики, за которой он сюда ехал. Нет, конечно, будут определённые черновики, но и они будут обработаны уже в значительно позднее время. Перед Горьким Паустовский за свою северную поездку так и не отчитается. Очерки «Мурманск», «Онежский завод», и «Страна за Онегой» впервые будут напечатаны лишь в шестом томе собрания сочинений Паустовского в 1958 году.

И всё же результат этого путешествия отметится в другом.

27 ноября 1939 года в беседе с молодыми литераторами Паустовский в контексте глубокого разговора о новелле, коснувшись своей карельской поездки 1932 года, расскажет и об истории создания повести «Судьба Шарля Лонсевиля», которая впервые выйдет в свет в журнале «Наши достижения» в 1932 году. В последующие два года повесть будет напечатана сразу в двух издательствах – «Молодой гвардии» и «Детской литературе».

«На этой книге («Судьба Шарля Лонсевиля». – О. Т.), – отметит Паустовский, – я убедился, что не стоит писать очерков. Я поехал в Петрозаводск для того, чтобы написать очерк. Одно время было увлечение историями заводов. Меня послали в Петрозаводск, чтобы и написать историю Онежского завода. <…> Я, собрав очень интересный материал, начал, но органически соединить отдельные куски не удалось. Я решил махнуть рукой на это дело и собрался уехать из города. Я бродил по городу, забрался на окраину, там огороды, и в огороде стоит маленький памятник. Я спросил старика, он сказал, что тут было кладбище, его распахали под огород и один памятник остался.

Я прочёл надпись по-французски, там было написано, что здесь похоронен Монсенвиль (так в оригинале. – О. Т.), французский инженер, артиллерист, участник войны 1812 г., пленный офицер наполеоновской армии, умер от горячки. Тогда горячкой называли много болезней. Также на памятнике были написаны очень хорошие стихи, написанные женой Шарля Монсенвиля. Меня это заинтересовало, и я начал искать материал. Это было очень кстати, так как сейчас памятника не осталось. Я начал искать в архиве, нашёл несколько скупых вещей, например, что он был похоронен тайно, по приказу властей, а почему тайно – не сказано. Этот человек работал на заводе, человек был очень просвещённый, свидетель французской революции. Вокруг